Утро года - Василий Алферов

И неизвестно — то ли от перемены условий, то ли с непривычки, Миная в первые дни постоянно одолевал сон. При всяком удобном случае, едва только стоило ему приткнуть куда-нибудь голову, как он тотчас же засыпал.

Однажды он заснул на политчасе. Политрук, назвав его фамилию, задал такой вопрос:

— Товарищ Кукушкин, расшифруйте вот эти четыре буквы: РККА. Что они означают?

Миная толкнули в бок. Он вскочил и, повертывая маленькой головой, глупо смотрел по сторонам сонными глазами. Получилось неудобно и смешно. На первый раз ему было сделано замечание…

Потом над Минаем долго трунили:

— Кукушкин у нас «бессонницей» страдает…

— Верно… Ночью спит, днем досыпает…

— И вдобавок на ходу дремлет… Замучился парень…

А в «Ильичевке» появился рисунок с заголовком: «Кукушкин занимается», на котором Минай был изображен спящим во время политчаса.

Миная это задело. Ему стало не по себе, обидно. «Ну что особенного, — думал он, — ну заснул… Важность какая… Я ведь не лошадей проспал к молотьбе». Он то вставал и ходил, то опять садился и думал: «А что если бы узнали об этом в колхозе да увидели, как меня здесь пропечатали, вот была бы стыдобушка!.. Сказали бы: «Ну и Минай, достукался»…»

На второй день Минай написал в редакцию «Ильичевки» письмо.

«Товарищи из редколлегии! — писал он. — В газете меня пропечатали здорово, мне даже стало обидно и неловко. Но я сам виноват. Признаюсь. За такие факты нужно наводить критику, и хорошо это. Сам не знаю, что это со мной? Наверно, с непривычки. А скажу я вам, товарищи, что на жнитве, бывало, аль в лугах на косьбе у себя в колхозе я за пояс затыкал многих и шел наперед всех. Бригадир Количкин мою работу очень одобрял и гордился. Я и здесь хочу быть таким же и даю свое слово, что со мной больше этого не случится. Вызываю на соревнование Глушкова и Максимкина из нашей батареи. А РККА я знаю что. Это — Рабоче-Крестьянская Красная Армия. Прошу мою заметку напечатать в стенгазете. В чем и подписуюсь. Боец 3-й батареи М. Кукушкин».

С тех пор над Минаем товарищи больше не трунили. Но на голову его свалилась новая «беда». К нему прикрепили коня Беркута. Что бы, казалось, тут хитрого? Ведь он, Минай, не из тех, кто лошадей только издали видел. Он всю жизнь с лошадьми. А оказалось не так-то просто. Тут тебе точный распорядок времени кормления и уборки, отдельный ящик у каждого со щетками, чистота в стойле и кормушках… Когда Минай узнал все эти правила, они показались ему удивительными и непонятными.

Первые дни он заходил в стойло с нахмуренными бровями, нехотя брал ящик с чистильными принадлежностями и, когда подходил к смирному Беркуту, тыкал его в бок щеткой и без нужды прикрикивал:

— Стой ты! Я те вот пофыркаю… Ишь, лощеный… Может, в баню тебя сводить?..

Минай неуклюже изгибался, приседал на корточки и незаметно для самого себя входил в азарт. Пыхтя и отдуваясь, он нажимал на щетку, старательно скреб тугие бока Беркута. Беркут покачивался, переступал ногами и настороженно косил глаз на Миная.

…Как-то после уборки, когда Минай был дневальным, в конюшню зашел командир батареи. Он внимательно оглядел каждого коня. Проходя мимо Беркута, неожиданно остановился.

— Товарищ дневальный, кто убирает этого коня? — спросил он. Минай вздрогнул, но не от испуга, а от прилива радости. Он твердо был уверен, что коня он чистит не хуже других.

— Я, товарищ лейтенант, убираю…

— Конь у вас хороший, это верно, но вы, товарищ Кукушкин, плохо за ним ухаживаете. Посмотрите, — указал лейтенант на правую сторону подбрюшья, где цепко прилип к вороной шерсти помет, смешанный с черноземом.

Минай почувствовал, как лицо его вдруг вспыхнуло и зарделось. Он думал, что командир его сейчас похвалит, а вышло наоборот.

— Конь балованный, товарищ лейтенант… Передним копытом бьет… Не иначе брыкнул, а ошметок и прилип, — оправдывался он.

— Нет, тут не то. Вы просто невнимательно смотрели во время чистки… Приказываю вам, товарищ Кукушкин, привести коня в полный порядок, — проговорил лейтенант, уходя из конюшни.

День ото дня Минай все глубже и отчетливее сознавал, что уход за конями — дело большой важности. И оттого, что он, Минай, начинал понимать серьезное значение этого дела, у него стали пробуждаться беспокойные мысли о колхозных лошадях. Ему только теперь стало понятно, почему прошлой зимой у них в колхозе пало шесть лошадей. Они оказались жертвой исключительно безобразного ухода.

…И вот теперь, когда Минай вернулся из Красной Армии, он принес с собой навык в уходе за лошадьми. Он принес дисциплину, любовь к делу, бережное и внимательное отношение к каждой мелочи.

С гор, булькая и звеня, бежали мутные, студеные ручьи. По увалам, на чуть появившихся проталинах, заметно начала пробиваться робкая щетинистая трава. На ветлах, у колхозного клуба, суматошно горланили грачи. Земля на полях набухала. В воздухе пахло спелым расколотым арбузом. Небо бледно-голубое и чистое. По утрам резво заливался жаворонок. Шла весна, близился сев.

Ивановских колхозников она не застала врасплох. К севу они начали готовиться еще с первозимья: произвели полную очистку и сортировку семян, отремонтировали весь сельхозинвентарь, машины и сбрую.

После того как была проведена проверка конюшен, прошел смотр и испытание всему конскому поголовью, председатель колхоза Сорокин выступил на общем собрании с докладом об итогах подготовки к севу. Он не без гордости произносил имя молодого и знатного конюха:

— Так нужно ухаживать за конями, как ухаживает товарищ Кукушкин. Почему в его бригаде лошади по упитанности выше? А надо сказать, что у него кони в годах, следовательно, поправить их было гораздо труднее…

— Это потому, — закричал Федор Козырев, перебивая докладчика, — что у Минайки дисциплина… Он из Эр-ка-ка принес ее… Он меня знаешь как мурыжил за Чалого, даже взопрел я!.. Сперва я думал, что Минай просто-напросто форсит, думал, языком только умеет балабонить, а он не тут-то было…

— Постой, ты, дядя Федор, обожди… В прениях слово возьмешь, — призвали к порядку Козырева.

— Серчал я на Минайку, — не унимался Федор, — зеленый, мол, ты учить меня… Поживи с мое… а все напрасно. Без этой самой дисциплины нам не обойтись. Дело тут, верно, не в годах… Прямо скажу. У Минайки, хотя он и молодой, учиться надо порядку.

По скамейкам заметно прошло движение.

— Это хорошо, товарищи, — продолжал Сорокин, — хорошо тем, что мы открыто признаем свои ошибки… Вот дядя Федор — он откровенно признался. И если он действительно последует примеру товарища Кукушкина, то я опять скажу, что это больно хорошо. Конечно, у Кукушкина выработалась определенная дисциплина, но, товарищи, скажите, кому не знакомы правила ухода за конем? Все отлично знают эти правила, но беда в том, что не каждый полностью выполняет их на деле. Каждый конюх может и должен работать так же, как работает товарищ Кукушкин. Этого мы будем требовать от каждого.