У нас будет ребёнок! (сборник) - Улья Нова

– Да, ты молодец… Но не все ведь могут.

– Все! Все. Надо просто не унывать. Ясно? А все эти сайентологи, знаешь…

– А как, Лерунь, не унывать… В голове одно только, одна только мысль: жизнь мимо идет. Тут внушай не внушай хорошее – не помогает. Вот вечер, все хорошо, все спокойно. Сидим на диване, телевизор, кофе, тортик стоит… Андрей улыбается, Даша играет, я… Мама более-менее здорова. Счастливые минуты, кажется, радуйся, а этот дьявол внутри скребет и скребет: жизнь проходит, а ты сидишь, как дура, жизнь проходит, а ты… И так бы вскочить, так бы что-нибудь!.. Прямо сил нет!.. Заорать… И все ненавижу в такие минуты.

– Что делать, Настюш, что делать… У меня тоже бывает.

– Да ты говорила.

– Ну вот! Не ты одна… Понимаешь, люди, Настюш… В каждом же человеке мечты, стремленья. И это все как болезнь… Да ты сама только что про это, где они прямо толпами с энергетикой… Но неизвестно еще, кому легче будет, по большому счету, – кто всего добился, сделал или кто мечтами пожертвовал ради высшего.

– Чего – высшего?

– У нас какое с тобой высшее предназначение? Родить и воспитать детей, человеческий род продолжить. И надо нам помнить об этом, Насть, об этом – в первую очередь.

– Ой да не успокаивай, ради бога! Не надо. Мне аж плакать захотелось опять… Высшее предназначение – х-ха! – да кому оно нужно? Кто его оценит-то? Нет, сами свою жизнь изуродовали, а теперь ищем, как оправдать…

– Погоди! Перестань! Что ты несешь вообще?! Вот слушай… Послушай меня! Вот я передачу недавно видела – и жутко, прямо… и… не знаю даже, как объяснить. В общем, двое братьев, поехали оба в Чечню. Они омоновцы, или там типа этого. Одному двадцать шесть, другому двадцать три, что ли… Фотографии – красивые парни такие… И в Чечне старшему обе ноги оторвало, а младший – погиб. Вот было там… ОМОН в засаду попал когда… А у младшего жена осталась – девочка девятнадцатилетняя и сын, меньше года… С ней журналист говорит, и она твердо так, с каменной такой решимостью: «Клянусь, что воспитаю его таким же, каким был его отец! Он станет настоящим мужчиной, будет защищать Родину!» Опять вот вспомнила, и мурашки по коже… Фу-у-ф… И, знаешь, Насть, знаешь – верится в ее слова, и жуть такая от этого, что она сына родного… Но и… И ведь, наверно, права она. Глаза такие, они не врут и не изменятся. Вроде сама ребенок совсем, а – видно. То ли сама такая, то ли муж успел воспитать. И я уверена просто – она больше никогда уже на другого мужика не глянет, у нее высшая цель…

– Ну а у меня нет высших целей. Да, я честолюбивая эгоистка.

– Перестань, пожалуйста. Я же ничего, я же о другом совсем… Ох, ладно. Вообще, все очень сложно на самом деле… Все, довела ты меня, Настька, надо вина! Ты посиди, я – мигом. Тут внизу магазин хороший, в двух шагах. Рыбку попробуй пока – объедение, честное слово…

– Она ведь дорого очень стоит. С чего Игорю такие премии министерские?

– Работает хорошо. Да и… Ну, понимаешь, там у них такая система. У продуктов срок реализации… потом их обязаны списывать… Она нормальная еще, первый сорт, просто на складе, если ревизия обнаружит… Даже спустя трое суток всего…

– Да понятно, понятно…

– Нет, ты не думай! И я ем, и Дашка… Ладно, Насть, все, я побежала. Бутылку «Каберне». Оно слабое, так просто, символически…

– Не стоит, может, а…

– А что? Решили же… Я же теперь два дня сама не своя буду. Накрутила меня, как эту. Думаешь, я не сомневаюсь? Да я…

– Ну прости. Прости, все.

– Да брось. Что тут извиняться… Все, в общем, я мигом.

– Давай Димке сначала тогда позвоним. Вдруг уже…

– Насть, чего ты все поводы ищешь попсиховать? Успокойся. Он ведь сам обещал. Чего дергать-то лишний раз?

– Ну, пожалуйста, Лер… А потом пойдешь. Что-то совсем нехорошо на душе.

– Вот, и себя довела, и меня. О-ох… – Пальцы поднимают со стола телефон. – Сейчас разозлится – сто процентов. И так там… – Слышатся протяжные, ленивые гудки.

– Давай тогда в роддом сразу.

– Да ладно, уже набрала… Алло, Дим, приветик! Ты извини, ради бога… Что? Да-а?! Ди-им, Димулька, поздравляю, дорогой ты мой! Папашка… Наконец-то. И как, все хорошо? Н-ну-у…

– Что, родила? Лер, что там?..

– Что ж ты сразу не позвонил?! Мы тут с Настюшкой сидим, думаем, звонить, не звонить… И кто, кто – мальчик? – как и планировали?.. Ну и слава богу… Поздравляю от всего сердца! И Настя тебя поздравляет!

– Вес, вес спроси какой!

– А вес какой? Три двести… Брось, Дим, отличный вес. Ирина-то как?.. Да?.. И хорошо, хорошо. Ладно, Дим, с самым счастливым днем тебя! Представь – ведь сын же, сын у тебя, новый человек на земле! Не было, и вдруг – вот! Чудо, Дим!.. Да, да, конечно… Уж мы Ирину как богиню встретим. Ладно, приходи там в себя, не буду мешать, а то тараторю, тараторю… Статью бросил, конечно?.. А?.. Молоде-ец! Это Ирина специально терпела, чтоб ты успел. Да, да… Ну, пока, Димуша! От Насти – привет!

Телефон со стуком лег на клеенку.

– Все хорошо. Мальчик, три двести… А ты чего ревешь, дуреха мокрая?! Ну-ка успокоились! Ну?.. Представь, он даже статью успел закончить свою! Только дописал, и звонят: «У вас – сын!» Теперь встречать надо готовиться… Ох, боже мой, да перестань ты рыдать! На столе вот давай приберись. Я за вином. Ты какое любишь, красное, белое? Я каберне тут полюбила, очень хорошее… А, Насть? Пошла я, короче. Вернусь, чтоб веселой была опять. Ясно? Насть, да успокойся ты! Нашатыря, что ли, дать? Дать?.. Слышишь, праздник сегодня ведь. День рождения!..

Галина Врублевская

Мавританский газон

Стремительное наступление лета заставило супругов Всеволода и Лизу, отложив дела в городе, в ближайшее воскресенье отправиться на дачу. Грядками-огородами они не занимались, но буйная растительность вокруг дома тоже требовала внимания. Еще не так давно Лиза мечтала устроить на участке мавританский газон – как бы естественную поляну, напоминающую природный луг с травами и цветами. Однако ни умения, ни времени заниматься газоном не было, на дачу супруги выбирались редко, так что сорная трава неуклонно забивала посеянные ранней весной ромашки, колокольчики и декоративные васильки. Поэтому муж Лизы смотрел на ее прожекты как на блажь, и в этот приезд, как и в прошлые годы, принялся выкашивать все подряд – все, что успело нарасти к началу июня. А Лиза, подчиняясь его воле, крутилась на подхвате.

Вместе они смотрелись славно. Глава семьи – невысокий, но жилистый мужчина под пятьдесят, сейчас по пояс раздетый, широко расставив ноги, размахивал крестьянской косой. Триммеров Сева не признавал, а с косой обращался любовно: отбивал полотно, стачивал брусочком сверкающее на солнце лезвие. В его усердии угадывалась восторженность горожанина, играющего в земледельца.

Скошенную мужем траву ворошила граблями Лиза: приятной полноты женщина, со светло-русыми волосами, забранными в хвост – она была моложе мужа на десять лет. Одолевала жара. Под легким платьем у Лизы не было ничего, и сквозь прозрачную ткань просвечивало ее плотное, белесое тело. Изредка муж бросал в сторону Лизы восхищенный взгляд, цокал языком, но от работы не отрывался. Он и представить не мог, что жена не разделяет его удовольствия.

Лиза елозила по колючей стерне зубастыми граблями с той неохотой, с какой дежурный школьник вытирает классную доску. Ну как достучаться до Севы? Отгоняя от вспотевшего лица звенящих комаров и превозмогая почти физическую дурноту от вынужденной работы, Лиза взмолилась:

– Сева, послушай! Оставь траву хотя бы перед окнами дома: тут солнечные веселенькие цветочки!

– Лизун, ты одуванчики называешь цветочками? Это самые злостные сорняки! – Он вновь замахал косой: желтые головки одуванчиков полетели на землю еще быстрее.

– Лучше бы ты совсем не приезжал сегодня! – Лиза швырнула грабли на землю: слова мужа ее просто взбесили.

Сева не привык оправдываться, тем более что и жена редко выходила из себя. Какая муха ее сейчас укусила?! Однако счел нужным напомнить, что она сама и вытащила его на дачу:

– Ты хотела, чтобы я привел участок в порядок перед отъездом? Оставь я траву нетронутой, через неделю обнаружишь змеиные гнезда под домом, не говоря уже об энцефалитных клещах! Но я приехал, хотя времени в обрез: самолет завтра вечером, сама знаешь. И лечу ведь не один, а с детьми, так что надо все предусмотреть, взять с собой все, что полагается!

Лиза, конечно, знала, что Сева завтра полетит к морю, притом с детьми. И это знание портило ей настроение сильнее, чем скошенная «под ноль» трава. Еще и дурнота шершавым комом продолжала подкатывать к горлу. Может, голову солнцем напекло?

Она заторопилась в спасительную прохладу дома, достала из холодильника запотевшую бутылку кваса, налила полкружки и выпила маленькими глоточками, чтобы отвести тошноту. Квас оказался слишком кислым, однако Лиза почувствовала себя лучше. Она снова вышла на улицу и села на крыльцо, поставив рядом бутылку с недопитым квасом. Трава ее больше не занимала, Лиза смотрела, как трудится муж, и жалела себя.