Последняя любовь Скарлетт - Джулия Хилпатрик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После этой фразы Скарлетт поняла, что наступил кульминационный момент их отношений – во всяком случае, отношений последних месяцев…
Стараясь держаться как можно более спокойно и невозмутимо, она произнесла:
– Ну, тогда скажи…
Фраза эта была сказана очень медленно, почти по слогам…
Ретт медленно перевел свой тяжелый, немигающий взгляд на жену.
– Ты действительно этого хочешь?..
Она кивнула.
– Да, Ретт… Мне кажется, что давно уже настала потребность объясниться…
Тяжело вздохнув, он изрек:
– Объясниться?.. Что ж, очень хорошо… Тогда слушай…
В этот момент Скарлетт вновь поймала себя на мысли, что все, что происходит между ними в последнее время – какое-то недоразумение или же затянувшийся печальный розыгрыш… Что теперь Ретт, улыбнувшись так, как это умеет только он, скажет ей что-нибудь хорошее, и после этого у них начнется совершенно иная жизнь – жизнь, в которой не будет ни мелочных ссор, ни нелепых обид, где все будет хорошо и солнечно… Где не будет ничего, что их разделяет – и этого горностая в том числе…
Да, Скарлетт пыталась самоуспокоиться такими рассуждениями, но только пыталась… В глубине души она прекрасно понимала, что теперь из уст Ретта должно прозвучать что-то страшное, что-то такое, что, вполне возможно, подведет какую-то незримую черту под их совместной жизнью, то, после чего вся их жизнь уже до конца ее дней будет представляться ей в совершенно ином свете…
Ретт тихо произнес:
– Хорошо… Хорошо, Скарлетт, ты сама этого хотела… Ты сама спровоцировала меня на этот разговор…
Скарлетт слегка кивнула в знак того, что она внимательно выслушает все, чтобы ни сказал ей ее муж. Ретт продолжал:
– Понимаешь, после того, как ты занесла моего зверька куда-то в магазин и бросила его там так, словно это старая тряпка, уже никому не нужная, бросила его в этой холщевой сумке… Тогда я почему-то подумал, что ты просто делаешь мне все наперекор, назло… Я даже был склонен простить тебя, Скарлетт… Но теперь, когда ты искромсала эту гравюру… – Заметив, что Скарлетт вновь хочет сказать, что она, мол, к этому не имеет никакого отношения, Ретт немного повысил голос: – Только не надо утверждать, что ее разодрал когтями мой горностай… Пыль на столе и на книжном шкафу, наверное, тоже вытирал Флинт?.. – Он сделал небольшую паузу, после чего продолжил: – так вот… Дело, даже не в гравюре и не в горностае – я тебе об этом уже много раз повторял… Хотя – и в гравюре тоже… Сегодня, зайдя в свой кабинет, я увидел это варварство… И я понял то, что должен был понять еще давным-давно: ты, Скарлетт, просто очень старая, очень злая, очень малокультурная женщина… Ты никого не любишь, и тебя никто не любит… Да, ты могла бы стать для меня той женщиной, которую я смог бы назвать своим идеалом, у тебя был этот огонек… Но ты сама сознательно загасила его грошевыми истинами и желанием во что бы то ни стало заполучить меня в полную собственность… Ты и сама теперь это прекрасно понимаешь… Скарлетт попробовала было перебить его:
– Ретт!.. Ну что ты такое говоришь?!..
Однако тот сделал вид, что не расслышал этой реплики…
Ретт продолжал:
– И потому начинаешь мстить мне, человеку, который тебя когда-то так любил – именно поэтому ты так хотела избавиться от моего горностая, именно поэтому ты порезала моего Дюрера, именно поэтому ты каждый день мстишь мне той мелочной, гадкой местью, на которую только и способна… У меня все, Скарлетт… Очень хорошо, что у нас с тобой произошел этот разговор.
Ретт говорил негромко, но слова его звучали как-то очень гулко и пронзительно – наверное, так звучат удары молотка, которым заколачивают гвозди в крышку гроба. Скарлетт слушала, не мигая…
– Да, Скарлетт, мне очень горько сознавать на старости лет, но жизни у нас с тобой не получилось… И не моя в этом вина…
Наконец, когда он закончил говорить, Скарлетт, облизав пересохшие от волнения губы, спросила:
– Значит… Значит, ты больше не любишь меня, Ретт?.. Значит, я тебе не нужна?..
Ретт равнодушно пожал плечами.
– Нет…
У нее потемнело в глазах… Сердце сразу же бешено заколотилось, как пойманный в клетку зверь, как тогда горностай в холщовом мешке по дороге в универсальный магазин мистера Чермака…
Она просто не верила своим ушам:
– Ты не любишь меня?..
Ретт повторил все тем же равнодушным, эмоциональным голосом:
– Нет, Скарлетт… Теперь я могу сказать это совершенно точно – я не люблю тебя…
Скарлетт неимоверным усилием воли взяла себя в руки – однако голос ее предательски срывался, а руки дрожали…
«Боже, ну почему я дожила до того дня, когда услышала от Ретта такие вещи?.. Почему, почему, почему?.. Почему я не погибла тогда, в Атланте, когда мне было восемнадцать, почему меня не пристрелили янки, когда пришли в Тару… Почему?!..»
Уже смеркалось.
За окном полыхал все тот же кровавый закат, похожий на отблеск далекого пожара. В домах напротив зажигалось ярко-желтое электричество…
Они сидели молча вот уже, наверное, с полчаса, если не больше…
Скарлетт отрешенно смотрела куда-то перед собой – она не плакала, на ее лице не было слез.
Ретт был спокоен и немного задумчив… Теперь он выглядел человеком, который долго не мог высказать тайны, тяготившей его, и теперь, рассказав ее, почувствовал облегчение…
Наконец, едва слышно всхлипнув, Скарлетт негромко спросила:
– Тогда почему мы до сих пор живем вместе?.. Почему ты не уходишь отсюда?.. Или… Может быть мне уйти?..
Фраза эта после долгого молчания прозвучала очень странно – как-будто из глубокого подземелья… Ретт пожал плечами.
– Уйти?..
Она придвинулась ближе.
– Ну да…
Он вопросительно поднял глаза.
– Ты действительно хочешь этого?..
Скарлетт на какую-то минуту задумалась, после чего произнесла:
– Мне кажется, этого хочешь ты…
– Я – не хочу…
Скарлетт недоуменно пожала плечами.
– Но ведь ты…
Ретт резко перебил ее:
– Я никуда не уйду… Если хочешь – я могу переселиться на третий этаж или во флигеля – они все равно пустуют…
После чего замолчал, сделавшись совершенно непроницаемым…
Скарлетт спустя несколько минут спокойным голосом поинтересовалась – она сама не понимала, откуда берутся у нее эти спокойствие и рассудительность:
– Но ведь если ты уже не любишь меня… Как ты можешь жить со мной в одном доме?..
Ретт обернулся к ней – Скарлетт вздрогнула… О, опять этот страшный, тяжелый, ничего не говорящий взгляд…
И лицо – будто бы посмертная гипсовая маска, будто бы восковое изображение из музея фигур мадам Тюссо…
Он смотрит не на нее, а куда-то вглубь, в сторону, вправо, влево…
