Юность - Ника Витковская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Частные функции лимбической системы:
регуляция функции внутренних органов (через гипоталамус);
формирование мотиваций, эмоций, поведенческих реакций;
играет важную роль в обучении;
обонятельная функция;
организация кратковременной и долговременной памяти, в том числе пространственной;
участие в формировании ориентировочно-исследовательской деятельности;
организация простейшей мотивационно-информационной коммуникации (речи);
участие в механизмах сна.
Не знаю, зачем я записывал за дядей. Он сказал, что с Мэг что-то происходит, но не то, что заметил я. Он не уверен, но есть предположение, что она имеет способность чувствовать, опираясь на представления в своей голове. Проще говоря, Маргарет оттранслировала мои возможные чувства и придала им более сильную окраску. Она ‘встала’ на мое место, как бы ПЕРЕчувствовала, вследствие чего, ее организм решил бороться и стал стирать раздражитель из памяти, точнее, эмоции и чувства, которые он вызывал. Вот только этим раздражителем стал я…
Сейчас она спит, лежит рядом со мной и мирно дышит. Это была наша самая счастливая ночь. Почему-то мне кажется, что она стала последней. Я так хочу касаться твоей спины каждое утро, целовать тебя в шею и твои пухлые губы со вкусом дыни…
Она стала забывать ‘наши с ней моменты’. Я предложил ей посмотреть ‘Друзей’, в Америке у нас не вышло, но она сказала, что такого не было… Скоро, она забудет их все..!
По-моему, я начал писать дневник.
Глава 32
После вчерашнего дождя, было непривычно ощущать на лице теплые лучики солнца. Подтянув одеяло к груди, я перевернулась на спину и потянулась. В комнате было душно и тихо. Я села, обхватив колени руками, и посмотрела на время. Через полчаса я должна сидеть в кабинете доктора Грина, я проспала – Оскар меня не разбудил. Оскар… От одной мысли у меня похолодели руки и ноги. Я в ужаса оглядела комнату и встала с кровати. Открыв окно, я схватила косметичку и зашла в ванную. Облокотившись на раковину, я уставилась на свое заспанное отражение в зеркале. Во мне что-то замкнулось. Я мало помнила, что случилось вчера, но, чем больше я вспоминала, тем сильнее меня начинало тошнить. Мне становилось плохо от одной только мысли, я не хотела видеть Оскара, не хотела с ним общаться и прикасаться. Я потрясла головой и включила душ. Несколько минут я смотрела на мощный напор воды, разбивавшийся о пол. Протянув руку, я проверила температуру и закрыла за собой стеклянную дверь. Душ состоял из части ванной комнаты, отделенной прозрачной дверью. Сначала, я смотрела на свое тело и пол, потом, медленно спустившись, я села, подтянула колени к груди и закрыла глаза. Вода стекала по копне кудрявых волос, постепенно впитываясь в них, делая относительно прямыми. Острые колени давили на скулы и щеки, а тело немело от холодной плитки. Слезы сами текли из глаз, смешивались с водой. Я опустилась и легла на правый бок, прислонившись щекой к полу. Вода, долетая до меня, остывала и отпечатывалась на спине.
Обмотавшись лавандовым махровым полотенцем, я закрепила его на груди и заправила волосы за ухо. В ванной все запотело. Я вернулась в спальню и обнаружила на столе кофе, датскую слойку с ананасом и марципаном. Она мило лежала в картонной коробке с печатью пекарни. Сняв крышку со стаканчика, я поднесла его к носу – на кокосовом молоке с огромным слоем пенки. Я села на край постели и сжала колени пальцами так, что они побелели.
Я заплела косу, съела завтрак и оделась. Выходя из комнаты, я остановилась и, впервые, закрыла ее на ключ.
В лифте я встала в самом углу и скрестила руки перед собой, мне так было комфортнее. Со мной стояли еще два врача и Оскар. Он попытался заговорить со мной, но я быстро выбежала из лифта и спряталась в первом попавшемся кабинете. На столе лежала пачка документов с моим именем. Я убрала ключ в карман и осторожно приподняла верхние бумаги. В коридоре послышались шаги и мужские голоса. Я судорожно сравняла листы и повернулась лицом. Дверь открылась, я не успела ничего прочитать.
“Мисс Коннор, что вы здесь делаете?”
“Простите, я ошиблась дверью.”
“Стойте, я прождал вас у себя час. Что-то случилось?”
“Какая разница?” Я отвела глаза.
“Пойдемте ко мне, нам нужно поговорить.”
Я закатила глаза и неохотно последовала за доктором. Он открыл дверь и пропустил меня вперед. Я села на стул.
“Маргарет, что произошло?”
“Я… У меня и Оскара была.. связь. Близкая связь.”
“Хотите поговорить?”
“Да.” Во мне прибавилось уверенности. “Знаете, я, вдруг, поняла, что стала избегать его. Его слишком много, он везде и сразу, будто, преследует меня. Я задыхаюсь, Мистер Грин..!”
“Как вы это чувствуете?”
“Слишком много заботы, слишком много.. его! Его слишком-слишком много вокруг меня! Простите, я не знаю, как описать чувства, это, скорее, внутреннее глубокое ощущение. Я не могу описать…”
“Вы можете восстановить цепочку ваших взаимоотношений? Знакомство, ссоры, отношения и так далее?”
Я не заметила, как разжала кулаки и расслабила спину. От страха и напряжения свело мышцы. Набрав в легкие побольше воздуха, чтобы заговорить, я замерла. Во мне что-то окаменело. Я не могла вспомнить ничего, кроме визуального образа Оскара и факта поездки в Америку. В голову словно что-то ударило. Казалось, что я получила сотрясение, не сдвинувшись с места. Произошел сумасшедший выброс адреналина. Я не могла ничего вспомнить.
“Я… Я не помню эмоций, ощущений и.. Я не помню,” – мне стало холодно.
“Ты не видишь воспоминания или просто не помнишь, что испытывала?”
“Не вижу и не чувствую…”
Внутри как-то все сжалось. Одновременно, я была спокойна и расслаблена. Мне ничего не хотелось, стало все равно на то, что я только что сказала. Мистер Грин молча смотрел на меня и покачивался в кресле. Положив ручку, он наклонился вперед и тяжело вздохнул.
“Ты стала избегать Оскара, потому что тебе стало некомфортно. Вы стали близки – он нарушил твое личное пространство. Он его нарушил, потому что ты перестала чувствовать.”
“Нет, я перестала его любить…”
Услышав собственные слова, я погасла. Погасла снаружи и внутри. Я прокручивала сказанное, оно отдавалось эхом по всему телу. Я привыкала к этой странной мысли. С одной стороны, я не хотела ее повторять, но, с другой, у меня не было выбора. Мистер Грин был прав. А я просто согласилась с ним. Я напрягла ноги и стала кусать губу. Покачав головой, я поднялась, пошатнувшись, и, наконец, взглянула ему в глаза.
“Мне нужно побыть одной. Не хочу больше себе врать.”
Доктор Грин хотел возразить, но, удивленный моей спокойной реакцией, промолчал. Я видела по его глазам, что он искренне переживал за меня, относился как-то по особенному. Я улыбнулась грустной улыбкой и вышла, тихо закрыв за собой дверь.
“В субботу будет праздник
