Мертвый в семье - Шарлин Харрис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джейсон кивнул обоим, но в глаза старейшему вампиру глядеть избегал.
Хорошая привычка.
"Добрый вечер, О'Келли.
Привет, Алексей.
Так ты младший братишка Эрика, да? Ты тоже викинг?"
"Нет," чуть слышно сказал мальчик.
"Я русский."
Акцент у Алексея был не так заметен, как у римлянина.
Он с интересом поглядел на Джейсона.
Надеюсь, он при этом не думал, как бы его укусить.
Самым привлекательным в Джейсоне ( особенно для женщин) было то, что он буквально излучал жизнелюбие.
Казалось, его запас жизненной силы и энергии был просто неистощим, и теперь, когда он уже оправился после потери жены, его нормальное состояние души стремительно возвращалось.
Таким образом в нем проявлялась кровь фейри.
"Что ж, приятно познакомиться," сказал Джейсон.
И перестал обращать на гостей внимание.
"Сьюки, я заехал забрать столик с чердака.
Я уже раз заезжал, да тебя не было дома, а я не захватил ключи."
У Джейсона был ключ от моего дома на всякий случай, так же как и у меня ключ от его.
А я и забыла, что когда мы ужинали, он просил у меня столик.
В данную минуту попроси он у меня мой туалетный столик, я бы отдала, только бы избавить его от опасности.
Я сказала:"Конечно, он мне не нужен.
Поднимайся.
По-моему, он недалеко от двери."
Джейсон извинился и вышел, и все проводили его взглядом, пока он поднимался по лестнице.
Эрик, просто пытался не показывать глаза своему создателю, пока он думает. Оцелла смотрел на Джейсона, откровенно оценивая его, а Алексей с какой-то тоской.
"Не хотите ли Настоящей Крови?" спросила я вампиров сквозь зубы.
"Пожалуй, раз уж вы не предложите себя или своего брата," сказал древний римлянин.
"Даже не собираюсь".
Я повернулась, чтобы пойти на кухню.
"Я чувствую твой гнев," сказал Оцелла.
"А мне все равно," сказала я, даже не обернувшись.
Я услышала, как медленно спускается Джейсон, потому что он нес столик.
"Джейсон, пойдешь со мной?" сказала я через плечо.
Он с радостью покинул комнату.
Хотя он был любезен с Эриком, потому что знал, как я его люблю, в компании вампиров ему было неуютно.
Он поставил столик в углу кухни.
"Сьюк, что тут происходит?"
"Зайди в мою комнату на секунду," сказала я, доставая бутылки из холодильника.
Мне было бы комфортнее, если бы на мне было больше одежды.
Джейсон последовал за мной.
Мы вошли я захлопнула дверь.
"Следи за дверью.
"Я не доверяю старшему", сказала я, и Джейсон вежливо отвернулся, наблюдая за дверью, пока я снимала халат и натягивала одежду так быстро, как никогда в жизни.
"Эгей," сказал Джейсон, и я подпрыгнула.
Я повернулась и увидела, что Алексей открыл дверь и вошел бы, если бы Джейсон не придерживал ее.
"Простите," сказал Алексей.
Его голос был, как у призрака.
"Прошу прощенья, Сьюки, Джейсон."
"Джейсон, впусти его.
За что ты извиняешься, Алексей?" спросила я.
"Пойдем на кухню, я подогрею Настоящую кровь."
Мы проследовали на кухню.
Мы были далеко от гостиной, так что, возможно, Эрик и Оцелла нас не слышали.
"Мой хозяин не всегда такой.
Это все возраст."
"Возраст для чего? Быть полным засранцем? Садистом? Совратителем малолетних?"
Бледная улыбка появилась на лице мальчика.
"Иногда для всего сразу,"лаконично ответил он.
"Но, честно говоря, я сам был не совсем в порядке.
Поэтому мы здесь."
Джейсон начал злиться.
Ему всегда нравились дети.
Несмотря на то, что Алексей мог убить Джейсона за секунду, тот все равно считал Алексея ребенком.
Мой брат свирипел на глазах, уже подумывая вломиться в гостиную и выступить против Аппиуса Ливиуса Оцеллы.
"Слушай, Алексей, тебе не обязательно оставаться с этим мужиком, если ты не хочешь," сказал Джейсон.
"Можешь остаться со мной или Сьюки, если Эрик не захочет тебя приютить.
Никто не заставит тебя быть с тем, с кем ты не хочешь."
Господи, благослови доброе сердце Джейсона, но он не знал, о чем говорил.
Алексей улыбнулся так робко, что душа надрывалась.
"Нет, правда, он не такой плохой.
Я думаю, он хороший человек, просто из тех времен, которые вы не можете себе представить.
Вы привыкли к вампирам, которые стараются...
быть, как все.
А хозяин, он не подстраивается.
Ему нравится находится в тени.
А я должен быть с ним.
Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне, хотя я вам за это благодарен.
Мне уже лучше, ведь я рядом с братом.
Сейчас мне кажется, я не способен совершить нечто...
о чем пожалею."
Мы с Джейсоном переглянулись.
Этого хватило, чтобы мы оба заволновались.
Алексей оглядывал кухню, словно какую-то редкость.
Пожалуй, так оно и было.
Я достала теплые бутылки из микроволновки и встряхнула.
К бутылкам на поднос положила пару салфеток.
Джейсон достал себе колу из холодильника.
Я не знала, что думать про Алексея.
Он извинялся за Оцеллу так, словно тот его сварливый дедушка, но было ясно, что он под властью Оцеллы.
И так и было; ведь он был ребенком Оцеллы в самом прямом смысле слова.
Было так странно принимать у себя в гостиной историческую фигуру.
Я подумала обо всех ужасах, которые он пережил до и после смерти.
Я подумала о детстве царевича, наверняка, несмотря на гемофилию, в нем были прекрасные моменты.
Я не знаю, часто ли мальчик мечтал о любви, преданности и роскоши, которая сопровождала его от рождения и до революции, или (учитывая, что его казнили со всей его семьей) он увидел в вампирской сущности лучшую жизнь, чем гнить в лесной яме в России.
Правда, с гемофилией его жизнь в то время в любом случае была бы чертовски непродолжительной.
Джейсон добавил лед в стакан и заглянул в жестянку с печеньем.
Я больше не держала печенья, иначе ела бы его постоянно.
Он грустно закрыл банку.
Алексей наблюдал за Джейсоном, как за невиданным животным.
Он заметил, что я смотрю на него.
"Обо мне заботились двое моряков," сказал он, словно прочел вопрос в моей голове.
"Они носили меня на руках, когда боль была невыносимой.
Когда мир перевернулся, один из них обижал меня, если подворачивалась возможность.
А другой умер, просто потому что был добр ко мне.
Твой брат напоминает мне его."
"Мне так жаль твою семью," неловко сказала я, раз уж надо было что-то ответить.
Он пожал плечами.
"Я был рад, когда их нашли и захоронили," сказал он.
Но взглянув в его глаза, я поняла, что его слова были подобны тонкой корочке льда над бездной боли.
