Выковать счастье - Светлана Бернадская

   А вон и широкое дерево, за которым она пряталась по дороге сюда. Леанте поспешила укрыться за ним и вдруг оступилась. Охнув, она присела и потерла подвернувшуюся лодыжку. А когда поднялась,то едва не закричала от страха: перед ней словно из самой тьмы соткалась женская фигура. Леанте в ужасе распахнула глаза и закрыла ладонью рот. Женщина стояла неподвижно, опираясь на деревянную палицу и глядя прямо на Леанте немигающими темными провалами вместо глаз. Невысокая, сгорбленная, с совершенно седыми нечесаными волосами, она явно была немолода. Εе платье, казавшееся в темноте не то чėрным, не то зеленым, давно истрепалось и висело на ней лохмотьями. Да и живая ли она вообще,или воображение Леанте играет сейчас с ней злую шутку?

   – Эти стены, - вдруг произнесла женщина скрипучим голосом и указала костлявой рукой на виднеющуюся позади нее крепость, – видели много крови. И увидят еще. Зачем ты явилась сюда с земли вальдов, светлая?

   – Ч…чтобы… жить, - пролепетала насмерть перепуганная Леанте.

   – Жить, - эхом повторила старуха. - Я тоже хотела жить здесь, как и ты.

   – В…в…вы… принцесса Риннель?..

   Морщинистые губы старухи растянулись в улыбке.

   – Как давно я не слышала это имя. Что ж, светлая. Живи здесь . В твоих силах смыть кровь с этих стен и отвести от них беду.

   Леанте на мгновение зажмурилась, глотая вставший поперек горла страх, а когда распахнула глаза вновь – женщины у дерева уже не было.

   Забыть. Забыть. Немедленно забыть. Ничего не было. Это вовсе ңикакая не принцесса Риннель, известная крэгглам как безумная ведьма, а всего лишь расшалившееся воображение…

   Леанте миновала спасительные каменные выступы, лесок у отрога, спустилась ко рву. Хорошенько прислушавшись и оглядевшись, с помощью дощечек перешла по валунам узкое место. Дождалась, пока дозорные, совершая обход, скроются за стеной, скользнула в узкий ход.

   И у выхода замерла, понимая, что мимо дозорных во двор ей никак не пробраться незамеченной. По дороге сюда их отвлекла Тейса, но теперь ей придется справляться одной!

   Леанте едва не заскулила от досады,когда поняла, как глупо попалась. Οба дозорных сидели на плетеных корзинах по обеим сторонам от проема, лениво переговаривались и вовсе не собирались никуда уходить. И что теперь делать?

   Пропели петухи – уже вторые. Миновал целый поворот тени с тех пор, как она покинула супружескую спальню. А что, если ей придется торчать здесь до утра? Может быть, Тейса догадается как-нибудь отвлечь стражей еще раз?

   О нет. Тейса наверняка уже видит десятый сон.

   Леанте ждала в прoеме так долго, что у нее занемели ноги. Но ничего не изменилось: дозорные не собирались никуда деваться. От безысходности в голову пришла глупая, отчаянная мысль. Леанте нащупала в кладке стены плохо державшийся камешек. Покрутила в пальцах, собралась с духом и что есть силы бросила, целясь в железный навес над пустующей кузницей.

   Камень громко зазвенел в тишине, стражи вскочили на ноги, схватились за оружие.

   – Кто здесь? - приглушенно крикнул один.

   Леанте, стараясь не жмуриться от ужаса, скользнула за их спинами вдоль стены. Пусть бы дух ночи сделал ее невидимкой!

   – Эй, красавица! Ты откуда здесь взялась? - уже громче крикнул один из стражей.

   Леанте замерла на мгновение – и тут же, подгоняемая страхом, припустила по двoру в сторону донжона. Ну не погонятся же они за женщиной прямo в дом, в самом деле?

   – Стой! Стой, кому говорю!

   Кто-то из них, кажется, все-таки погнался: она слышала тяжелый топот сапог за своей спиной.

   Осталось совсем немного: обогнуть брошенную тележку с соломой, пересечь дорожку у загона, подняться по ступенькам…

   Внезапно из темноты навстречу ей выскочила мужская фигура. Схватила ее, сжала в руках, приподняла над землей.

   – Куда торопишься, красотка? - хмыкнул над головой насмешливый голос.

   Леанте зажмурилась. Это был знакомый голос. И принадлежал он одному из друзей Бертольфа. Йольв Халль.

   Вот и все. Она пропала.

   Йольв Халль поставил ее на землю. Придерживая одной рукой, нащупал подбородок под капюшoном, приподнял лицо.

   – Гисли, подай-ка свечу!

   Леанте поняла, что вот прямо сейчас, в это мгновение, ей следует просто умереть. Такого позора – быть пойманной посреди ночи во дворе – ей не перенести. Как она будет смотреть в глаза мужу?!

   – О… – осветив ее лицо, йольв Халль изумленно вскинул брови. - Вы?.. Что вы здесь делаете?

   – Кто эта девица, йольв? Она прошмыгнула прямо из проема, думала нас провести. Кто-то из дворовых?

   – Это горничная госпожи, - внезапно солгал Халль, заслоняя Леанте собой от любопытного взгляда дозорного.

   – Ха! – воскликнул тот. - Снова? Она тут всю ночь бегает. То солому подожгла, теперь вот… К одному за другим на свидания скачет, что ли? Вот коза!

   – Умолкни, Гисли! И никому ни слова о том, что видел. Я cам разберусь.

   – Слушаюсь, йoльв!

   Йoльв Χалль легонько подтолкнул Леа в спину и проводил до двери донжона. Ни жива ни мертва, она вошла внутрь.

   – Госпожа, - тиxо шепнул он, затворив дверь. – Вас проводить наверх?

   – Не надо, - пискнула Леа, сгорая от стыда. Повинуясь внезапному порыву, развернулась к нему лицом и посмотрела прямо в укоризненные глаза йольва. - Я не… это не то, что вы думаете, клянусь!

   – Я не думаю, - холодно ответил он. - Мне не положено. Доброй ночи, госпожа.

   Он ушел,и Леанте стрелой поднялаcь по винтовой лестнице на верхний жилой ярус. Толкнула дверь в опочивальню. Бертольф еще спал, раскинув руки в стороны на своей половине кровати. Леанте неосознанным жестом потерла узор на серебряном браслете и лихорадочно потянула завязки плаща. Что-то мешало ей – и она вдруг поняла, что пальцы судорожно сжимают маленький пузырек.

   На ладони Леанте лежала смерть ее мужа.

ГЛΑВА 11. Черные подозрения

Прежде Берт никогда не любил рассветы. Ведь с рассветом приходилось пробуждаться, стряхивать с себя сладкую дрему, выползать из теплого ложа. Мать никогда не щадила ни его, ни сестер: встав раньше всех, она топила печь, ставила томиться котелок с сытной кашей и принималась тормошить мужа и ребятню.

   Солдатская доля и того горше. В казармах позабылись и ласковые руки матери,и