Юмор императоров российских от Петра Великого до Николая Второго - Арсений Александрович Замостьянов

— часто мелькает в этих записях. Он бурно радовался возвращению домой из путешествия, жаворонку в небе, цветам в поле, прогулке в саду в 5–6 часов утра, иной раз целовал сестру Ольгу «так крепко, что она заплакала», а известие о рождении еще одного брата, Михаила, привело его в такой восторг, что он «не мог заснуть, движимый чувством необыкновенной радости». Он любил веселье («милая веселость, ему одному свойственная», по признанию Мердера) и осуждал в себе плохое настроение или скуку, что, впрочем, случалось редко. Напротив, запись «день провел весело» обычна для дневника. Всё это, конечно, было задолго до того, как на его плечи упало бремя власти.

Но не менее часто он и плакал. 25 апреля 1828 г. десятилетний Александр записал в дневнике: «Прощался с Папа. Он едет в Тульчин. Папа мне сказал, что когда мне захочется плакать, то вспомнить, что я солдат».

Чуть позже стали проявляться и другие его качества — вспыльчивость и гневливость пополам с одходчивостью. Как-то на уроке он отвлекся, залюбовавшись на кошку. Учитель Юревич хотел ее прогнать, но Александр крикнул ему: «Лучше пойдите прочь, нежели взять кошку» — и тут же «сожалел о своей грубости». Эта неуравновешенность с годами не сгладилась. Уже, будучи императором, он мог плюнуть в лицо незадачливому собеседнику, раскричаться, но тут же обнять, обласкать и даже просить прощения за свой необузданный порыв.

Обучение завершалось двумя большими путешествиями — по России и по Европе. В это время они много переписывались с отцом. Послания Николая I обычно были подписаны: «Твой старый верный друг Папа Н.»; письма наследника — как правило: «Твой навсегда Александр», но иногда и шутливо: «Твой дядюшка Александр», «Твой старый Мурфич», «Твой старый московский калач». Отец подчас поддерживал такие шутки, называя сына: «деде», «деденек».

«Лучше свыше, нежели снизу…»

Первые годы правления императора Александра II прошли в потрясениях. На престол он взошел, когда стало ясно, что Россия впервые за многие десятилетия проигрывает крупную войну, да еще и на собственной территории — в Крыму. Сегодня трудно вообразить, насколько это был болезненный удар по имперскому самосознанию.

Когда Александр II взошёл на престол, он начал чистку кабинета министров, удаляя ставленников своего отца — хотя и, следуя наставлениям последнего, не спешил с переменами, присматриваясь к делам. Когда в отставку был уволен главноуправляющий путями сообщения и публичными зданиями Петр Клейнмихель, разволновалась вдовствующая императрица Александра Фёдоровна, у которой в голове не укладывалось, как это сын может не продолжать дело своего отца и удалять его любимцев. Александра Фёдоровна стала нервно выговаривать своему сыну: «Как можешь ты удалять с министерства такого преданного и усердного слугу? Его избрал твой отец, а кто лучше твоего отца умел распознавать и выбирать людей?»

Александр Николаевич сумел достойно выкрутиться из этой ситуации: «Папа был гений, и ему нужны были лишь усердные исполнители, а я — не гений, как был папа — мне нужны умные советники!»

Получив столь остроумный ответ, Александра Федоровна успокоилась.

А в народе отставку Клейнмихеля воспринимали как праздник. Нестор Кукольник вспоминал: «Я узнал об этом вожделенном событии на Московской железной дороге, на станции, где сменяются поезда. Радости, шуткам, толкам не было конца, но пуще других честил его какой-то ражий и рыжий купец в лисьей шубе.

Александр II, шарж

— Да за что вы его так ругаете? — спросил я. — Видно, он вам насолил.

— Никак нет! Мы с ним, благодарение Господу, никаких дел не имели. Мы его, Бог миловал, никогда и в глаза не видали.

— Так как же вы его браните, а сами-то и не видали?

— Да и черта никто не видел, однако ж поделом ему достается. А тут-с разницы никакой».

А в стольном Петербурге, в Гостином дворе, купцы перебегали из лавки в лавку, поздравляли друг друга и толковали по-своему.

— Что это вздумалось государю? — спросил кто-то из них.

— Простое дело, — отвечал другой. — Времена плохие. Военные дела наши дурно идут. Россия-матушка приуныла. Государь задумался, что тут делать. Чем мне ее, голубушку, развеселить и утешить? Дай прогоню Клейнмихеля…

Еще одна остроумная фраза, приписываемая Александру II: «Править Россией нетрудно, но бессмысленно». Характер Освободителя в этом парадоксе узнаваем. Даже, если он этого не говорил, острота вошла в историю.

30 марта 1856 года на торжественном обеде, устроенном в честь императора московским дворянством вскоре после заключения мира с Турцией, Англией и Францией, Александр II произнес, быть может, самую известную свою речь: «Слухи носятся, что я хочу объявить освобождение крепостного состояния. Это несправедливо, от этого было несколько случаев неповиновения крестьян помещикам… Я не скажу вам, чтобы я был совершенно против этого: мы живем в таком веке, что со временем это должно случиться. Я думаю, что и вы одного мнения со мною; следовательно, гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, нежели снизу».

«Лучше свыше, нежели снизу» — это вошло в поговорку.

Острословы передразнивали его басок и легкую картавость.

В последние десятилетия стал популярен и такой исторический анекдот о добродушном царе. Как-то осенью император Александр II прогуливался по парку и увидел слугу, подрезавшего крылья лебедям. — Зачем ты их? — спросил Александр Николаевич. — Стрижем, Ваше Величество, чтоб не улетели! — Кормить надо лучше, они и не улетят, — ответил император.