Поход Армии Проклятых - Игорь Борисенко

Ни одного из воинов Рогеза Сорген не решался направлять в разведку или ставить в дозоры ночью. Зэманэхцев он тоже считал негодными для этих задач по причине их невероятной беспечности и из-за избытка самоуверенности. Таким образом, оставались только тридцать пять проверенных, надежных наемника, несших на себе основную тяжесть службы.

Рогез, привыкший к домашнему уюту и редко покидавший дворец более чем на три дня, слегка осунулся и помрачнел. Под глазами у него набрякли мешки, словно он никак не мог выспаться – так, что Сорген задумался, а не сторожит ли он ночью вход в свой шатер, чтобы избежать проявления симпатий со стороны Гуннира. Кто знает, что Мясник рассказал князю – возможно, ту же самую историю?

В противоположность Рогезу, Хейла казалась почти счастливой. Каждую ночь она получала свое от Соргена и засыпала в блаженстве и благостном неведении; ее любовник же еще подолгу ворочался, вздыхал и порывался выйти в ночь.

Через два дня осторожного подъема по дну ущелья наемник Термез обнаружил на левом берегу ручья узенькую тропиночку. К тому времени стены ущелья уменьшились по высоте до пары саженей, и тропинка круто подымалась вверх, на самый край.

– Если идти по ущелью дальше, – сказал другой наемник, – то через несколько поворотов ручей исчезнет в пещере. Но там тоже можно подняться – стенки источены и покаты.

Сорген решил, что следует воспользоваться тропой. Лошадям по ней подниматься было трудновато, многие упрямились, так что их приходилось подталкивать и тянуть под уздцы изо всех сил. Грузы, тюки с шатрами и прочее поднимали с помощью волшебства, которым занялись сразу три волшебника. Гуннир предпочел быть наблюдателем, равнодушным и отрешенным.

Наверху лежало то самое плато, упоминавшееся проводником. Круглое каменное «море» диаметром в десять льюмилов, зажатое с востока и запада небольшими возвышениями, издали похожими на груды беспорядочно сваленных обломков скал. Поверхность плато, покрытая частыми складками и округлыми, совсем маленькими выпуклостями, была идеальной для сбора воды и снега – поэтому неудивительно, что отсюда текла река достаточно мощная, чтобы проточить дыру в склоне. Южный край был заметно ниже северного, оканчивающегося небольшим барьером в виде узкого гребня.

В одном из самых больших углублений в виде идеально круглой чаши, с крошечным озерцом на дне, войско встало на ночлег. Эта, вторая ночь в горах, оказалась самой холодной и ветреной. Луна, огромная и масляно-желтая, казалось, излучает холод так же, как солнце – тепло, а яркие звезды издевательски подмигивали дрожащим и стучащим зубами рха-уданцам. Никто не догадался набрать с собой наверх дров, а из растительности плато могло похвастаться только редкими и чахлыми кустами, да несколькими карликовыми соснами. Горели они очень плохо и тепла почти не давали, поэтому, с головой укрывшись одеялами и спрятавшись в трещинах и складках, рха-уданцы провели весьма неспокойную и трудную ночь.

Поздним утром из-за восточной вершины, охранявшей край плато, выползло солнце, которое закоченевшие южане встречали благодарственными молитвами милостивому Наодиму, позволившему им пережить ночь. Рха-уданцы, вяло шевеля затекшими конечностями, ужасались пару, что валил у них из ртов при дыхании. Даже здоровяки из Зэманэхе подрастеряли спеси и наглой жизнерадостности. Только наемники Соргена как всегда работали, не замечая суровости погодных условий – еще до рассвета десяток солдат отправился исследовать северный край плато.

Под бледным небом, посреди безжизненных камней, армия завтракала и проклинала полководцев. Сорген поспешил покинуть это сборище нытиков и слабаков, так ясно напоминавшее ему сурахийцев во главе с покойным Халаином… Он принялся самолично разглядывать горы вокруг стоянки.

Справа в плато вгрызалась извивающаяся змея ущелья, которое, повернув несколько раз, сужалось и оканчивалось в неровной воронке, похожей на провал свода какой-то пещеры. Скорее всего, так оно и было. Если прислушаться, оттуда слышалось бульканье и клокотание воды.

Слева несколько длинных выступов образовывали собой гребень, уходящий к западной вершине. С любой стороны, куда ни кинь взгляд, камень был равномерно серым, без каких-либо цветовых примесей, как это обычно бывает. Ни прожилок, ни пятен, ни вкраплений кварца…

– Хозяин! – кто-то решил потревожить его размышления. Это был один из разведчиков по имени Гугав. – Мы нашли место, где гребень меньше всего! Стена там покрыта маленькими уступами, будто лесенка.

Сорген похвалил разведчика за рвение и велел солдатам собирать лагерь. Рогез и Хейла принялись подгонять своих вояк, отнюдь не спешивших возобновлять поход, и чаша долины наполнилась недовольными воплями, ругательствами и ржанием лошадей. Сорген сделал знак Хаку и двинулся вслед за Гугавом к обнаруженной тропе.

Потребовался почти час, чтобы вся их стонущая, ленивая армия подобралась к гребню. На вид проход в нем казался довольно удобным: причудливые каменные складки прочерчивали склон с минимальным уклоном и позволяли ставить на себя ноги и даже конские копыта. Разведчики очистили «ступени» от наносов пыли и крошева, так что можно было не бояться, что кони соскользнут.

Дикарь первым двинулся наверх, вслед за хозяином, держащим в руках повод.

– Можно было даже ехать верхом, – довольно сказал Гугав.

– Лучше не рисковать, – поморщился Сорген. Наемник согласно поклонился и стал ловко карабкаться вверх. Сорген не отставал и очень скоро оказался на плоской выбоине, рассекшей гребень пополам – будто в то время, когда он был еще мягким, сюда наступила нога некоего великана. Сам же гребень тянулся в обе стороны и походил на старый, иззубренный клинок. Как оказалось, плато здесь еще не кончалось. Понижаясь, оно вело к следующему гребню, а за ним виднелся и третий – словно морские валы, которые накатывались на берег и внезапно застыли.

– Смотрите, хозяин! Термез машет дротиком, вон там, впереди. Значит, он нашел проход через следующую гряду! – воскликнул Гугав. Он первым двинулся вперед, осторожно выискивая путь среди обломков камней и трещин. Скоро началась длинная, хотя и покатая, осыпь, такая древняя, что мелкие камни в ней слежались и идти было очень легко. Из наносов пыли торчали серые стебли трав и несколько кустов, уродливых и корявых, почти без листьев. По пути встретилось несколько больших глыб с отколотыми краями, но их не составило труда обойти.

Сорген спустился вниз в сопровождении крошечных осыпей, отмечавших его следы. Дно ложбины оказалось твердым, хотя и неровным. Очевидно, здесь в периоды дождей и таяния снега тоже текла вода, уносившая мелкий мусор.