День счастья — завтра - Оксана Робски

Анжела села. Я смотрела на нее с восхищением. И с завистью.

— Я думаю, никуда он не денется, — произнесла я.

— Ты не поняла, — сказала Анжела. — Поехали? Я домой хочу.

25

Я отправилась в турецкую баню гостиницы «Славянская».

Растянувшись на мраморной скамейке, я растворилась в клубах ароматного пара. Раза три прыгнула в холодную купель. Натерла тело скрабом. Скраб готовит моя домработница — по особому рецепту: пшено, мед, молоко.

Посмотрела на себя в зеркало и осталась собою довольна. Даже румянец появился. Немного пококетничала. Как раньше: «Какая я красивая и кому я такая достанусь?»

Сделала в «Aldo Coppola» маникюр. Выбрала цвет лака, название которому дать не смогла. Но красиво.

На набережной развернулась через две сплошные, и меня сразу остановил гаишник.

Осторожно открыла окно, чтобы не смазать лак.

— Документы?

— Возьмите пока 500 рублей. А документы, наверное, в сумке.

Я ткнула наманикюренным пальцем на свою сумку, черную Tod's.

Гаишник даже не удивился. Взял 500 рублей.

Посмотрел на меня с сожалением и захлопнул дверь.

— Счастливого пути.

Решила, что в следующий раз дам рублей триста. Гаишник показался мне симпатичным.

Мне вообще все нравилось в этот день. Нирвана. Я слушала мир вокруг себя и чувствовала себя его частью.

Даже музыка в машине играла негромко. Хотя обычно включена на полную мощность — звуковая завеса между мной и действительностью.

Я позвонила Роме.

Он продиктовал мне номер рейса. Билеты привезут домой.

Моя мама принесла странный предмет: зеленую пластмассовую вазу с длинным узким наконечником.

— Это специально для кладбищ, — объяснила она довольно, — чтобы в землю вставлять. А то, знаешь, на могилах эти пластмассовые бутылки под цветы…

Я слышала, что некоторые ближе к старости покупают себе гробы и спят в них, чтобы привыкнуть.

Я смотрела на свою маму с подозрением. Она на меня — раздраженно.

— Машке на могилу отвезешь.

Я кивнула, и на следующий день действительно собралась на кладбище. Я скучала по Машке.

Когда она была жива, я не понимала, насколько мы близки.

Моя мама поехала со мной.

Наверное, хотела поддержать меня. Или полюбоваться на свою вазу. Скорее всего — и то и другое.

На кладбище было тихо. Под ногами скрипел первый снег.

Все могилы были укрыты снегом, как саваном.

Зазвонили колокола. Красиво и грустно.

Как пронзительно не хочется умирать!

Понимаешь это только на кладбище.

Как не хочется лежать в земле, и чтобы червяки скользко перебирались из уха на шею… Потом… в рот…

Ужас. Может, лучше пусть меня сожгут?

А если рай все-таки существует? Целую вечность знать, что ты не то выбрала?

С другой стороны, если не бояться умереть, то тогда ничего не страшно.

— Неплохо было бы мне выйти замуж, — сказала моя мама, аккуратно прикрывая калитку могилы.

У меня не получилось скрыть удивление.

— А что, ты думаешь, в шестьдесят жизнь уже закончилась?

Неужели моей маме надо было приехать на кладбище, чтобы задать мне этот вопрос? Или себе?

— Конечно нет. Когда тебе тоже будет шестьдесят, ты это поймешь, — ответила мама сама себе.

Мне было приятно услышать это.

Но все-таки еще один разок представила себе, как меня несут в гробу по этой дорожке. А сзади длинная процессия скорбящих. И падает легкий снег…

Я вздохнула. В шестьдесят лет жизнь не заканчивается. Значит, в тридцать она только начинается?

С чего начнем?

Процессия скорбящих как-то самопроизвольно растворилась в пространстве.

Приехала Анжела. Немного обиженная.

— Ты что, могла улететь и даже не попрощаться с друзьями? — Она села в кресло и положила на стол ноги в лакированных сапогах от Jimmy Choo.

Если есть Jimmy Choo — больше ничего не надо.

Редактор красоты журнала «Harper's Bazaar» Алена Пенева носит свои сатиновые Jimmy Choo с бабочкой на пальце разного размера.

Левый — 36-й, правый — 37-й. Или наоборот.

Что-то перепутали с коробками на фабрике и прислали так.

Алена Пенева не стала отказываться, носит.

Jimmy Choo все-таки. Размер — не главное.

— Да я всего на два дня. Заберу Артема — и домой.

Ее папа купил футбольную команду. Что за странную моду ввел Абрамович? Почему никто не покупает команду пловцов? Или, например, метателей дисков?

— Представляешь, папа взял на работу эту дуру, — пожаловалась Анжела.

Речь шла о секретарше.

— Не меня, родную дочь! А ее! Нормально это?

— Да… — Я кивнула и тоже вытянула ноги на стол. — Но она действительно способная…

Моя новая домработница принесла нам чай.

На ней были спортивные штаны с вытянутыми коленками. Я вспомнила про «Мажордом». Придется заказывать платье с фартуком.

— Способная, не то слово, — зло согласилась Анжела.

— А как Денис? — спросила я.

— Я просила папу подарить мне эту футбольную команду. На три дня рождения и три Новых года вперед.

— А он?

— Не согласился.

— Надо было еще к трем Восьмым марта приурочить.

— Ага. У него там Денис тренером работает. А папа мечтает, чтобы мы поженились.

В гостиную заглянула мама. Кивнула Анжеле.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовалась моя подруга. — Говорят, сейчас давление?

Мама хлопнула дверью. Ей не нравится, когда напоминают о ее возрасте.

— Замуж собралась, — объяснила я Анжеле.

— А…

— А что, Денис очень нравится твоему папе?

— Нет, просто папа спит и видит, как бы я замуж побыстрей вышла.

Мы немного помолчали.

Я принесла бутылку мартини. Разлили по бокалам.

— А что Денис-то? — снова повторила я.

— Ухаживает за мной. Цветы и все такое. А я, Никита, в Перу уезжаю.

— В Перу? — Мое удивление было искренним.

— Ага. Забыла? Чай с кокой? По горам с рюкзаком?

Я думала, она шутит. Или, может, в новой коллекции Louis Vuitton рюкзаки какие-то очень уж красивые? И Анжеле просто приходится отправляться в Перу, чтобы покупку оправдать?

— Ты это серьезно? — поинтересовалась я.

Анжела улыбнулась.

— С кем? Неужели есть еще сумасшедшие? — поинтересовалась я.

— Есть. Целая группа. Представляешь, как здорово?

Глядя на блестящие Анжелины глаза, я хотела ей верить.

— Здорово, — кивнула я, — в конце концов, тебе же не впервой?

Анжела пожала плечами.

— Ага.

Вечером мы стали звонить Кате.

Она теперь работала где-то в правительстве.

Кем — мы не понимали. Но все очень легально и престижно.

И она ждала Антона. Жила его проблемами.

Проблем в тюрьме много. Его перевели в другую камеру, значит, нужен новый телевизор. Потому что забирать что-либо из камеры не принято.

Еще нужен новый вентилятор. И компьютерные шахматы. Передать можно все, что угодно. Каждая передача — сто долларов. Даже кокос можно передать. За плюс сто. Только самой носить тяжело. На очереди по целому дню уходит. Поэтому передачи носит адвокат. Оплата — почасовая.

Антон говорит, что вспоминает Катю каждый раз, когда его бесцеремонно обыскивают. И ощупывают.

Катя никого никогда не любила до Антона.

Интересно, где Снежанна?

Будильник стоял на 6 утра.

Ромин водитель вез меня в аэропорт.

Через четыре часа я увижу сына.

Я заберу его домой.

В гостиной на журнальном столике лежат три билета в цирк. Мама купила.

Школа Артема была похожа на дом нашего соседа. Лучшие английские традиции: темный кирпич, ровный ряд окон, перед входом лужайка.

Артем в синем спортивном костюме. У них — физкультура.

— Я так по тебе соскучилась!

Только когда я обняла его, я действительно поверила, что я здесь. В Лондоне. И все эти странные события, которые происходили со мной, закончились.

— Мам, подождешь? Ладно? А то я капитан, я не могу ребят бросить. Полчаса?

Я кивнула. Полчаса — подожду. Но не больше. Я и так слишком долго ждала.

В иллюминаторе показалась взлетная полоса Шереметьево-2. Никакой sea view не сравнится с этим видом. С него начинается ощущение дома.

По привычке я приподняла ноги и опустила их на пол в ту секунду, когда самолет коснулся земли. Артем сделал то же самое.

Это нас Рома научил.

Артем с визгом бросился папе на шею.

Рома довольно улыбался, как кот, которому чешут ухо.

Артем шел между нами, держа нас за руки.

В машине я продемонстрировала Роме галстук, который купила ему в Duty Free. В подарок. Valentine.

Рома усмехнулся.

— Никит, знаешь, за что я тебя люблю? — спросил он.

Я мило улыбнулась. Как будто он сказал не «люблю», а, например, «сырники».

— За постоянство. Ты мне уже покупала такой галстук, когда летела из Рима в прошлом году.

Ужас. Я непринужденно рассмеялась.

— Мне кажется, тот был на тон светлее.

— Не расстраивайся. Ты же, в конце концов, не виновата, что они годами не меняют коллекции в этих Duty Free, — сказал Рома. Добрый человек.