Ричард III - Вадим Устинов

Совет принял временные меры. Оставшиеся королевские сокровища поместили под церковный надзор и поручили приору Винчестера следить за их сохранностью. 23 мая архиепископ Кентерберийский учредил специальную комиссию, которая должна была организовать продажу некоторой части ценных предметов для оплаты расходов на королевские похороны, которые составили весьма существенную сумму в 1496 фунтов 17 шиллингов и два пенса. Совет по настоянию Ричарда назначил уполномоченных для ведения переговоров с Элизабет Вудвилл, но никаких результатов им добиться не удалось.

Королева в своем убежище не склонна была идти на компромиссы и не теряла времени даром: Вудвиллы готовились применить силу против Ричарда. Поэтому протектор был вынужден изолировать тех членов ее семейства, которые не скрывались и не находились в бегах. Выполняя обещание, данное Хейстингсу, он подробно изложил перед советом свои мотивы, подвигшие его задержать графа Риверса, Вона и Грея. Герцог Глостерский настаивал на том, чтобы предъявить арестованным обвинения в государственной измене, ибо они планировали поднять руку на протектора — официального правителя Англии, чьи полномочия были равны королевским. Герцог Бакингемский, лорд Хейстингс и светские лорды поддержали его, но некоторые духовные особы воспротивились. Более искушенные в юридической казуистике, они заявили, что заговор вряд ли можно считать изменой. Даже если Вудвиллы готовили засаду — чему, по их мнению, не было представлено убедительных доказательств, — Ричард на тот момент еще не был официально провозглашен протектором. В ответ герцог Глостерский заметил, что протектором он стал по воле покойного короля, а не по желанию лордов, и поэтому его вступление в должность совершилось в тот момент, когда умер Эдуард IV — точно так же как Эдуард V стал королем в минуту смерти отца, а не после коронации, которой, кстати, еще не было. В результате долгих препирательств Ричард согласился на компромиссное решение — Риверс и его соратники останутся в заключении на неопределенный срок, а владения маркиза Дорсетского конфискуются.

Протектор ни в коем разе не был удовлетворен этими полумерами, ибо Вудвиллы всерьез угрожали миру и спокойствию королевства. Но поскольку деться из-под стражи им было некуда, он на время удовлетворился замораживанием ситуации с тем, чтобы разобраться с ней позже. А пока занялся теми недругами, которые были за пределами его досягаемости.

Маркиз Дорсетский бежал из святилища, обманув дозоры, выставленные вокруг Вестминстерского аббатства, и скрывался неведомо где. Сильный флот сэра Эдуарда Вудвилла крейсировал в Ла-Манше. Когда протектору донесли, что корабли встали на якорь в Даунсе — на рейде между песчаной 16-километровой банкой Гудвин-Сэндз и восточным побережьем Кента, — он издал прокламацию, в которой объявлял полное прощение всем солдатам и матросам, которые покинут флот предателя. Сэр Эдуард, маркиз Дорсетский, а также их приверженец Роберт Рэтклифф объявлялись врагами государства, за их головы назначалась награда.

9 мая Ричард отправил своих людей принять командование гарнизонами укреплений в Портсмуте и на острове Уайт, а также обеспечить припасами и вооружением поспешно снаряжаемые корабли. Лорд Кобэм[111] был послан с небольшим отрядом в Дувр и Сандвич, чтобы подготовить порты к отражению возможной атаки с моря. 10 мая протектор приказал сэру Томасу Фулфорду[112] и некоему Холуэллу выйти с флотом в Ла-Манш и плыть к Даунсу. Спустя четыре дня такой же приказ получили Эдуард Брамптон, Джон Уэллиз и Томас Грей. Перед ними стояла сложная задача, требовавшая исключительной смелости: на нескольких судах подойти достаточно близко к флоту Вудвилла, чтобы передать морякам и солдатам предложение о помиловании. Томас Фулфорд и Брамптон были опытными морскими волками и смогли выполнить свою миссию, несмотря на то, что сэр Эдуард Вудвилл отправил по группе верных сторонников на каждый корабль, в верности экипажа которого он сомневался. Он также разместил своих солдат на борту двух больших генуэзских каракк, которые зафрахтовал на службу. Однако даже итальянские капитаны-наемники решили воспользоваться предложенным Ричардом прощением. Они напоили солдат Вудвилла, связали их одного за другим, объявили о покорности протектору и его совету, а затем отплыли в Лондон. Их примеру последовали все корабли, кроме двух, на которых сэр Эдуард и его оставшиеся сторонники бежали в Бретань, увозя с собой часть казны Эдуарда IV.

Параллельно Ричард принимал меры для прекращения пиратской войны, которую французы и англичане вели на море. 1 мая он вступил в переговоры с французским корсаром «лордом Кордесом», как англичане называли маршала Франции Филиппа де Кревкера, сеньора д'Экера. Де Кревкер был личностью примечательной — он служил Шарлю Смелому, сражался в битве при Монлери, в Льежских войнах, оборонял Аббевиль от французских войск. Затем Филипп перешел на службу французскому королю Людовику XI, сдав ему Аррас. Сеньору д'Экеру было поручено командование войсками в тренировочном лагере Пон-де-л'Арш. Он стал ярым сторонником экспансии Франции на север и восток, а также освобождения Кале. Именно к этому человеку Ричард послал уполномоченных для организации обмена захваченными кораблями и товарами в качестве первого шага к возобновлению перемирия между Англией и Францией. Приказ начать подобные переговоры получил и заместитель Хейстингса в Кале лорд Динэм[113]. Протектор также заручился поддержкой Максимилиана Бургундского, который вскоре прислал предложение дружбы новому правителю и выслал в Ла-Манш свои патрульные корабли.

Глава шестая.

ЗАГОВОР ХЕЙСТИНГСА

Помимо совета, включавшего в себя опытных в государственных делах сановников, Ричарду приходилось тесно сотрудничать с несколькими магнатами, чье влияние не позволяло запросто их игнорировать или держать на безопасном расстоянии от центра власти. И первым среди таких магнатов, конечно же, был Уильям Хейстингс. При лорд-протекторе он сохранил все свои прежние должности — губернатора Кале, начальника королевского монетного двора, камергера двора. Тем не менее его глубоко задело то, что он не получил ни одного нового поста, ибо Хейстингс небезосновательно полагал, что его заслуги перед герцогом Глостерским достойны более весомого вознаграждения. Однако он не считал свою игру законченной — его былая близость к Эдуарду IV, популярность у знати и простолюдинов предоставляли широкое поле для маневров. Внезапный уход в тень королевы и маркиза Дорсетского образовал своего рода политический вакуум, который помог Хейстингсу выдвинуться на авансцену и стать признанным лидером придворной группировки. Он стремился усилить свое влияние на молодого короля, пользуясь тем, что тот оказался в изоляции от родственников по материнской линии. Впрочем, завоевывая симпатии Эдуарда V, лорд-камергер не только преследовал личную выгоду, но и честно старался служить мальчику, поскольку был уверен, что таким образом исполняет свой священный долг перед покойным другом Эдуардом IV.