Ум в равновесии. Медитация в науке, буддизме и христианстве - Б. Алан Уоллес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полностью отвергая интроспекцию как способ проверки природы сознания, Ламме выдвигает предположение: ключевой чертой сознания являются повторяющиеся акты взаимодействия между нейронами коры. Если определить сознание исключительно с точки зрения этих взаимодействий, полагает этот ученый, давние дебаты о сознании, которые ведут философы и психологи, можно будет завершить. Однако многие нейроученые относятся к подобному редукционистскому пониманию ума скептически. К их числу принадлежит и Кристоф Кох, который затратил на опознание нейронных коррелятов сознания немало усилий.
Ученые в целом определяют природные явления с точки зрения наблюдаемых у них качеств, но мы можем знать очень много о повторяющихся взаимодействиях между нейронами коры и при этом не знать ничего о сознании, которое мы напрямую переживаем. Вместе с тем мы также можем знать очень много о собственном непосредственном опыте сознания и ничего при этом не знать о подобных видах взаимодействия. Итак, какой-либо веской причины описывать сознание с точки зрения активности мозга, судя по всему, нет. Эти попытки — просто решение приравнять что-то, что мы с научной точки зрения не понимаем, к чему-то, что нам понятно (или понятно в чуть большей степени).
Ламме не смог заглушить диспут по этому вопросу даже среди собственных коллег-нейрофизиологов и тем более среди философов и психологов, которые так и не пришли к какому-либо консенсусу относительно природы сознания. Истинный дух философского скептицизма выразил еврейский экзистенциалист Мартин Бубер: «Своим друзьям я иногда описываю свою точку зрения как „узкую кромку“. Этим я хотел показать, что не покоюсь на обширном плоскогорье системы, включающей в себя ряд абсолютных утверждений, — вместо этого я нахожусь на узком горном гребне между двумя безднами, где нет никакой страховки со стороны знания, выражаемого словами, но есть определенность встречи с тем, что пока не раскрыто»[230].
Созерцательный скептицизм
Говоря о процессе оценки новых теорий и гипотез, ученые часто ссылаются на следующий принцип: необычайные утверждения требуют необычайной подтверждающей информации. Однако вопрос, которым они при этом почти всегда пренебрегают, таков: «необычайные» для кого? Если существует лишь одно достоверное мировоззрение — например, миропонимание современной науки, — ответить на этот вопрос мы сможем быстро. В этом случае теория будет необычайной, если она идет вразрез с текущими массовыми научными убеждениями. Однако если представлений о реальности, которые были бы эмпирически обоснованы, множество — как в случае с научными и созерцательными представлениями о природе сознания, — теория может быть «необычайной» для одного сообщества, но обычной для другого.
Возьмем, к примеру, происхождение жизни на Земле. С точки зрения ортодоксальной современной биологии 3,6 миллиарда лет назад из праха земного появилась первая живая клетка; она начала воспроизводить себя, чем занимались и ее потомки. В конце концов через миллиарды поколений и бесчисленных генетических мутаций из этой единственной живой клетки эволюционировали все живые организмы — все микробы, растения, животные и люди на Земле. На определенном этапе этого эволюционного процесса из достаточно сложных электрохимических событий в некоем многоклеточном организме проявилось сознание, так что этот организм в очень примитивном ключе начал субъективно осознавать свое окружение и свое собственное физическое воплощение (как нечто отдельное от этого окружения). Сторонники этого воззрения настаивают: на происхождение и эволюцию жизни и сознания на Земле не оказывалось никакое нефизическое влияние. Всех, кто начинает сомневаться в этом историческом описании, обычно обвиняют в магическом, иррациональном, религиозном или сверхъестественном мышлении — а все эти категории противоречат духу научных изысканий.
Подобный догматизм, который слишком часто путают с наукой, называется сциентизмом: верой в то, что мир природы состоит только из физических явлений, которые можно объяснить в соответствии с законами физики и биологии. Все остальное считается «сверхъестественным» и сразу отвергается. Сторонники сциентизма неспособны признать, что человеческие умонастроения о «физическом» очень существенно поменялись за последние четыреста лет научных изысканий. Даже современные физики не вполне согласны друг с другом относительно параметров этого понятия, ведь благодаря открытиям физики XX века многие физические сущности и процессы растворились в царстве математических абстракций. Это в особенности часто происходит в квантовой физике, где неизмеренные квантовые системы можно понять только с точки зрения абстрактных, нематериальных «функций вероятности»; когда их измеряют, они обращаются в реальные физические вещи. Граница между «физическим» и «нефизическим» стала очень расплывчатой, а потому попросту ненаучно и наивно классифицировать как «сверхъестественное» или «магическое» все, что не является физическим или не поддается объяснениям с точки зрения текущих сводов законов физики и биологии — сводов, которые пока очень далеки от полноты! Говорить, что за необъясненные природные явления будут отвечать законы физики и биологии, которые кто-то откроет в будущем, — просто выражение веры в сциентизм, которую никогда не следует путать с эмпирически показанными научными фактами.
С научной точки зрения описанная выше теория о происхождении жизни и сознания принимается так массово, что считается общепризнанным фактом. Никакая иная теория не кажется даже отдаленно конкурентоспособной. Однако с созерцательной точки зрения эта теория необычайна и требует необычайных подтверждающих свидетельств. Поэтому давайте оценим эмпирические данные, подкрепляющие это воззрение, словно бы оценивая его впервые. Для начала зададимся вопросом: как ученые определяют «жизнь»? В вопросе о том, как определить понятие «живой организм», существуют разные научные школы мысли; некоторые из них сосредотачиваются на клеточном уровне, другие — на молекулярной репликации. Вот операционное определение «живого»: это система, определяемая на пространственном уровне границей, которую она сама создает, а также поддерживающая себя посредством внутренней регенерации всех своих составных частей; она вбирает питательные вещества и выбрасывает формируемые отходы через полунепроницаемую мембрану. Это определение является общим для всего живого, включая все растения и животных. Даже самые примитивные одноклеточные организмы содержат по крайней мере несколько сотен генов, а стало быть, и тысячи компонентов — и все эти компоненты сложными способами связаны между собой.
Затем мы обращаемся к жизненно важному вопросу: какими были необходимые и достаточные причины для того, чтобы 3,6 миллиарда лет назад на Земле появились одноклеточные организмы? Ученые придерживаются по этому вопросу разных гипотез. Некоторые, следуя по стопам
