Кровавое наследие - Лоэнн Гринн

 Дизи ела в тишине, нарочно отводя взгляд от нечестивой парочки. Чем меньше она будет обращать на них внимания, особенно на Фрама, тем лучше. К несчастью, когда она уже опустошила миску, более красноречивый мститель внезапно проскрипел:

 — Ну как… вкусно?

 Странный вопрос застал девушку врасплох.

 — Что?

 Бледный костлявый палец показал на миску.

 — Еда… вкусная?

 Пара кусочков осталась — больше Дизи просто не могла проглотить. Она подумала, что в описаниях нежити никогда не упоминалась их тяга к тушёной рыбе. Человеческая плоть — да, иногда, но тушёная рыба?! И всё же, даже не думая, что это снимет напряжение, девушка протянула миску и ровным голосом спросила:

 — Хочешь попробовать?

 Фрам взглянул на Лакедона, застывшего суровой скалой. Наконец худощавый зомби шагнул вперёд, схватил еду и мгновенно вернулся в излюбленный угол. Дизи и не знала, что ходячие трупы способны двигаться с такой скоростью.

 Гниющими пальцами он подцепил остатки и закинул их в рот. Пока Виччи пытался жевать, ошмётки рыбы вываливались на пол. Несмотря на то, что он и маг действовали совсем как живые, тела нежити уже не функционировали так, как это было до убийства.

 Внезапно Фрам выплюнул кашицу, и разлагающееся лицо чудовищно исказилось.

 — Рыба! У неё… вкус… смерти. — Виччи посмотрел на девушку. — Слишком… давней… смерти… они должны… готовить её… меньше… много меньше. — Он размышлял над этой важной темой, не отрывая взгляда от Дизи. — Думаю… Может… нужно… не готовить её… совсем… чем свежее… тем лучше… так?

 Девушка, с волосами цвета пшеничного поля, сперва не ответила, совершенно не стремясь продолжать разговор, который в любой момент может коснуться сорта мяса, который упырь предпочитает есть сырым. Напротив, Дизи попыталась перевести беседу на наиболее волнующий её вопрос — охоту за Буффалоном.

 — Вы были на борту «Пасти дракона», не так ли? Вы были там, пока не произошло что то, вынудившее экипаж покинуть судно.

 — Не на борту: ниже… большую часть…

 — Ниже? — Она представила себе этих двоих, с нечеловеческой силой цепляющихся за корпус, удерживаясь под самыми жестокими ударами буйных волн. Только ожившие мертвецы способны на такое. — Что ты имеешь в виду под «большей частью»?

 Виччи пожал плечами, отчего голова его закачалась:

 — Мы поднялись… на борт… сразу… после того как… дураки… спрыгнули… с корабля.

 — А почему они так поступили?

 — Они увидели… кое что… что им… не понравилось…

 Не слишком исчерпывающий ответ, но чем дольше Дизи поддерживала беседу, тем меньше времени оставалось у парочки на размышления о том, что ещё им может понадобиться от неё, — а значит, дело того стоило.

 И снова Дизи подумала об их нечестивом упорстве. Мстители подобрались к жертве так близко, даже болтались за бортом судна, словно миноги, прилипшие к акуле. В воображении инквизитора навсегда запечатлелся этот образ — две нежити, прилипшие ко дну «Пасти дракона». Воистину Буффалону  не избежать их свирепого правосудия.

 И всё же… ему удалось уйти, далеко, несмотря на то, что мстители были так близки к его глотке.

 — Если вы и он были на корабле одни, почему же охота ещё не окончена?

 С улыбкой Фрама произошла бесспорно зловещая перемена, сделав мертвеца ещё больше похожим на упыря, чем прежде:

 — Так… получилось.

 Больше он ничего не сказал, а когда Дизи взглянула на Лакедона, его мрачный лик не прояснил ситуации. Она торопливо взвесила все ответы и решила сыграть на их провале на «Пасти дракона».

 — Знаешь, я могу кое-чем помочь вам. В следующий раз всё пройдёт без сучка, без задоринки.

 На этот раз моргнул Лакедон. Что это означало, инквизитор понять не могла, но антиквит никогда не совершал ничего без причины.

 Виччи Фрам прищурился:

 — Ты… поможешь нам… всем… что нам… потребуется. Уж… поверь…

 — Но я могу быть не только вашей безвольной марионеткой. Я понимаю, что вами движет. Я понимаю, зачем вы ходите по земле. С союзником, не с пленником, ваши возможности добиться успеха возрастут десятикратно!

 Жилистый труп несколько раз подбросил и поймал свой кинжал — со времени прибытия он не раз уже проделывал этот фокус. Очевидно, даже смерть не может избавить от некоторых привычек. Дизи полагала, что это происходит, когда мертвец сосредотачивается.

 — Ты понимаешь… меньше, чем думаешь.

 — Я пытаюсь сказать, что нам не нужно быть противниками. Моё заклинание пробудило ваши души, отправило вас на поиски, так что я чувствую некоторую ответственность. Вы ищите Буффалона, я тоже. Почему бы нам не стать союзниками?

 И снова маг моргнул, словно хотел сказать что то. Вместо этого он взглянул на своего товарища. Две нежити обменялись долгими взглядами, и инквизитор поняла, что они способны общаться между собой способом, недоступным ей.

 Скрежещущий смех Виччи Фрама наполнил крохотную каюту, но Дизи не боялась, что его услышит капитан Скетти или кто то из экипажа. Магия антиквита приглушала все звуки, не давая им выбраться наружу. Людям на «Ласточке» сейчас наверняка казалось, что Дизи мирно спит.

 — Мой друг… затронул… интересный вопрос. Ты… став нашим… добрым союзником… наверняка… захочешь получить… назад… кинжал… а? — И когда девушка не ответила, Фрам добавил: — Не та сделка… при которой… мы проживём… долго… если ты понимаешь… что я имею… в виду.

 Дизи прекрасно понимала. Кинжал не только давал им власть над ней, но и поддерживал их существование на уровне смертных. Ритуальный клинок вызвал фантом Лакедона, и забрать кинжал у него означало бы, что оба тела просто рассыплются в прах и мстительные тени вернутся в загробную жизнь навсегда.

 Парочка этого не желала.

 — Ты поможешь нам… если потребуется. Ты будешь служить… прикрытием… как плащ… заслоняя правду… от того… с кем мы… встретимся. Ты сделаешь… то… что мы… не сможем… при свете дня… когда все видно…

 И в третий раз моргнул Лакедон — весьма печальный признак. Никогда ещё он не проявлял так заметно своего интереса к их беседам, предпочитая, чтобы все исходило от его более разговорчивого компаньона.

 Фрам поднялся с неизменной улыбкой на губах. Чем больше Дизи Кромил думала об этом, тем больше осознавала, что улыбка никогда не покидала лица хитрого покойника, разве что он сам насильно сгонит её, как тогда, когда еда раздосадовала его. То, что она принимала за весёлый нрав, было просто застывшим отпечатком смерти на лице Фрама. Мертвец наверняка будет вот так же улыбаться, вырывая сердце из груди своего предателя компаньона Буффалона.