Альфа и Омега - Дмитрий Дивеевский

А Ежикову становилось все хуже и хуже. Он не обладал бойцовским характером, и спокойствие покинуло его окончательно. Каждый его день превратился в пытку. Не проходило и вечера, чтобы Евгений не напивался и не устраивал в своей одинокой квартире или на даче такие же одинокие дебоши. Он мог в пьяном виде колотить посуду, срывать гардины, бросать из окна бутылки, переворачивать мебель. Едва ли это ему помогало, но он все-таки делал это, полагая, что снимает стресс.

Так было до тех пор, пока не случилась вечеринка с Семкой Соткиным и двумя привезенными Семкой приблудными девицами. Юджин договорился с приятелем, что тот приедет с девушками в субботу к нему на дачу, а в пятницу надрался до положения риз. Утром едва встал. В голове гудело, ноги и руки бил тремор, тошнило. Горячий душ ему не помог, завтрак не лез в рот, о спиртном не мог и помыслить – сразу появлялся рвотный спазм.

В таком состоянии он пробыл до тех пор, пока у ворот дачи не прогудел клаксон «Мерседеса», на котором приехал Соткин с «телками». Из машины вместе с приятелем выпорхнули две развеселые девицы, внешность которых не оставляла сомнений в их профессии. Впрочем, обе были стройны, миловидны и без сильных следов амортизации. Софи и Вика моментально освоились в новой обстановке и стали, щебеча, накрывать на стол, а Юджин с Семкой уединились в каминной комнате с бутылкой виски.

Евгений чуть не подавился первым глотком «Черного пешехода», но все же выпил вместе с Семкой, и тот быстренько рассказал о девицах, чтобы приятель знал, с кем имеет дело. Обе раньше были студентками, но лобки у них скакали впереди мозгов, поэтому пристрастились к красивой жизни и потихоньку съехали на ресторанную проституцию. Сейчас зарабатывают только этим, но себя берегут и на любого прохожего не западают. Ложатся только с солидными клиентами, рубят приличные бабки. Семен познакомился с ними неделю назад и переспал «втроем». Словил кайф и решил поделиться удовольствием с другом. Девчонки берут немного, всего по две сотни «зеленых» за ночь.

Рассказывая об этом, Семка поблескивал глазом, и Юджин вспомнил, что ходили упорные слухи о его баловстве с кокаином. Внезапная мысль прострелила Ежикова:

– Слушай, старик, у тебя случайно «кокса» нет?

– Ты что это, Ежик, как тебя понимать, в историю влип? Сифилис, долги, смертельная любовь? Такие вещи и без «кокса» лечатся, – с видимым напряжением и неестественной усмешкой ответил Семен. Он, скорее всего, побаивался открываться перед приятелем. Как бы это не разошлось по широкому кругу.

– Сема, позарез нужно, – понимая, что происходит с Соткиным, прошептал Юджин, – позарез, понимаешь. На душе полный аут. Дай одну дозу, я знаю, у тебя есть.

Семка помолчал, покрутил кучерявой головой. Потом медленно сказал:

– Только при одном условии: ни одна сука об этом знать не должна, усек? Иначе – кирдык.

– Сто процентов, – отвечал Юджин, покрываясь потом от нетерпения. Его уже радовала приближающаяся возможность освободиться от изматывающего страха.

Семен вытащил из своего портмоне маленький кожаный мешочек, развязал его. Достал крохотный бумажный конвертик и стеклянную трубочку. Аккуратно развернул конвертик и ручейком ссыпал белый порошок на полированный стол. Затем подал Юджину трубочку и сказал:

– «Кокс» чистейшей пробы. Получишь знатный приход. Знаешь, как делать?

– Видал в кино, – ответил Юджин. Он вставил один конец трубочки к ноздрю, нагнулся, поднес ее к порошку, зажал свободную ноздрю пальцем и потянул воздух. Поначалу ощутил проникновение в носоглотку какой-то легкой пыльцы, но тут же это ощущение прекратилось, а организм уже реагировал на возбудителя и начинал расслабляться. По телу пошла волна томного наслаждения. Юджину стало очень хорошо. Все существо его погружалось в теплое и острое состояние счастья. Все в мире превратилось в кайф, в нирвану. Сквозь этот сладкий туман проступали воспоминания о проблемах, и проблемы эти казались пустыми и смешными. А мир вокруг был удивительным, гармоничным, непостижимо прекрасным. Все было красивым: и этот восхитительный друг Сема Соткин, и эти девушки в соседней комнате, которых он будет любить всю ночь до зари. И этот роскошный ужин, за который они сейчас сядут. Как хорошо, как хорошо… А эти чекисты, Господи, мелкие уроды, кого он боялся? Со своим могучим папиком, со своей неуязвимостью, с кучей денег в банке «Ллойдс», кого он боялся? Ежиков захохотал, пружиной вскочил с кресла и, блестя лихорадочным взглядом, громко завопил: «Пора, пора за стол, друг мой. Клико уж бьет струей!»

25. Эхо путча

Жаркие дни уплыли за окаем леса до следующего года. Августовское солнце уже не блистало так ярко, как прежде, и дневной свет наполнился зрелой желтизной. Скоро осень, скоро осень… Сегодня у Звонаря был день отдыха. Он не принимал ходоков, набирался сил. Иван сидел в каталке на открытом воздухе и наблюдал, как природа тихонько готовится к холодам. Уже стали сбиваться в первые стайки перелетные птицы. Их молодняк играл в воздухе, гоняясь друг за другом, укреплял тело перед дальними путешествиями. Калина покрасила свои листья пурпурным узором и высветилась на опушке леса первым факелом надвигающегося пожара. Нет-нет, да и налетал с высоты прохладный ветер. Там, далеко вверху, где небо переходит из синевы в бирюзу и откуда видна вся земля, уже набирали силу холодные воздушные реки, чтобы совсем скоро начать свой спуск на притихшие леса.

Матвей вышел из огорода, где он убирал картошку и одновременно слушал свой транзистор. Сполоснул в ведре руки, сел на табурет рядом с Иваном.

– Ну, вот и дожили, Иван Александрович. В Москве переворот.

Иван оторвал глаза от лесных далей, очнулся от очарования природы и удивленно спросил:

– Что, уже?

Он всю ночь не спал, не мог оторваться от «Деяний Апостолов». В этой древней книге перед ним открывались те же человеческие страсти, те же подвиги и падения души, что и сегодня. Каков был взлет души этих простых людей, поднявшихся во всечеловеческий масштаб? Рыбаки, сборщик податей, врач, простые люди, проще некуда. И какая высота! Даже если бы какое-то гениальное сознание выдумало всю историю апостолов, то все равно, их деяния были бы книгой о величии человеческого духа. А, может быть, о способности человеческого духа стать духом святым.

– А ты что, знал о его приближении?

– Как тебе сказать, тревогу какую-то чувствовал, и тревога эта шла из столицы. Так что там случилось?

– В Москве начальство взбунтовалось, Горбачева объявили больным и танки в город ввели. Хотят порядок наводить.

– А кто заправляет-то всем?

– Все те же люди, что с Горбачевым работали. Председатель КГБ, министр внутренних дел, министр обороны, заместитель Горбачева.

– И что они хотят сделать? Грозят Горбачева под суд отдать или ликвидировать?

– Никто не знает, что они хотят сделать. И Горбачеву тоже ничего не обещают. Непонятное что-то происходит. А сбоку еще одна шайка суетится. Враг Горбачева, Борис Ельцин со товарищи. Эти народ вокруг себя собирают, кричат, мозги мутят, трубят о перевороте. Какой переворот, коли никого не арестовывают, от должности не отстраняют, никаких новых законов не вводят? Только Горбачева вроде на курорте заперли и все. Ждут чего-то, а чего – непонятно.

– Вон оно что. Похоже, это спектакль какой-то. Скоро поймем. Но страха у меня от этого нет, тошно только. Чую, по всей великой стране простым людям улучшения ждать не надо. Про Ельцина я мало знаю, но ощущаю в нем зверя, который к власти рвется. Этих заговорщиков он устранит, конечно. Только сам полезным не будет. Такие люди полезными не бывают. Похоже, если он сядет на трон, то страна застонет и заплачет. Помнишь описание Апокалипсиса, какие там чудовища явились? Вот тебе и явление первого чудовища.

– А чем же Горбачев не чудовище? Ведь такой беды со страной натворил.

– Ну, Горбачев характером помельче будет. Мерзкий он человек, грешный, изолгавшийся, но не изверг. А у Ельцина душу темные силы в клочья разорвали. Цельной души у него уже нет давно, а то, что вместо нее осталось, на доброту не способно. Он нашей боли не чувствует. Такой может бросить нас и в нужду, и в войну, и в саму смерть. От него надо ждать большую беду.

– Ты думаешь, народ стерпит его дела?

– Ты, Матвей, самый главный вопрос затронул. Будет злу сопротивление или нет? Я думаю, что не будет.

– Почему? Ведь бывали же на Руси народные войны и всякое такое.

– Это отдельный разговор, Матвей. Там свои причины были. А что сегодня требуется для протеста? В первую очередь, понимание каждым происходящего, а во-вторых – жажда сопротивления. Сегодня ни того, ни другого у нас в наличии не имеется. Разве каждый наш человек понимает, чем обернется крушение социализма? Нет, конечно. А то – как же! Тюрьма народов, сталинская империя и так далее. Оболванили нашего с тобой человека. Но даже если бы люди понимали эту беду, все равно, я с их стороны никакой борьбы не стал бы ждать. Потому что души опустошены непросветной ложью на советскую власть. Шесть лет подряд им вбивают в голову, что строй был плохой, страна была плохая и они сами тоже никудышные.