Дикая роза - Альберто Альварес

При очередной встрече с Кандидой в кабинете дома Линаресов лиценциат гордо показал ей бумаги, удостоверяющие его право вести дела Леонелы Вильярреаль. Кандида страшно обрадовалась.

Роблес привычно заключил ее в объятия и столь же привычно принялся внушать ей, что пора брать бразды правления в свои руки, потому что в руках Дульсины деньги не дают никакой прибыли: она слишком консервативна. А их капитал можно было бы уже утроить, если бы они слушали его советы.

Наставления то и дело перемежались поцелуями, которые принимались гораздо охотнее наставлений. Однако Кандида стояла на своем: она не может взять на себя ответственность за дела. Она даже попробовала отстраниться.

Федерико продолжал целовать ее. Но вид у него при этом был недовольный.

Увидев глаза Розы, полные любви к нему, Рикардо с новой силой пустился в объяснения. Она слушала его, с сомнением покачивая головой.

— Будет звонить-то! Ишь, какая смирная овечка…

Он говорил, что не спит ночами, что не может без нее, что они будут жить отдельно от сестер, что он научит ее хорошим манерам, что у них будут дети.

Она слушала его, не проронив ни слова, лишь время от времени повторяя, как автомат:

— Все ты врешь…

Отчаявшись убедить Розу в том, что они могут быть счастливы вместе, Рикардо устало спросил:

— Не ты ли клялась мне в любви?

И у Розы, до сих пор не проронившей ни слезинки, задрожали губы:

— Да, я любила тебя, и еще люблю. Но ты оскорбил меня. Ты так меня оскорбил, что я не могу простить тебя!..

Рикардо удалился ни с чем.

Не успела Роза переубедить осуждающе глядящего на нее попугая, как появился Ригоберто: он знал, что по четвергам может застать Розу дома. Ригоберто предложил поехать в Ксочимилко, чтобы немного развеяться.

— А кто поедет? — неуверенно спросила Роза.

После долгих переговоров решили ехать большой компанией, включая Томасу и соседских ребятишек. Оплатить поездку Роза предложила вскладчину.

Поход оказался довольно веселым, если не считать одного момента, когда Риго и Роза уплыли на лодке от резвящейся на берегу ребятни, и он признался ей:

— А ведь сеньор Рикардо был прав, когда говорил, что я в тебя влюблен.

Розе ни к чему был этот разговор.

По счастью, в это время с берега в воду свалился Палильо, и им пришлось грести ему на помощь.

Операция Рохелио, по отзывам врачей, прошла удачно. Чувствовал он себя неплохо, только жаловался, что после анестезии голова «какая-то пустая».

Его брату тоже было на что пожаловаться, ведь Роза в очередной раз отвергла его.

— Худо мне без нее. И поделом, — сокрушался он. Дома Рикардо спросил у Дульсины, готов ли чек на оплату операции, сделанной Рохелио. В ответ Дульсина с вызовом стала открывать сейф.

Видя ее резкие движения и недовольный взгляд, Рикардо не удержался и спросил:

— Что, так жалко тратить деньги на здоровье нашего брата?

— Это деньги, выброшенные на ветер. Операция вряд ли что-нибудь даст. Как и предыдущая.

— Ну, эти деньги ты берешь не из своей доли.

И Рикардо напомнил ей, что они с Рохелио в любой момент могут востребовать свою часть наследства.

Утром в пятницу Роза с удовольствием рассказала Кармен о том, как провела свой выходной день, и заодно поинтересовалась, не спрашивала ли о ней сеньора Росаура.

— Нет, — ответила Кармен, чем обрадовала Розу, которой нравилось работать здесь.

— Хорошо бы сеньора никогда меня не прогоняла, — сказала она.

— Я вижу, ты девушка работящая. Пока это будет зависеть от меня, ты останешься здесь.

Но случилось непредвиденное.

Томаса, оказавшись по делам в городе, зашла к Розе, чтобы передать ей резиновые перчатки для работы: Томасе

очень хотелось, чтобы Роза поберегла руки. Уходя, она забыла зонтик, и Кармен выбежала на улицу и окликнула ее. Томаса вернулась за зонтиком. Женщины поболтали еще с минуту и разошлись.

Кармен возвратилась на кухню, но тотчас была вызвана к хозяйке.

Донья Росаура стояла у раскрытого окна, нервно постукивая костяшками пальцев по белоснежному подоконнику.

— Я слышала в окно твой голос. Кого это ты окликнула?

— Это была крестная мать новой служанки Розы.

— Как ее зовут?

— Томаса, — ничего не подозревая, ответила Кармен.

— Скажи этой Розе, чтобы она немедленно поднялась ко мне. Через несколько мгновений Роза стояла перед Росаурой.

— Твою крестную зовут Томаса?

— Да.

— А где твои родители?

— Я ничего не знаю о них.

— Даже имен?

— Ну… отца звали Педро Луис.

Росаура закрыла глаза, и Розе показалось, что ей плохо. Она даже хотела помочь хозяйке, но та резким жестом остановила ее.

— Отца, похоже, убили, — растерянно сказала Роза, не зная, что еще она должна сообщить сеньоре.

— А мать? Как ее зовут?

— Паулетта. Только я не знаю, жива ли она…

Роза вопросительно посмотрела на донью Росауру. Взгляд, который она встретила, поразил ее. Ей снова показалось, что хозяйка вот-вот упадет. Но попытка помочь ей вызвала у сеньоры странную реакцию:

— Не смей прикасаться ко мне! Сукина дочь! Вон отсюда… Роза в полной растерянности выбежала из комнаты.

В «затерянном городе» царило беспокойство и смятение.

Городские чиновники, эти, по словам Каридад, воры и бандиты, посетили Вилья-Руин и объявили жителям его о скором выселении. Под возмущенные крики и ругань чиновники сели в машину и уехали. Но это никого не успокоило. Было ясно: «затерянный город» будут сносить. Куда деваться его жителям? Этого не знал никто.

Может быть, городские власти более бережно отнеслись бы к этим бедным домишкам среди диких пустырей, окруженным нищими палисадничками, долженствующими создать хоть какой-нибудь уют, если бы знали, что это убогое пространство — место действия, а его обитатели — герои будущей киноленты, над которой будут плакать тысячи телезрителей.

Но чиновники не знали этого. И поэтому собирались делать свое дело, повергая в растерянность и ужас бедняков, которых вряд ли утешило бы знание того, что все они — будущие персонажи истории, в центре которой судьба их любимицы, сыгранной другой их любимицей — пленительной ВЕРОНИКОЙ КАСТРО, по случайному совпадению однофамилицей и знаменитого политического лидера, и никому не известного сыщика, третьестепенного персонажа этого повествования, и многих других испаноязычных, как теперь принято говорить, людей.

Появление Рохелио в гостиной дома Линаресов произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Его ждали с минуты на минуту, но никто не мог предположить, что он войдет хоть и не очень уверенно, но — без помощи костылей!