Дипломатия греха - Дмитрий Леонтьев

— Как это понимать?

— Расстроенная очень. Я не совсем поняла, по вроде как она обратно за вещами пошла. Рассорились, стало быть, с Витей — то… Вот смерть их теперь и примирила.

— Часто они с мужем ссорились?

— По мне, так нет. Но мне ж они про свои дела не докладывал… Я Наташу накормила, напоила, сказки ей почитала, а Тани все нет… А наутро пришли, сообщили… И девочку забрали… Как она?

— Не знает о смерти родителей. Мы за ней присматриваем.

— Это хорошо. Не следует ей в ее годы о таких вещах знать… Вы уж не оставьте ее, сиротинушка она теперь…

— Алиса Велоревна, не говорила ли вам дочь о том, что ей кто-нибудь угрожал в последнее время? Что она поссорилась с кем-нибудь? Может, долги у нее крупные появились?

— Нет, ничего такого. Они с мужем за границу собирались. С Родины уезжать, стало быть… Навсегда… Да не успели.

— Уезжать? — удивился я. — А куда и почему?

— В Америку, что ли… Туда сейчас все едут, будто сладко там. Не может этого быть. Везде одинаково много работать надо.

— Но у вас лично есть какие-нибудь мысли, подозрения на этот счет?

— Нет, — на ее глаза навернулись слезы. — Я и не гадала даже, что такое может быть… Не поверила поначалу… Да, вот что… Только сейчас вспомнила. Когда Таня — то от меня в последний раз убегала, все ругалась: шантажисты, говорила, проклятые. Вот так.

— Шантажисты? — заинтересовался я. — Очень любопытно. А про кого она так говорила?

— Чего не знаю, того не знаю, а врать не стану. Так и сказала напоследок. А потом, когда ваши коллеги я позабыла им это сказать. Не до того было…

— Вы ничего не путаете? Именно шантажисты?

— Да. Злая она была очень. Я было с расспросами бросилась, да она отмахнулась, ничего страшного, говорит, потом расскажу. Но потом уже ничего не рассказала…

— Больше вы ничего не помните? Может, еще что позабыли?

— Это все. — Что ж… Спасибо вам большое, Алиса Велоревна. Помогли вы нам. Не станем больше отнимать у вас время. Всего вам самого доброго. Дверь снаружи закрывается?

— Да, — сказала старуха, — захлопните посильней… И Наташу берегите!..

— Значит, все не так просто, — подвел итог иерей на обратном пути к дому. — Видишь, не ошибался я.

— Тебе не приходилось слышать, как муж с женой ругаются, — заметил я. — Так и «шантажисты» сеть, и «пьяницы», и даже «убийцу» встретить можно.

— Только после этого их мертвыми не находят.

— Бывает и находят, — цинично сказал я. — В свете последних недель их совместной жизни очень может что эта фраза — последствие их ссоры… Впрочем, сейчас мы это уточним…

Наташа проснулась, как только мы вошли в комнату.

— Мне мультики показывались, — сообщила она сонно.

— Это называется снами, — сказал я, присаживаясь на краешек кровати. — Пока ты маленькая, они веселые и жизнерадостные, а как подрастешь… Ещё веселей будут. Я, например, едва ли не каждое утро в холодном поту просыпаюсь и хохочу… Не обращай внимания, черный солдатский юмор… ты помнишь, что было в тот день, когда мама отвезла тебя к бабушке?

— Я в садике была. Мы играли.

— Как в садике? Разве ты не находилась дома, с мамой?

— Сначала мама меня не отдавала в садик, а потом отдала. Я просила-просила, а она все равно отдала… А мне там скучно было. И кормили невкусно!

— Интересно. А чем же занималась мама, пока ты в садике?

— Не знаю. Я там недолго была. Пять дней. А потом мама меня к бабушке отвезла, а дяди пришли и забрали меня в приют…

— Ничего не понимаю… Значит, в тот день ты была в садике? Пришла мама и отвезла тебя к бабушке?

— Сначала мы пошли домой. Потом мама долго ругалась, с папой… — Я победно взглянул на Разумовского.

— Почему они ругались, ты не слышала? — спросил я. Постарайся вспомнить, Наташа, это очень важно.

— Я не слышала. Мама на него ругалась, а потом схватила меня за руку, больно так, и повезла к бабушке. Сказала, что скоро вернется, и не вернулась…

— Но что они говорили друг другу, твои мама и папа?

— Они ругались, — терпеливо пояснил мне ребенок. Какой ты непонятливый. Мама, ругалась на папу. Папа, оправдывался, а потом уже тоже закричал. Сказал, что работает ради нас и не хочет, чтобы все Худенькому досталось…

— Кому? — не понял я.

— Худенькому. Это дяденька такой. Он к нам заходил иногда. Но он взрослый. Скучный и занятой. Со мной никогда не играл.

— Этот Худенький знакомый папы или мамы?

— Не знаю. Папа, на него ругался. Говорил, что не отдаст квартиру, а мама говорила отдать. А больше я ничего не слышала, они двери закрыли…

— Значит, все же прав я, — сказал Разумовский. — Дело пахнет шантажом.

— Это еще вопрос, чем оно пахнет, — возразил я. — Но я проверю, что, же это за Худенький и почему он так прикипел душой к их квартире. Ты не проверял, на кого оформлена или завещана квартира?

— Нет, некогда было. Да и не думал я об этом.

— Я писать хочу, — сердито заявила Наташа. — И играть.

— Так, в этом месте я сбегаю, — заявил я. — В свете новой информации навещу еще парочку человек. А вы уж тут без меня. Вернусь поздно, но поесть вы мне, все, же оставьте… И не хулиганьте, это моя квартира, и я ее люблю такой, какая она есть!

— Не будем, — в один голос заверили меня иерей и девочка, но почему-то я им не поверил.

Вернувшись в отдел, на территории которого произошло убийство, я с трудом сумел убедить дежурного дать мне адрес Новикова и направился прямиком к нему, благо было недалеко. Дверь мне открыла его жена.

— А Саша еще не приходил, — сообщила она. Наверное, опять в отделе пьянствуют или в карты играют.

— Странно, он собирался домой… Что ж, я подожду здесь.

Я отошел к окну на лестнице и полез за пачкой сигарет. Женщина внимательно оглядела меня и распахнула дверь квартиры пошире:

— Проходите, что вы будете здесь стоять. В комнате подождете. Вы его сослуживец?

Двухкомнатная квартира. Обстановка не роскошная, но куда лучше моей. Немудрено: в квартире жила женщина, тогда как у меня все семейство представлял я один. Ждать пришлось недолго. Минут через двадцать в замочной скважине заскрипел ключ, и на порог шагнул запыхавшийся Новиков. Увидев меня, он даже подался назад, но быстро оправился от неожиданности и нахмурился:

— Знаешь что… Работа-работой, но это моя квартира, тебе не кажется?

— Это я его пустила — заступилась за меня его жена.

— Какая разница на работе круговерть целый день, и дома покоя не дают…

— Ну не злись, не злись, — примирительно поднял я руки. — Ты же обещал помочь, если что, а у меня появилась информация. Вот и пришлось тебя побеспокоить. Это ненадолго.

— Да ладно, забыли, — ворчливо пробурчал он. — Я просто удивился, когда тебя увидел. Уж где-где, а в собственном доме… Так что у тебя стряслось?

— Кто такой Худенький?

— Что? — вытаращил он на меня глаза.

— Может быть, я неправильно произношу. Наташа сказала мне, что в последний день ее родители ругались по поводу какого-то Худенького. Вероятно, это фамилия. Отец настаивал на том, чтобы не отдавать ему квартиру, а она требовала отдать. И, по моему, там как-то замешан шантаж. Что скажешь, но этому поводу?

Новиков долго думал, время от времени искоса поглядывая на меня, потом вздохнул:

— Грязная история. Если я правильно понял, речь идет о Худенко. Есть на моей территории такой. Он создал что-то вроде секты. Знаешь, последнее время пошла мода на все эти «братства» и секты. Сам он и его «братство» совершенно безвредны. Образно говоря, это нечто вроде кружка вязания или умелых рук. Я к ним долго приглядывался, но зарегистрированы они официально, с этой стороны не придерешься, у нас, же вроде как свобода религий. И по моим наблюдениям вреда от них нет. Собираются по вечерам, книжки разные про богов всяких и про духовные пути читают, а иногда улицы подметают, кусты высаживают. Я их в покое оставил — дворников-то у нас нынче маловато. Сумасшедшие, не сумасшедшие, а хоть какая-то польза… Беда тут в другом. Татьяна от скуки ходить к ним стала. Как познакомились, и кто ее туда привел — не знаю, но пропадала она там целыми днями. Витя к этому сперва с усмешкой относился, знаешь, по принципу «чем бы дитя ни тешилось…» А вот когда она дочку в детский сад отдала, чтобы там больше времени проводить, вот тут он на дыбы и встал. У них и без того натянутые отношения к тому времени были, а тут вконец испортились. Скандал был!.. Я тебе говорил, что они на Запад собирались? Так вот она на секту свою квартиру переписала. «Убойный» отдел эту версию отрабатывал, да бросил. «Братство» это абсолютно безвредно, можешь уж мне поверить. Они ее на такие подарки не подталкивали. Называется братство «Духовный путь». Проповедует самосовершенствование, жизнь в бедности, но с честной душой, и прочую муть. Набрано из всех религий по кусочкам. Вот этот Худенко и является их наставником. Зарегистрировал свою организацию три года назад. Основной филиал на нашей территории. Полные его данные: Худенко Николай Петрович. Подвал снимают у ЖЭКа, оборудовали его, обустроили. Ведут себя тихо, пьянок-гулянок нет, потому что там преимущественно женщины. Как я и говорю, чудаки, но безвредные. Плохо то, что Таня с головой в эти бредни ушла. Сперва, им вещи из дома таскала, но Худенко запретил, а когда за рубеж собралась, решила на него квартиру переписать. Витя сперва сопротивлялся, но потом все, же подписал дарственную…