В плену у прошлого - Ольга Мушенок

Демир устал от этих постоянных разборок, ревностных сцен и конфликтов. Он уже забыл, когда в последний раз был разговор с отцом, в котором не было слова «мафия и Серхат». Его как куклу рвут на части, давят на горло, не давая вздохнуть полной грудью. Молодому парню даже некому высказать то, что накопилось у него на душе, но Серхат и без вопросов прочёл всё по глазам Демира.

Серхат что-то начинает говорить, но Демир уставшим голосом дал понять:

— Тогда вам и меня лишить жизни придётся, потому, как только через мой труп вы сможете убить моего отца! Я ясно выразился?! Надо повторить?!

Серхат втянул с шумом воздух, наказал:

— Сынок, раз ты бросаешь такие громкие слова и стараешься защитить отца, тогда я с тебя буду спрашивать за ошибки Азиза, и отвечать передо мной придётся тебе! Согласен?!

— Согласен! — серьёзно ответил Демир посмотрев в огненные глаза Серхата.

Демир вышел из кабинета, а Серхат остался сидеть в рабочем кресле, смотря на закрывшуюся дверь кабинета. Качаясь в разные стороны и положив ногу на ногу, Серхат довольно усмехаясь, говорил:

— Оф, оф, Демир. Аллах мне свидетель, я другим путем хочу сделать тебя своим преемником. Но раз ты настаиваешь и выбрал такой путь, то желаю удачи.

Глава 45

Охрана с автоматами стояла на посту у одного из дальнего склада в порту. Из холодного помещения издавались истерические вопли с мычанием, иногда они стихали, сменяясь на глухой шум, такой звук будто выбивают пыль с грязных ковров. И так продолжается уже на протяжении нескольких дней. Охрана подобно сторожевым псам подчинялась приказам только одного хозяина, чьё имя с дрожью звучит на устах.

— Господин Серхат подъезжает. — предупреждение звучит вместе со звонким стуком по железной двери.

Колонна машин остановилась. Из тонированного джипа вышел водитель, открыв дверь своему боссу.

Погода не радовала, пусть и было тепло, но ноябрьский снег с дождем разводил в округе лишь слякоть и грязь.

Серхат сидя в автомобиле первым делом опустил глаза на землю и увидел лужу грязи, в которую он явно не желает наступать. Водитель с одного взгляда понял своего господина и, оглянувшись по сторонам, он поспешил к одному из поддонов, который послужил переходом через лужу.

На высоком, коренастом мужчине было надето длинное черное пальто, а белый шарф придавал элегантность пусть и был небрежно заправлен. Мужчина пожилых лет любит шопинг и знает толк и вкус моды. У Серхата своя гардеробная и каждая вещь будь это рубашка, брюки вся одежда сшита по заказу и личным предпочтениям мужчины. Господин Серхат всегда придерживается своим принципам в выборе и ношении одежды. Может это для кого-то и глупости, но для Серхата одежда это не просто тряпки, что прикрывают тело, он выбирает и носит костюм по настроению и предстоящему дню по сложности. В выборе цветов и ткани у него есть Ясемин, она может по характеру и типу человека определить, что подойдет больше всего. Она художник, в школе искусств о Ясемин отзываются, как о человеке талантливом для которого в любой отрасли искусства открыты двери. Но вот судьба повернулась иначе к девушке, и ей пришлось попрощаться на неопределенный срок со своей мечтой поступить в институт и писать авторские шедевры в картинах. Вместо этого на её хрупкие плечи выпало стать жертвой насилия, а потом беременность, тяжелые роды все это побудило поставить жирный крест на будущей профессии.

Из склада вышло двое высоких мужчин с окровавленными битами в руках. Они подошли к своему боссу и стали докладывать, но желаемого ответа о местонахождении Эрдогана властный господин всё, так, же как и в предыдущие дни не дождался.

— Не может быть, чтобы эти свиньи не знали, где прячется их старший брат! Может вы потеряли хватку и разучились допрашивать?! — мужчина звереет, срывая с себя белый шарф.

Двое мужчин настороженно не на шутку испугавшись, попятились назад, дабы не попасть под горячую руку своего господина.

— Господин Серхат, мы сделали всё, что требовалось, но они продолжают молчать. — выпалил один из охранников, а второй молча, опустил глаза.

Серхат без лишних слов жестом руки потребовал открыть дверь тёмного, холодного помещения. И когда дверь открылась со скрипом, солнце осветило пустые углы железа. Оттуда показались пойманные братья Ишаран. Изможденные, забитые до полусмерти, они лежали на полу в кандалах и от услышанного властного голоса Серхата стали истошно вопить.

— Ведите их ко мне! — зашипел Серхат, отдавая приказ.

Ишаран от многочисленных побоев, немощности организма не могли стоять на ногах, и их пришлось, как забитых ослов силой волочить по земле. Их глаза были заплывшие в опухших синяках, запекшаяся кровь тонкой дорожкой застыла на рассеченных бровях. Младший Назар не переставал кашлять, издавая тяжёлое дыхание, он выплевывал сгустки крови, давясь собственными лёгкими. Держась обеими ладонями за горло, он выдавливал из себя слова, но в агонии нёс не логический бред.

— Этот уже не жилец! — тихо резюмировал один из охранников, убрав за спину биту. — А вот Вурал ещё держится, видимо, Эрдогана ждёт!

Водитель Серхата заметно суетился, стараясь не смотреть на измученные тела. Не сдержавшись, он рефлекторно прикрыл рот и скрылся с глаз за одним из складов.

Серхат в недовольной гримасе проводил взглядом водителя и тихо сказал:

— После такого, водитель больше на меня не работает! Слабым не место рядом со мной!

— Решим. — согласно кивнул главный телохранитель Серхата.

Люди из мафии Серхата, тоже присутствовали, они безжалостно смотрели на братьев Ишаран.

Серхат безапелляционно прожигал взглядом подонков, потому как давно уже выдвинул им приговор.

Главный мафиози бесцеремонно зашёл за спину Назару и, взяв его голыми руками за челюсть в два счёта, свернул безжалостно парню шею.

Вурал услышав хруст шеи родного брата, в панике зажмурился и завопил, кусая кулак.

— Брат! Братик! Мой брат! — издал вопль Вурал.

Серхат Оздемир не тиран и ни убийца, для грязных дел у него есть специально обученные люди. Но лишить жизни Ишаран, для него это как отдать долг, защищая честь семьи. Для него честь отомстить за своего единственного сына, невестку, внучку и любимую женщину, которая под сердцем носила его ребёнка. Боль, что испытывает Серхат, не сравнить ни с чем, горечь и тоска по умершим детям никогда не пройдёт. Ничто не сможет заглушить боль или залечить раненое сердце родителя. Эта рана, до конца жизни будет кровоточить, она не заживёт, потому что невозможно выдержать утрату и потерю детей. Дети не должны умирать вперёд своих родителей.

Потупив взгляд