Магическая Трилогия: Спящая Красавица - Вероника Сейнт

— Я готов отдать свою жизнь, чтобы вы ее отпустили. Слышишь меня, Безмирье? — у Виктора просто не было сил говорить громко. Он прижимал к себе ноющую руку и все не решался открыть глаза. Тихое рычание собак пробуждало в нем те страхи, которые заставляли его чувствовать себя маленьким беспомощным ребенком.

Рычание тварей переплелось со странным резким звуком, словно что-то стремительно рассекает воздух, и одна из собак тут же замолкла.

— Это трогательно, — вдруг услышал он голос Грейс откуда-то со стороны и разочарованно выдохнул, — Но лучше выберись отсюда вместе со мной.

Виктор нерешительно открыл глаза и увидел, что одна из Ищеек упала замертво — стрела Грейс угодила ей прямо в голову. Вторая Ищейка метнулась к девушке, но Виктор, не раздумывая, бросился в ту же сторону, закрывая девушку собой. Собака вцепилась в рукав его рубашки, разрывая ткань на лоскуты, и Виктор удивленно, но с облегчением выдохнул.

Прежде, чем Ищейка снова открыла пасть, чтобы сомкнуть челюсти на руке Виктора, Грейс успела перезарядить арбалет, завалилась набок и выстрелила не целясь.

— Похоже, сегодня твой счастливый день… — только и смог выдавить Виктор. Грейс ничего не ответила. Она схватила Виктора за руку и снова рванула с места, таща Гадателя за собой и даже не давая ему отдышаться.

Но, думая только об Ищейках, Виктор совсем забыл о старухах. Когда-то живые, такие же сильные и смелые как Грейс, застрявшие в Безмирье, они обезумели, позволили Безмирью завладеть собой и стали его частью. Они не подчинялись ему, но прислушивались к этому миру, а он слушал их. Они принадлежали миру живых и тот дар, что Виктор получил в наказание от Безмирья, не мог помочь в их поисках. Маг не способен был ощутить их приближение, а в панике и вовсе о них забыл.

Когда Виктор и Грейс выбежали на опушку, Гадатель сначала облегченно вздохнул: Ищейки не любили открытого пространства, пусть и такого небольшого. Свет звезд, хоть и был тусклым, но обжигал их тонкую белую кожу. Виктор слышал, как тяжело дышит рядом Грейс. Она прокашлялась, потерла глаза рукой и ссутулилась, пытаясь то ли расслабиться, то ли отдышаться.

Виктор улыбнулся и оглянулся по сторонам. Едва увидев жалкое подобие замка из серого разбитого камня, он разочарованно вздохнул и едва не заплакал. Ему было страшно от одной мысли о второй встрече со старухами. Он звал их Норнами, хотя знал, что они даже отдаленно не напоминают их. Виктора трясло от ужаса, он чувствовал, как внутри него все леденеет, но в этот раз не из-за присутствия в Безмирье, а от мыслей о предстоящей беседе. Он снова сжал руку Грейс в своей. Он чувствовал непонимание девушки и поспешил предупредить ее о том, что может произойти:

— Ты слышала о старухах?

— Я как-то встретила мага на окраине леса. Рядом с пустыней Спящего принца, — прошептала в ответ Грейс, — Он просил меня держаться от старух подальше. Ну, и еще паре вещиц научил, пещеру помог найти… А что не так?

— Живые имеют в этом мире власть. Я не говорю сейчас о таких как я. Это наш загробный мир, но для простых людей… Этот мир играет с теми, кто в него попадает, отбирая лучших. Те, кто докажет свою доблесть, становятся его частью. Они могут править им и вершить судьбы всех, кто сюда попадает. Быть съеденным Ищейкой? — Гадатель фыркнул, — Гораздо страшнее смотреть на этих старух и понимать, что ты не можешь им противостоять. Ты понравилась им, они хотят подарить тебе бессмертие в этом мире.

— Да пошли они, — Грейс сделала шаг к нему и теперь они стояли плечом к плечу, прямо перед замком.

Виктор хотел ответить ей, но не успел. Хлипкая дверь со скрипом отворилась и по тонким покоцаным ступеням к ним спустились три старухи. Они были одинаковыми на первый взгляд и безумно разными, если присмотреться. Они отличались цветом глаз, тонкостью губ, движениями. Их улыбки, обнажающие кривые заостренные зубы не только не обнадеживали, а наоборот, доводили до исступленного отчаяния.

— Здравствуй, Гадатель, — прошипела одна из них. Виктор едва переборол желание закрыть глаза и заткнуть уши. Ее голос словно пробуждал в нем воспоминания обо всех допущенных ошибках и всей боли, которую он когда-либо кому-либо причинял.

— Зачем ты пришел, да еще и один? — прошептала вторая, и ее голос напомнил Виктору обо всех несправедливых решениях, которые он принимал. Он вспомнил жениха Тристаны, и от этого рука стала лишь сильнее ныть, а комок льда внутри него снова стал расти, заполняя легкие. Виктор закашлялся, но промолчал.

— Что привело тебя сюда? — спросила третья, и Виктор вдруг испытал всю ту боль, что причиняли ему когда-либо, но втрое большую.

Он был уверен, что и Грейс чувствует это, и боялся прислушиваться к ее ощущениям, видеть, как она побледнела. Но она крепко сжимала его руку, давая понять, что будет с ним до конца.

— Я пришел за ней.

— За кем — за ней? — хором переспросили старухи. Они медленно кружили вокруг, ковыляя и путаясь полами серых хламид в траве. Одна из них коснулась рукой подбородка Виктора, и Гадатель отпрянул, поморщившись. Он сам не понимал, какое чувство в нем преобладало в тот момент — страх или отвращение. Грубая кожа и тонкие пальцы, с шишковатыми, как будто опухшими суставами — эти руки давным-давно должны были прекратить функционировать, вместе со всем организмом хозяйки. Но Безмирье делало из этих женщин живых мертвецов, по какой-то причине пропустивших момент своей смерти.

— Назови ее имя, за кем ты пришел?

Он почувствовал, как Грейс прижимается к нему, как крепко сжимает его ладонь. Она все еще была уверена в нем, хотя и была готова в любой момент бежать.

— Ее имя Клеа Грейс Льюис. И я пришел, чтобы забрать ее.

Клокочущий смех, который издали три старухи одновременно, пробирал до костей. Он, словно паутина, окутывал их, и даже когда сами старухи замолкли, их смех все еще эхом отдавался в ушах. С этим звуком разбивались любые крупицы надежды на лучшее.

— Нам подвластно многое в Безмирье, и живые в нашей власти тоже. Особенно те, кто достаточно храбр. Она останется у нас.

— Да проваливайтесь вы к черту, — начала было Грейс, но тут же замолкла. Она дернула Виктора за руку, сжала его ладонь сильнее и тут же отпустила. Гадатель растеряно обернулся.

Он так боялся ее потерять, боялся, что они заберут ее, и старался держать ее покрепче, а эти старухи даже не приложили никаких усилий, чтобы увести ее, даже пальцем не пошевелили. Гадатель увидел в глазах Грейс панику и ужас, она старалась взять себя в руки, но даже это давалось ей с трудом. Самым страшным для Грейс было принадлежать кому-то и не иметь власти над самой собой.