Северная граница - Феликс Крес

Надсотник взял со стола распечатанное письмо.

— Это из Эрвы, от коменданта Равата, — сказал он. — Кроме назначения я послал ему письмо, содержащее множество вопросов относительно случившегося за последние три месяца… Собственно, я хотел узнать мнение человека, который не думает о посте коменданта округа… Впрочем, не важно. Комендант Рават пишет много интересного, его наблюдения заслуживают внимания. И притом они опасны.

Он подал письмо Амбегену:

— Потом прочитаешь. Коротко говоря, сотник Рават убежден (и вполне возможно, он прав), что с алерцами можно вести переговоры… Похоже даже, у него есть определенный опыт таких переговоров?

— Да, — кратко подтвердил Амбеген.

Мивен снова заходил по комнате.

— Так вот, — промолвил он, заложив руки за спину. — Северная Граница единственное место во всей Вечной Империи, где постоянно идет война. Все знают, что вторгнуться на алерскую территорию невозможно, а значит, нельзя покончить с войной раз и навсегда. Но можно выигрывать — или проигрывать сражения… Как раз недавно одно из них мы проиграли. И что теперь? На глазах у всех провинций заключим с алерцами мир? Получается, что можно разгромить Армектанский Легион, занять армектанские земли, а потом заключить мир? Ваше благородие, — произнес он чуть торжественно и вместе с тем язвительно, — в Кирлане сам император следит за моими… нашими действиями. Алерцы могут отдать нам все деревни, да что там — выплатить военные репарации, даже завалить нас мешками с золотом. Причем по собственной воле, без принуждения. То есть они могут этого хотеть, никто им не запрещает, а комендант Рават может мечтать о перемирии или вообще о вечном мире. Но правда такова, что в Кирлане ждут лишь одного — горы трупов, достигающей самого неба. Как ты догадываешься, о трупах легионеров и речи быть не может. Ты стал комендантом охваченного войной округа, поскольку я разбираюсь в людях и вижу, что ты хочешь выигрывать сражения. Все равно как и по каким причинам. Скажу прямо. Кирлан смотрит на меня, я же буду смотреть на тебя. Если ты проведешь десять никому не нужных битв, которые не принесут никаких результатов, но будут победоносными прекрасно. Может, граница отступит сама. Возможно, алерцы и в самом деле пришли сюда лишь затем, чтобы откопать какую-то древнюю статую, которая неведомо откуда взялась, и уйдут, как только совершат свои обряды. Но весь Шерер должен увидеть другое. Он должен увидеть, что именно Армектанский Легион вышвырнул их отсюда пинком под зад. Если они захотят уйти слишком быстро, мы их задержим. Пинок должен состояться, просто так им не удрать. Видишь ли, Империя не станет сжигать все селения островитян лишь из-за того, что на Просторах появился пиратский корабль. Терпимо относятся и к определенной независимости, даже своеволию дартанских магнатов. В Громбеларде Громбелардским Легионом может командовать громбелардец. Но вот, собственно, и все. Никто не может сжечь военный округ, после чего как ни в чем не бывало уйти. Нам нужны эффектные победы. Более откровенно я высказаться не в состоянии.

Амбеген молчал.

— Должен признаться, ваше благородие, — наконец сказал он, — я принимаю все эти доводы. Более того, меня, как солдата, они не слишком волнуют, я просто не понимаю, почему до сих пор допускалось, чтобы мои солдаты бессмысленно проливали кровь? Где помощь? Где снабжение? Ведь силы алерцев достаточно хорошо известны. Они оцениваются в десять тысяч голов, не считая Золотых Племен, которых тоже все прибавляется. Где взять эти самые победы, если сражаются триста голодных солдат?

— Эрва получила все возможное, — ответил Мивен. — Амбеген, не будь наивным… Мы оба знаем, что Империя к войне не готова… Впрочем, почему должно быть иначе? У нас Вечная Империя, охватывающая весь Шерер, в котором царит Вечный Мир. Десятилетиями, столетиями держать наготове легионы? Просто так, на всякий случай? Но помощь придет, на этот раз более существенная. Уже скоро. Несколько клиньев я дам тебе сразу. Знаю, знаю, что этого мало! Сегодня вечером я созову совет, там ты узнаешь все подробности. В течение ближайших недель сюда прибудут несколько полулегионов. Командира у этих сил еще нет. Как в Кирлане, так и здесь, в Торе, слишком много желающих на пост командующего этой армией. И вот что я тебе скажу: в столице скорее доверят командование человеку совершенно неизвестному, но наиболее подходящему, который знает местность и с самого начала участвует в этой войне. Ведь, как уже говорилось, самое важное сейчас — это военные успехи… Если же таковых не будет, из этого человека сделают козла отпущения. До звания тысячника легиона тебе рукой подать, Амбеген, такими силами не может командовать надсотник… Однако хорошенько подумай. Я сделаю тебя командиром этой армии, ты во главе ее добьешься небывалых успехов, но потом один раз — всего один раз! — ты споткнешься, и тебя тут же выбьют из седла. Все победы припишут себе, перекопают все твое прошлое и обязательно найдут что-нибудь такое, что тебя прикончит. А защититься ты не сумеешь, поскольку у тебя нет ни имущества, ни фамилии, ни высокопоставленных друзей, ты никто. Ну, Амбеген? Ты еще можешь отказаться!

Надсотник молчал.

— Нет, — в конце концов проговорил он. — Нет, комендант, я не споткнусь, и меня не выбьют из седла… Ваше благородие может не бояться за меня — и за себя тоже. Наоборот, я предпочитаю знать, чего можно ждать. И теперь как раз знаю. Спасибо за беседу.

Мивен невольно усмехнулся.

— Отлично, — коротко сказал он. — Но… Прежде чем придет его благородие Линез, мы должны обсудить еще кое-что. Ваше благородие, я лично знаю сотника Равата, но хочу быть уверенным, действительно ли этот офицер…

— По-настоящему достоин доверия, — прервал его Амбеген. — Здесь не о чем говорить. Хорошо, что он рассматривает самые разные возможности, вплоть до перемирия с алерцами. Я требую от своих офицеров, чтобы они думали.

— Конечно, — согласился Мивен. — Однако я о другом. Командиры не суют носы в личные дела подчиненных, однако иногда личная жизнь влияет на службу… Получив это письмо, я втайне собрал сведения о сотнике Равате, его знают многие мои офицеры. Известно ли тебе, что у твоего офицера и, насколько я знаю, друга крайне серьезные проблемы?

11

Тереза вернулась на заставу вне себя от ярости. Она владела собой до последнего мгновения, но в полумиле от ворот, уже не в силах сдерживаться, опередила отряд и появилась на плацу, когда солдат еще не было видно за клубами снежной пыли. Спрыгнув с коня, она сняла шлем и сорвала с шеи грязные тряпки, защищавшие от мороза. Вид заброшенной заставы (снег на плацу доходил до лодыжек) превратил ее раздражение и злость в настоящий приступ гнева. Несколько мгновений она стояла, тупо глядя перед собой, потом швырнула снятый с головы шлем в сугроб. Внезапно оскалившись, она быстрым шагом, а потом и вовсе бегом направилась в сторону комендатуры. Оттолкнув в сторону дежурящего у входа легионера, она ворвалась в комнату коменданта и с грохотом захлопнула за собой дверь. Рават дремал в кресле за столом. Разбуженный неожиданным шумом, он вскочил.