Наука Плоского Мира - Терри Пратчетт

В основе всего этого лежит довольно сложная и упрямая особенность человеческой психики, известная как «овеществление», превращение нематериального в материальное. Или представление о том, что любому слову должен соответствовать какой-то материальный объект. Как насчет «храбрости» и «трусости»? Или, например, «туннеля»? А что такое «дыра»?

Многие научные понятия в обыденном понимании не обозначают ничего реально существующего, так им не соответствуют какие-либо материальные объекты. Например, «гравитация» воспринимается как объяснение планетарного движения, и мы можем представлять себе, как она могла бы выглядеть, если бы мы ее обнаружили. На самом же деле это просто слово, обозначающее обратно пропорциональную зависимость силы притяжения от квадрата расстояния. Или движение тел по искривленным траекториям, не так давно введенное Эйнштейном, которое мы овеществляем в словах «искривленное пространство».

Кстати говоря, как поступить с «пространством»? Является ли оно реальным явлением или его отсутствием?

«Долг» и «перерасход» — знакомые всем нам привативы, которые приводят к довольно сложным проблемам в рассуждениях. Ведь перерасход в конечном счете становится зарплатой банковского менеджера, так? Как же он может быть ненастоящим? На современных рынках производных финансовых инструментов долги и обязательства покупаются и продаются, как если бы они на самом деле существовали. Более того, они материализуются в виде слов и чисел на бумаге или цифр в памяти компьютера. Чем больше размышляешь о мире, в котором живут современные люди, тем больше поражаешься: большая его часть на самом деле и не существует.

Несколько лет назад на конвенте научной фантастики, проходившем в Гааге, четверо писателей, заработавших на продаже своих книг приличное состояние, пытались объяснить собравшимся поклонникам — в основном малоимущим — как им удалось заработать немалые деньги писательским трудом (будто они и правда знали, как это получилось). Все они отметили, что «деньги как таковые не важны», однако это довольно точное замечание вызвало грубую реакцию фанатов. Им пришлось объяснить, что деньги, как воздух или любовь, не важны, если у вас их достаточно, однако их недостаток может довести вас до отчаяния[70]. Диккенс выразил ту же мысль в романе «Дэвид Копперфильд», где мистер Микобер отмечает: «Годовой доход 20 фунтов при годовом расходе 19,975 фунтов приносит счастье. Годовой доход 20 фунтов при годовом расходе 20,025 фунтов ведет к разорению».

Нет никакой симметрии между наличием и отсутствием денег, однако дискуссия съехала с катушек, поскольку все считали, что симметрия все же есть, а «наличие денег» — противоположность «отсутствия денег». Если уж искать противоположности, то для состояния «обладать деньгами» таковым будет «находиться в долгу». В таком случае «богатый» человек — это все равно, что «нурд». Как бы то ни было, сравнение денег с воздухом и любовью заметно остудило пыл фанатов-спорщиков. Воздух не важен, если он у вас есть и важен, когда у вас его нет. То же самое касается и денег.

Вакуум, кстати, — интересный приватив. Например, С.Р.Б.Н. Достабль мог бы продавать «вакуум на палочке». В нужном месте вакуум может быт весьма ценным.

А многие жители Земли продают «холод на палочке».

Плоский Мир — это замечательный пример, показывающую путаницу, стоящую за нашими рассуждениями об отсутствии чего бы то ни было, поскольку там привативы существуют на самом деле. Шутка про свет/тьму понятна любому — по крайней мере, мы на это надеемся. Однако во Вселенной Плоского Мира есть и менее очевидные примеры привативов. Наиболее внушительным из них является, конечно же Смерть — любимый персонаж большинства поклонников Плоского Мира, который РАЗГОВАРИВАЕТ ЗАГЛАВНЫМИ БУКВАМИ. Смерть выглядит, как скелет ростом семь футов (2,3 метра — прим. пер.), в глазницах которого горят крошечные огоньки. Он носит с собой косу с настолько острым лезвием, что оно кажется прозрачным. А еще у него есть летающая лошадь по имени Бинки. Когда в романе «Мор, ученик Смерти» Смерть предстает перед Олирвом, королем Сто Лат, последнему требуется некоторое время, прежде, чем понять происходящее:

«— Какого черта, кто вы такой? — воскликнул король. — Что вы здесь делаете? А? Охрана! Я треб…

Тут до него дошло. Сообщение, передаваемое зрением его мозгу, наконец достигло цели. И Мор[71] не мог скрыть глубокого уважения, которое внушила ему реакция короля. Король Олирв держался на престоле в течение многих лет. И даже сейчас, будучи мертвым, сумел повести себя достойно.

— А, — промолвил он, — все понятно. Не ожидал увидеть тебя так скоро.

— ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО, поклонился Смерть, — МЕНЯ РЕДКО КОГДА ЖДУТ.

Король огляделся. Он находился в озаренном тусклым светом мире теней. Здесь царила тишина. Но за его пределами ощущались бурное движение и шум. Сюда, однако, доносились лишь бледные отголоски.

— Это я здесь внизу, да?

— БОЮСЬ, ЧТО ТАК, СИР.

— Чистая работа. Выстрел из лука?»[72]

Некоторые из наиболее странных овеществлений обязаны своим существованием нашему земному страху перед смертью. Слово «смерть» дает название процессу умирания так, как если бы он был некой «сущностью». И, конечно же, мы наделяем ее самыми разными свойствами, оставляя их на попечение священнослужителей. Эта сущность может принимать разные обличия. Например, предстать в виде души — некой субстанции, покидающей тело после смерти. Любопытно, что наиболее сильной верой в существование души обладают люди, принижающие ценность материальных вещей: при этом они ставят свою точку зрения с ног на голову, утверждая, что когда очевидный процесс жизни подходит к концу, должна оставаться некая сущность, которая продолжает свое бытие. Нет — когда процесс останавливается, от него ничего не остается. Вы же не думаете, что когда вы перестаете взбивать яйца, то некая псевдоматериальная сущность «взбивальщика яиц» переходит в другое место. Вы просто перестаете крутить ручку — вот и все.

Еще одна «сущность», возникающая благодаря вере в существование смерти, — это некая составляющая, которая при соединении с яйцеклеткой/зародышем/плодом превращает его в настоящее человеческое существо, которое однажды может умереть. Стоит заметить, что во вселенной Плоского Мира именно бездушные создания, вроде вампиров и им подобных, обладают бессмертием. Задолго до цивилизации Древнего Египта с богом смерти Анубисом священнослужители уже наживались на этой словесной неразберихе. Для Плоского Мира существование «нереальных» объектов вполне нормально — Тьма и Зубная Фея тому примеры (последняя, кстати, играет одну из главных ролей в сюжете романа «Санта-Хрякус»)[73]. Но на планете Земля это выглядело бы довольно странно.

В тоже время это явление может быть частью того процесса, который и делает нас людьми. Как заметил Смерть в «Санта-Хрякусе», одна из человеческих потребностей — это приукрашивание реальности, позволяющее людям большую часть времени проводить в мире, который они сами и создали. Наверное, нам это и правда необходимо — по крайней мере, сейчас. Понятия вроде богов, истины[74] и души существуют, вероятно настолько, насколько люди в них верят (Правда, слоны испытывают беспокойство и замешательство, когда находят кости других слонов в дикой местности. Мы не знаем, происходит ли это из-за того, что слоны обладают туманным представлением о Большой Небесной Саванне или просто потому, что лучше держаться подальше от места, где гибнут сородичи). Но для нас они несут в себе частицу волшебства. Они являются источником рассказия в нашей культуре. Они несут боль, надежду, отчаяние и удовлетворение. Они придают нам сил. Хорошо это или плохо, но благодаря им мы становимся людьми.

Интересно, видели ли люди, использовавшие зеркало для фокусировки холода, в нем какое-то волшебство? Мы могли бы представить себе подобные точки зрения. А еще некоторые из наших друзей, будучи весьма умными, убеждены в существовании души. На некотором уровне все является процессом. С точки зрения физика материя — это процесс, реализуемый квантовой волновой функцией. А волновые функции существуют только в том случае, если ваш оппонент их отрицает — в этом смысле душа, вероятно, тоже существует.

В этой связи мы вынуждены признать, что наука не знает ответов на все вопросы. Наука основана именно на незнании всех ответов, но кое-что ей все-таки известно.

Глава 23. Жизнь невозможна

Трудно есть бутерброды, которых не видишь. Ринсвинд прекрасно понимал, что на самом деле их ему дает Библиотекарь. Приходилось принимать на веру, что это были бутерброды с сыром и чатни[75]. А еще, как оказалось, с привкусом банана.