Сумерки Бизнесонии - Александр Винник

— Но ваш прибор может оказаться полезным в медицине, как вы и предполагали, создавая его.

— Ну и что же? — возразил Терри. — Я убедился в том, что вред, который он принесет людям, не восполнится пользой на столе нейрохирурга или в кабинете психиатра.

— Допустим. Но что же вы теперь будете делать? Чем вы станете заниматься?… Я спрашиваю вас об этом не по долгу службы, а как человек человека. Вы читаете мысли людей, нас тоже обучают этому. Вы ученый. Из настоящих ученых, которые не мыслят себе жизни без науки, опытов, исканий. Я это сразу понял. Значит, из боязни причинить зло людям вы прекратите работу над проблемой, которая в будущем может сулить благо всему человечеству? Из-за чего? Из-за того, что вы боитесь, как бы ваше открытие не пошло во зло людям? Но его можно поставить под контроль государства. Создать специальную комиссию сената, которая следила бы за тем, чтобы ваше открытие не было использовано в корыстных целях отдельными людьми, а служило интересам страны. Мы можем добиться этого. Дать вам гарантию. Не бумажку человека, а законодательный акт государства!

— Сказать вам откровенно? — промолвил Терри.

— Я только на это и рассчитываю. Мне кажется, я настолько доказал вам свою откровенность, выходящую за рамки дозволенного службой, что могу рассчитывать на взаимность.

— Хорошо, я скажу. — Терри, волнуясь, сжимал пальцы рук. — Я не знаю, как вам ответить. У вас получается все очень логично, убедительно. Но интуитивно я чувствую, что не имею права создавать прибор подслушивания мыслей.

Он умолк.

— Хорошо, — сказал Бахбах. — Представим себе, что я принял это за объяснение. Чем же вы будете заниматься дальше? Переключитесь на торговлю мясом и мясными изделиями?.. Извините, я не в осуждение вашего будущего тестя сказал это. Каждый занимается тем, что его увлекает и что… доступно ему. А я ведь знаю, что увлекает вас. Мы можем вам предложить любую сумму для дальнейших исследований. Разумеется, под соответствующим контролем, чтобы результатами исследований не воспользовались враги государства.

— А если я откажусь? — спросил Терри.

— Не торопитесь. Прежде чем вы скажете «нет», я хотел бы вам кое-что показать.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Это был всего-навсего киносеанс, но в самом не подходящем, казалось бы, месте — в департаменте вооружения Бизнесонии.

Демонстрировались, на первый взгляд, совсем безобидные хроникальные фильмы, часть которых Терри уже видел:

Запуск первого искусственного спутника Земли.

Полет первой автоматической станции к Венере.

Полет первого человека в космос.

700-тысячекилометровый полет второго человека в космос.

Групповой полет космонавтов.

Первая женщина в космосе.

Военный парад в очередную годовщину основания государства Красной Звезды…

По левую руку Терри сидел Гарри Бахбах, по правую — неизвестный мужчина в военной форме. Оба они, пока демонстрировались фильмы, молчали.

По окончании сеанса Бахбах представил Терри военного:

— Гуг Холфорд, заместитель министра вооружения Бизнесонии.

Терри никогда не доводилось бывать в таком обществе, и он оробел. Но господин Холфорд совсем запросто, без церемоний предложил Терри и Бахбаху закусить в его кабинете. Он приказал адъютанту принести джина и вина, но не стал настаивать, когда Терри отказался выпить, и сам только отведал сухого вина. Поговорили об очередном матче регби и новом кинофильме с участием Влади Бене.

— Кстати, о кинофильмах, — сказал Холфорд. — Надеюсь, вам понятно, зачем мы показали эти фильмы?

— Не совсем, — ответил Терри. — Часть я видел до этого.

— Можно сожалеть, что они весьма популярны у нас, ибо это, мягко выражаясь, мало содействует подъему патриотического духа народа. Но вам мы показали их, ибо убеждены в ваших высоких патриотических чувствах, и хотели только подчеркнуть опасность, нависшую над правопорядком, который Бизнесония защищает на всем земном шаре. Не мы оказались пионерами в освоении космоса, а это особенно тревожно с точки зрении обороны страны и защиты цивилизации. Наши соперники окружили тайной многие данные, полезные для целей нашей обороны. Они засекретили людей, работающих в этой области. Но всех засекретить невозможно. Есть ученые с мировым именем, появляющиеся на международных конференциях. Это — люди, в которых наши соперники безусловно уверены, фанатично преданные их идеям, взвешивающие каждое слово перед тем, как его произнести.

— Простите, что я перебиваю, — сказал Бахбах. — Я хочу напомнить нашему другу, которого мы считаем чистокровным патриотом и поэтому совершенно откровенны с ним, что мы могли бы, используя методы, не нами выдуманные, а широко известные в истории разведки, выкрасть, похитить… задержать под каким-либо предлогом одного из этих ученых и попытаться выведать у него интересующие нас секреты. Но, как правильно заметил господин Холфорд, надежды на то, чтобы развязать язык этим фанатикам, мало. Другое дело…

— Другое дело, — вмешался Холфорд, — если бы, на международной конференции или во время частного приема в процессе беседы со специально подготовленными лицами…

— Или в крайнем случае при допросе, если бы интересующее нас лицо оказалось задержанным при расследовании какого-нибудь инцидента, — добавил Бахбах.

— Будем считать, что это — крайний случай, — заметил Холфорд. — Мы могли бы не только слушать, что говорят интересующие нас лица, но и прочитать их мысли.

— Шпионаж? Вы хотите сделать меня шпионом? — возмутился Терри.

Бахбах мягко положил ему руку на плечо.

— Во-первых, одни и те же понятия по-разному именуются. Шпионом называется тот, кто действует против нашего государства, а тот, кто рискует жизнью ради интересов пославшей его страны, именуется словом «разведчик». Как видите, одно и то же лицо может по-разному именоваться и соответственно этому оцениваются его действия. Или вы думаете, враги не засылают к нам шпионов? Не интересуются нашими военными секретами? Не хотят знать наши планы? Что же нам, сидеть и покорно принимать чужих лазутчиков, не пытаясь противопоставить врагу свою разведку?

— Но я не хочу быть шпионом, — сказал Терри.

— А вас никто и не заставляет. Вы — ученый, ваше дело двигать вперед науку, а уж другие люди, кого отечество призвало к трудной и неблагодарной работе, сделают то, что иные считают грязным, не достойным джентльмена, — с обидой сказал Бахбах.

Терри стало неловко.

— Извините, я не хотел обижать вас, — сказал он. — Но я не могу… Понимаете, не могу…