Forbidden Sweetness (СИ) - Atlanta

– Сядь ровно, – прошу, выдавливая из тюбика мазь.

К собственному удивлению движения мои осторожны, руки больше не дрожат, паника отступает, заменяется чем-то иным, в чем не могу пока разобраться. Его тело восхищает даже сейчас, мешая сосредоточиться. Постоянно прерываю ненужное любование, стараюсь погасить непривычное волнение. Намеренно задерживаю руку в легком касании дольше, чем нужно, не в силах побороть искушение.

Перекатывающиеся мышцы, стоит Эйду сменить положение тела, не позволяют отвести взгляда, гипнотизируют мужской грацией. Сводят с ума. Нужно убираться отсюда, бежать, пока не поздно, но я не могу. Не в силах пошевелиться. Не хочу уходить.

Часы одиночества, кажется, недолгого, всего пару часов, но растянувшегося на, мучающую своей бесконечностью, вечность, не проходят бесследно. Заставляют задуматься, решиться на пугающую неизвестность. Анализ собственных чувств отпускает образ Элис, позволяет вздохнуть полной грудью от кажущейся ясности, а затем испугаться возможных последствий капитуляции.

Словно нахожусь на самом краю обрыва, не решаясь прыгнуть в манящую пропасть. Зачем пришла? Нужно было оставаться в своей комнате, но желание увидеть его поглотило малейшую осторожность.

Молча сижу на коленях, скользя взглядом по кубикам пресса, пьянею от вида голой груди. Желание касаться его ломает кости, выкручивает душу. Хочется плакать от собственного бессилия. Перестать бороться и в то же время сбежать далеко от собственных желаний.

Не могу так больше, это сильнее меня. Так сложно.

– Теа, – голос брата заставляет поднять глаза.

Смотрит так внимательно, взгляд наполненный нежностью сейчас сравним с кинжалом, вставленным в самое сердце. Понимает ли, что со мной происходит? Пусть хотя бы он объяснит, потому что сама я боюсь принять реальность.

Вздрагиваю, когда рука касается скулы, но не отстраняюсь. Слишком приятно. Устала поступать правильно, последние недели не проходят бесследно, по кусочку рушат мои принципы. Игра в прятки с собственным 'Я' истощает.

Нерешительно касаюсь руками его колен. Страшно до невозможного. Тело, кажется, искрит от напряжения, натянуто стрелой. Подмечаю малейшее движение, смену эмоций. Удивление, переплетенное с триумфом.

Эйд опускается с кровати, становясь на колени рядом. Так близко. Интимно. Проводит большим пальцем по нижней губе, касается волос, поглощает душу одним взглядом. Никогда не думала, что обычный человек способен так глубоко проникнуть в кого-то, перевернуть устои, воспитать новое мировоззрение, но передо мной слишком яркий пример, который я не вправе отрицать.

Закрываю глаза от силы накатывающих чувств. Его касания становятся ярче, оставляют обжигающий след на коже. Сердце стучит, как сумасшедшее, так громко, что, кажется, слышно во всем доме. Сама подаюсь вперед, обнимаю за шею, перебирая еще влажные волосы. Могу вечность наслаждаться непозволительной близостью, но Эйден не изменяет себе, смело двигается дальше, не позволяя замереть на полпути.

Поцелуй окончательно рушит барьеры, уничтожает несвойственной мягкостью, губит и возрождает одновременно. Раз за разом переживаю маленькую смерть, отвечая ему. Выпускаю желания наружу, дарю им свободу самовыражения.

Нежности становится недостаточно, мне необходимо ощутить его силу, к которой так тянется маленькая девочка внутри меня, и Эйден, кажется, понимает. Слышит без слов, читает меня по малейшим движеньям. Обнимает так крепко, что становится больно, но я не хочу отстраняться. Впитываю его уверенность, отвечаю малейшему желанию его губ… рук… тела.

Сдаюсь без боя, полностью отдаю свою жизнь в его собственность, надеясь, что не надоем. Что не уйдет однажды, оставив вместо меня пустую оболочку. С каждым касанием уподобляюсь наркоманам, требующим свою дозу.

А глаза все так же закрыты. Боюсь остановиться теперь, открыть их и замереть от кристальной ясности неправильности происходящего.

– Почему ты плачешь? – серьезно спрашивает Эйд, постаравшись отстраниться, но я не позволяю.

Не могу лишиться его тепла. На губах остается соленый след. Открываю глаза, понимая, что и в самом деле плачу.

– Я боюсь. Эйден, я так боюсь.

Слова идут из самого сердца. Своей искренностью заставляют его усомниться в правильности принятого решения. Отчетливо вижу борьбу совести с желанием продолжить. Я знаю, что победит, готова поставить на кон все, что имею, да только слишком поздно для осознания наших ошибок. Стоило раньше задуматься о том, что делаем, о последствии собственного эгоизма, а теперь… теперь поздно. Не нужно обманывать себя в угоду кому-то, кто, по сути, не имеет права голоса в наших жизнях.

– Не останавливайся.

– Уверена?

Киваю, все же делая шаг в пропасть. Показная уверенность дается с трудом. Ни на секунду не обманывает Эйдена, но доказывает обоюдность наших желаний. Сама уничтожаю последний шанс на спасение, рушу возможность нормальной жизни, к черту перечеркиваю спокойное размеренное будущее, и ни капли не жалею. Другого пути нет.

Эйд заставляет подняться, уверенность его движений заражает, заставляет подчиняться. Не замечаю, когда он скидывает покрывало с кровати, но мягкие прохладные простыни, коснувшиеся горячей кожи, не оставляют в этом сомнений. Приятная прохлада контрастирует с жаркими следами от губ Эйдена. Дробит на мелкие кусочки. Где-то в животе все больше нарастает непонятный мне ком от касания рук. Не в силах держать глаза открытыми, закрываю их, уносясь в водоворот искрящихся чувств.

Простынь смята, зажимаю в руках, словно она поможет удержаться в реальности, перебираю пальцами. Одежда мешает, режет ставшее безумно чувствительным тело.

– Эйден, – всхлипываю, снова касаясь его волос. Пропуская сквозь пальцы, утоляю жажду тактильных ощущений.

Его одновременно много и критически мало. Окрыляет поцелуем, словно пускает в свою душу, позволяет заглянуть в него, греет теплом обожания.

– Тише, малышка, – шепчет между поцелуями, в ответной ласке гладя волосы.

Одежда летит на пол, позволяя в полной мере оценить каждый сантиметр тела. Напрягаюсь в ожидании стыда, но его нет, отчего-то все равно, горящий восхищением взгляд не оставляет сомнений в том, что Эйду как минимум нравится то, что он видит. Хочется скользнуть по нему ответным взглядом, впитать идеальный для меня образ, но боюсь опустить взгляд ниже талии. На щеках проступает румянец, забавляющий Эйдена.

Впрочем, смешинки исчезают так же быстро, как появились, сменяются напряженным желанием, не оставляют места ничему другому. Размеренные аккуратные движения, пропитанные нежностью, возносят на небеса, легкая боль не идет ни в какое сравнение с тем наслаждением, что испытываю от тихого «люблю» при каждом толчке. Эйд шепчет признания, а я тону в ударах его сердца, которое чувствую своим. Словно бьются в одном ритме, связывая наши судьбы. Царапаю спину, не осознавая этого, прижимаю так тесно к себе, что ближе не возможно. Насыщаюсь его силой, впервые настолько кристально вижу, что любит. Безумно любит и не стесняется этого, находит отклик таких же чувств в моем сердце.