Жизнь на восточном ветру. Между Петербургом и Мюнхеном - Иоганнес Гюнтер

Доклады мои имели неожиданный успех. Пришлось прочитать еще и седьмой доклад, который почти полностью состоял из чтения стихов и собрал еще больше публики, чем остальные. Нагло объявив себя начинающим писателем, я катался как сыр в масле.

Моя сестра Лиза тем временем опять покинула родительский дом в Митаве. Она развелась со своим первым мужем и приехала в Тарту, чтобы выйти замуж за Эрика Фельдмана.

Вроде бы все было за то, чтобы я акклиматизировался в Тарту, но, несмотря на все успехи, я не чувствовал себя здесь уютно. Карманы моего плаща полнились любовными письмами, которые мне совали после докладов, но для меня это не имело значения: ослепленный пафосом поэтических грез, я не хотел — надо ли говорить: слава Богу? — слишком размениваться на доступный мелкий флирт. Мой ангел-хранитель и в этом случае был начеку. Так что, не чувствуя себя ничем ни к чему прикованным, я в самом радужном настроении отправился снова в Петербург.

Семейство Блоков, вернувшись с дачи, поселилось в новой квартире. То была сенсация. Блок стал самостоятельным! Да как же это было возможно, чтобы этот избалованный маменькин сынок мог добровольно расстаться с атмосферой материнского дома?

Они устроились в маленькой, куда более скромной квартире на третьем, если не ошибаюсь, этаже. Спальня, крошечная столовая и небольшой кабинет. Все очень просто, но вполне уютно.

Блоки настояли на том, чтобы я поселился у них; спал я на кушетке в кабинете.

Ах, какие же сенсационные новости меня ожидали!

Иоганнес фон Гюнтер. 1900-е гг.

Митава. Вид на церковь Троицы с высоты птичьего полета. 1910-е гг.

Митава. Рыночная площадь. 1910-е гг.

Журнал «Весы», 1904, № 1.Обложка работы Л. Бакста.

Рига. Панорама города. Литография Е. Кобе. 1930-е гг.

Александр Александрович Блок

. Любовь Дмитриевна Менделеева. 1907 г.1900 г.

Франц Феликсович и Александра Андреевна Кублицкие-Пиоттух.

Борис Николаевич Бугаев (Андрей Белый) и Сергей Михайлович Соловьев. На столе портреты В. С. Соловьева и Л. Д. Блок.

1900-е гг.

Александр Блок, Федор Сологуб, Георгий Чулков. 1900-е гг.

А. Софронова. Иллюстрация к стихотворению А. Блока «Незнакомка».

Н. Сапунов. Мистическое собрание. Иллюстрация к драме А. Блока «Балаганчик».1909 г.

Алексей Михайлович Ремизов. Сергей Митрофанович Городецкий.1910-е гг. Рисунок Б. М. Кустодиева. 1907 г.

Константин Андреевич Сомов за работой. 1910 г.

Вячеслав Иванович Иванов. Портрет работы К. А. Сомова. 1906 г.

Санкт-Петербург. Таврическая ул., 25 («Башня» Вяч. Иванова). Современное фото.

Максимилиан Александрович Волошин. Михаил Алексеевич Кузмин. Портрет работы К. А. Сомова. 1909 г.

С. Н. Булгаков, В. Ф. Эрн, Н. А. Бердяев. 1910-е гг.

Журнал «Золотое руно». Обложка работы Е. Лансере. 1908 г.

К. Д. Бальмонт, С. А. Поляков, Модест Дурново. 1900-е гг.

Знак издательства С. А. Полякова Валерий Яковлевич Брюсов. «Скорпион».1904 г.

Гостиница «Метрополь» в Москве, где помещались издательство «Скорпион» и редакция журнала «Весы». 1900-е гг.

Его императорское высочество великий князь Константин Константинович, августейший президент Академии наук. 1914 г.

Великий князь Константин Константинович в роли Иосифа Аримафейского, члена синедриона. 1914 г.

Мраморный дворец. Фасад со стороны Марсова поля. Санкт-Петербург. Современное фото.

Вера Федоровна Комиссаржевская в роли «Снегурочка» А. Н. Островского. 1900-е гг.1917 г.

Портрет работы А. Я. Головина. Всеволод Эмильевич Мейерхольд,

Варшава. Дворец в Лазенках. 1970 г.

Елизавета Ивановна Дмитриева (Черубина де Габриак). 1906 г.

Николай Степанович Гумилев.1909 г.

Обложка журнала «Аполлон». 1909 г.

Сергей Константинович Маковский. 1900-е гг.

Афиша «Бродячей собаки». Вечер поэтов 18 ноября 1913 года.

Вечер в «Бродячей собаке». 1913 г.

После того как «Балаганчик» был напечатан в «Факеле» Чулкова и вызвал столько шума и крика, Блок увлекся театром и написал еще две лирических пьесы. «Балаганчик» готовила к постановке Вера Комиссаржевская, возглавлявшая ведущий театр новых сил. В помощниках у нее был Всеволод Мейерхольд.

Все это сблизило Блока с театральными кругами Петербурга. И, среди прочего, привело к тесной дружбе с актрисой Натальей Николаевной Волоховой. Любовь Дмитриевна, посмеиваясь, заметила по этому поводу: Волохова очень красива и для поэтов очень опасна.

Выяснилось, что Волохова провела несколько недель в их квартире — и спала на той самой кушетке, что и я! То было замечательное время, и Саша (Блок!) написал много новых стихов. Да, да, ей, Наталье Николаевне посвященных. Прекрасных стихов.

Некоторые из этих новых произведений он мне прочитал. То был снежный вихрь из любовных признаний, с ритмом, местами просто захлебывающимся от чувств. В то же время то были не спонтанно вырвавшиеся стихи по случаю, о, нет, многие из них обладали небывалым совершенством формы и образной новизной. Иногда они были, быть может, чуть странными по интонации. Иногда — слишком личными. Но неизменно — волнующими.

Что же тут произошло? Любовь Дмитриевна была спокойна и неколебима. Как бы ничего и не случилось — хотя ведь явно что-то случилось.

Блок, прежде само спокойствие, был чем-то взволнован и нервничал. По временам вдруг вскакивал ни с того ни с сего. Подолгу стоял у окна. И хотя взгляд его по-прежнему был тверд и прям, а речь по-прежнему четка и лапидарна, но я-то ясно видел, что с ним что-то случилось.