Дикая роза - Альберто Альварес

— Черт! Ничего не продала за весь день, — громко жаловалась она не то приятелю, не то самой себе.

Почувствовав взгляд Паулетты, девушка сердито набросилась на нее:

— Чего уставились? Лучше бы жвачку купили. А?.. Паулетта не отрываясь смотрела на продавщицу жвачки.

Проверяя, хорошо ли убрана Селией гостиная, Леопольдина прислушивалась к разговору братьев. Она узнала, что Рохелио через две недели должны оперировать, что Рикардо был у Розы и та не желает с ним разговаривать. По его словам, Роза была готова дать ему развод.

Не закончив осмотр гостиной, Леопольдина поспешила к сестрам. Она нашла их в комнате Дульсины.

— Молодой сеньор Рикардо готов развестись с дикаркой, — начала служанка с порога, — потому что считает, что другого выхода нет. Но ему стыдно, что он играл ею…

Дульсина засмеялась:

— Вот и пусть оставит ее в покое. Мы должны внушить ему это, Канди.

Кандида нервно поднялась:

— Ты и займись этим, Дульсина. Я в последнее время не могу с ним говорить: мне и так кажется, что он меня насквозь видит, все мое двуличие…

— Я сама справлюсь, Канди.

Леопольдина также сообщила сестрам о дате операции Рохелио.

— Деньги на ветер! — коротко и сердито откомментировала это известие Дульсина.

Стоимость операции волновала и Рохелио. Она была дорогой, и он сомневался, что сестры дадут денег. Рикардо уже беседовал с ними на эту тему.

— Артачатся, — рассказывал он Рохелио. — Но я найду на них управу. Кандида, та помягче. А по части денег отца последнее слово — за ней.

— Если я встану на ноги и начну работать, я тут же верну им все до последнего сентаво.

— Не думай об этом. Деньги не только их, но и твои. У них есть обязательства перед тобой. Давай лучше подумаем о медсестре. Она будет нужна.

— Роза рекомендовала свою подругу. Надо, чтобы Хаиме отвез меня туда… Заодно поговорю с Розой о тебе.

Он подмигнул брату.

ПРОДАВЩИЦА ЖВАЧКИ

Паулетта улыбнулась юной продавщице и сказала ей, протягивая руку над спущенным боковым стеклом:

— Дай пакет.

Девушка радостно протянула ей пакетик жвачки.

— Нет, я прошу весь пакет. Сколько он стоит?

— Восемь тысяч песо… Черт! Все берете?!.. Сейчас принесу сдачу.

— Оставь себе.

— Сдачу?! — Продавщица смотрела на Паулетту как на спустившуюся с неба Деву Гвадалупе. — Ох! Вы — сеньора что надо!.. А вы не рассердитесь, если я попрошу вас купить у моего дружка Палильо книжку? Всего за две тысячи.

— Держи еще две тысячи.

— Благослови вас Господь, добрая сеньора!

Паулетте почему-то до смерти захотелось дотронуться до девушки, приласкать ее. Она протянула руку к ее щеке и погладила.

Пробка рассосалась. И Паулетта нажала на педаль акселератора.

Когда она подкатила к офису и вошла в свою контору, ее уже дожидались Лорения и приглашенный ею детектив.

— Отдай это своим мальчикам, Лорения, — сказала Паулетта, протягивая ей пакет со жвачкой.

— Куда столько! — удивилась Лорения.

— Купила у одной девушки. Сама не знаю, чем она меня пленила. У меня было такое чувство, что я знаю ее с рождения, хотя видела в первый раз…

Частный детектив Кастро выразил сожаление, что ему не представили почти никаких данных для поисков. Не было даже фотографии Томасы.

— Увы, — сказала Паулетта. — Я надеюсь только на ваш опыт и старание. И еще на то, что моей семье ничего не будет известно об этих розысках.

— На этот счет у вас не должно быть никакого беспокойства, — откланялся Кастро.

Вернувшись домой, Роза застала там Рохелио, беседовавшего с Томасой.

Ее охватило смешанное чувство: и рада была ему, и не хотела никаких разговоров о муже.

— Все продала! — сказала она матушке и гостю, которому Томаса уже сообщила о ее работе. -

— Стало быть, скоро разбогатеешь, — улыбнулся Рохелио. И добавил: — Ты не должна работать: у тебя есть муж, и он…

— Даже имени его не упоминай! — бешено взглянула на гостя Роза. — Это что, он тебя подослал?

Рохелио объяснил, что пришел договориться насчет медсестры, с которой Роза его знакомила у нее на дне рождения. Она понадобится ему через две недели. Работать надо в дневную смену.

— Бедненькая, когда же ей спать, — пожалела Линду Роза. — У нее ведь ночью еще один больной.

Перед уходом Рохелио опять попробовал заступиться за Рикардо, пытался объяснить Розе, что тот любит ее и испытывает стыд за свое поведение.

— Пусть подавится им, стыдом этим! — горько сказала Роза.

— Вот ослица упрямая! — сокрушенно покачала головой Томаса.

— Он для меня мертв. И я никогда не вернусь в дом, где меня ненавидят.

Кандида и Леонела сидели в комнате для шитья и ждали, когда Дульсина закончит разговор с Росаурой Монтеро, у которой возникла проблема со служанкой. Дульсина посоветовала ей ни в коем случае не обращаться в бюро по найму, а лучше просто повесить объявление. Или дать оповещение в газету.

Не успела Дульсина закончить разговор, как в комнате

появилась старшая служанка, доложившая, что молодой сеньор Рикардо сидит в гостиной один-одинешенек и на лице у него написано страдание. В ответ на ее сочувствие он, как всегда, нагрубил ей. Но Леопольдина не обиделась, потому что понимала: молодой сеньор скучает по своей дикарке.

— Ты тоже думаешь, что печальный вид моего братца объясняется его тоской по Розе? — спросила Дульсина Леонелу.

— Я думаю, что наступил решающий момент, — ответила та. — Он страдает? Это мое дело — утешить его.

Она отправилась к себе в комнату и через несколько минут вышла оттуда преображенной.

Она шла в гостиную, покачиваясь на высоких каблуках, чуть откидывая коленом распахивающуюся полу не то вечернего платья, не то пеньюара, словом, чего-то роскошного и одновременно уютного и наполняя коридор дома Линаресов запахом духов, столь же редких и таинственных, сколь и невероятно дорогих. Она шла, как чемпионы идут на решающий матч или артисты — на самый важный спектакль в своей жизни.

Рикардо спустился в гостиную, чтобы побыть одному после разговора с Рохелио, из которого он узнал, что Роза вынуждена продавать на улице газеты и жвачку. Это казалось Рохелио несправедливым, тем более что нельзя было исключать возможность, что Роза носит во чреве ребенка Рикардо Линареса…

Войдя в гостиную, Леонела села рядом с Рикардо, молча уставившегося в окно, и сочувственно взяла его за руку.

— Да забудь ты о своей дикарке. Ну, как о дурном сне. Не можешь забыть о ней сам — давай я помогу тебе.

Она с озорной улыбкой смотрела ему в глаза. А его взгляд был устремлен мимо нее, куда-то в окно, неведомо куда, может, в сторону Вилья-Руин, в сторону «затерянного города», куда скрылась его непутевая дикая Роза.