Другое Место. Рассказы - Джон Пристли

— Нет, мадам, вниз. А отдел игрушек и детских игр наверх, вам на другой лифт.

Может, он все это время с ней встречался? От одной этой мысли Милли захотелось пустить лифт вниз, да так, чтоб всмятку!

— Второй этаж. Сапоги и ботинки прямо. А ва-ам вниз?

Когда она в следующий раз приехала на пятый этаж, они оба ждали лифта, и женщина глядела Джимми в глаза, снизу вверх и, видимо, считала себя неотразимой. К несчастью, Джимми, похоже, тоже так считал. Видно, влюбился до беспамятства. Милли захотелось встряхнуть его как следует, потому что вид у него был идиотский.

— На первый, милочка, — произнесла эта женщина высокомерно, едва взглянув на Милли, будто ее тут и не было. Они у нее в лифте единственные пассажиры. Милли поймала на себе мимолетный взгляд, который бросил Джимми, и ей в какой-то миг показалось, что ему все же неловко. Но когда она смогла, наконец, снова взглянуть на него, он уже улыбался своему сокровищу, а эта особа цеплялась за его руку и щебетала, что эти лифты очень резко дергаются, когда спускаются вниз, а она этого терпеть не может. Что ж, Милли делала все возможное, чтобы поездка ее была как можно менее приятной.

Они еще не доехали до первого этажа, а женщина уже передумала и оповестила Милли, что желает попасть на третий этаж.

— Придется подождать, — сказала Милли твердо.

Женщина громко фыркнула.

— Ва-ам вниз? — парировала Милли. И они заехали вниз, на подвальный этаж, где Милли надолго задержала лифт, сколько наглости хватило, вызывающе задрав подбородок кверху и делая вид, что вообще не помнит о своих пассажирах… Она, правда, вскоре услышала, как они там шепчутся и хихикают, но сама умудрилась пару раз презрительно фыркнуть, прежде чем в конце концов выгрузила их на третьем этаже.

Она едва успела дважды съездить вверх-вниз, как опять оказалась лицом к лицу с этой парочкой. Утро было довольно спокойное, так что других покупателей на этаже не было.

— Ва-ам наверх? — сказала она, глядя куда угодно, но только не на них.

— Мы тут уже целых три минуты ждем! — сердито сказала женщина. — Ведь правда, Джимми? Три минуты! Это безобразие, слышите! Скорей везите нас на первый этаж.

— Тогда вам на другой лифт, — сказала Милли, вспыхнув. И обратилась к пожилому джентльмену, который как раз проходил мимо лифта:

— А ва-ам наверх?

— Ах, так! — воскликнула женщина. — Наверх! В ресторан!

И ворвалась в лифт, таща Джимми за собой.

Милли закрыла дверь, у нее закружилась голова, и она была готова не то разрыдаться, не то взбеситься. Ей хотелось изо всех сил стукнуть каблуком по элегантной панели лифта. Стучать ногами, визжать, чтобы все оглохли. Она механически нажала нужную кнопку, и лифт поехал наверх, в зимний сад с рестораном. Надо же, Джимми не только уже забыл все, что ей наговорил — мало того, он еще позволяет этой крашеной выдре прямо тут, у Милли в лифте, приказывать ей и вообще обращаться пренебрежительно… Нет, все это уж слишком.

Когда они приехали наверх, женщина стояла, всем своим видом выражая негодование, и ждала, нахалка этакая, что Милли откроет ей дверь лифта. Но Милли дверь не открыла. На этом этаже лифта никто не ждал.

— Ну же! — воскликнула женщина. — Приехали ведь! Ну!

— Приехали-то приехали, — ответила ей Милли, вся дрожа от душевной муки, — может, хоть на этот раз будете довольны… Кто сам не знает, чего ему нужно, пусть лучше по лестницам побегает…

— Ах, так! — блондинка повысила голос, а за ним следом взлетели вверх и ее брови. — Ах, вот как?!

— Да, вот так вот! — мстительно крикнула Милли. Она распахнула дверь лифта, а сама свирепо обратилась к Джимми, у которого на лице в этот момент застыло какое-то странное, вроде бы смущенное выражение. — А что касается тебя, Джимми Андервуд, прямо и не знаю, что ты себе думаешь…

— Да какое отношение он имеет к вам, мисс? — резко оборвала ее блондинка. — Это же неслыханно! Я на вас буду жаловаться! Вспомните тогда, где ваше место. Пожалуюсь, и точка!

Милли чуть было не сказала ей, куда она может засунуть свою жалобу, как вдруг осознала, что все это для нее означало… В универмаге «Борриджес» правила были установлены простые, раз и навсегда, клиенты должны быть довольны сервисом, а потому если на тебя кто-то пожаловался, то все, конец… Глаза ее наполнились слезами, она закусила губу.

— Ладно-ладно, — забормотала она, — так и быть, жалуйтесь, если вам так уж хочется…

Но неожиданно вмешался Джимми. То есть, он скорее даже накинулся на блондинку:

— Эй, Сисси, будет тебе! — угрюмо бросил он ей. — Говорил же, что ты переигрываешь. Не волнуйся, Милли.

Блондинка вдруг разом переменилась. Нельзя было даже себе представить, что это один и тот же человек, с тем же лицом. Она хихикнула, потом сморщила нос, как бы поддразнивая Джимми, и тут же дружески подмигнула Милли.

— Ладно, сами разбирайтесь, — сказала она, и в ту же секунду ее и след простыл.

Джимми кивнул в ту сторону, где растворилась блондинка.

— Жена нашего Альберта, — пояснил он. — Небось слышала про нее. Ничего баба, только перестаралась вот. Она вообще такая, за что ни возьмется, вечно переборщит. Она все и придумала. Понарошку вроде. Я понимаю… Ну, извини меня, Милли. Честное слово, я не хотел. A-а, черт дери…

И прежде чем Милли успела сообщить ему еще раз в самых сильных выражениях, что она про него думает, Джимми уже ворвался обратно в лифт, обнимая и целуя ее. Все сразу, одним махом. Что вовсе не показалось ей неприятным…

— Ай! — вскрикнула Милли, опомнившись минуты через две. В лифте, кроме них, стоял еще кто-то. Она вся раскраснелась, ее бросило в жар, волосы растрепались.

— Ва-ам наверх? — сказала она охрипшим от страсти голосом.

Перед ней стоял забавный, тучный, бедно одетый человек, куривший старинную трубку. Наверное, писатель. Он странно взглянул на нее, ткнул большим пальцем руки в сторону стеклянной крыши, за облака, покачал головой и промолвил:

— Наверх? На небо, что ли? Нет уж, девушка, мне еще рано.

— Ой, извините! — хихикнула Милли. — Что это со мной? Ва-ам вниз?

И все время, до самого первого этажа, этот грузный, неопрятный человек рассказывал какую-то глупейшую историю. Но тем двоим было совершенно все равно.

КОРОЛЬ ДЕМОНОВ

Перевод В. Азова

Труппу, набранную для Большой Ежегодной Рождественской Феерии Тома Барта в старом браддерсфордском театре «Ройял», раздирала склока. Труппа эта совсем не была «компанией веселых друзей» каковую составлявшие ее актеры усердно изображали — при любезной помощи местного рецензента — на страницах «Браддерсфорд геральд» и «Уикли геральд баджит». Актриса, игравшая Первого мальчика, сказала своему мужу и еще пятидесяти пяти разным лицам, что она может работать с кем угодно и прославилась благодаря этой способности, но что на сей раз дирекция отыскала и пригласила на роль Первой девочки единственную в своем роде актрису, из-за которой никто уже не может работать ни с кем. Первая девочка сказала своей приятельнице, Второму мальчику, что Первый мальчик и Вторая девочка все портят и могут очень даже просто погубить спектакль. Королева фей то и дело подчеркивала, что по причине всем известной мягкости своего характера она не хочет поднимать шума, но что рано или поздно Второй девочке придется услышать кое-что не слишком приятное. Джонни Уингфилд заявлял, что публика ждет прежде всего хорошей, крепкой игры главного комика, которому на сцене должна быть предоставлена полная свобода, но кое-кто этого еще не уразумел. Клоуны Диппи и Доппи намекали, что, будь здесь даже две сцены, Джонни Уингфилду все равно их было бы мало.

Но все были согласны в одном, а именно в том, что во всей провинции нет лучшего демона, чем Кирк Айртон, приглашенный Томом Бартом специально для этого спектакля. Феерия называлась «Джек и Джил»,[7] и те, кому любопытно, какое отношение имеют демоны к Джеку и Джил, двум простодушным ребятишкам с бадьей воды, должны пойти на ближайшую рождественскую феерию, после чего их представление о сказках чрезвычайно расширится. Кирк Айртон был не просто демон, но Король демонов, и при первом поднятии занавеса он стоял на тускло освещенной сцен перед небольшим хором демонов-слуг — местных баритонов, которым платили по десять шиллингов за вечер. Айртон подходил для этой роли — он был высокого роста, лицо имел прямо-таки сатанинское и к тому же отлично гримировался; кроме того, что еще важнее, он соответствовал ей и в вокальном отношении — у него был потрясающий бас самого демонического тембра. Он много раз пел Мефистофеля в «Фаусте» в хорошей гастрольной труппе. Поистине у этот человека в прошлом было прекрасное будущее. Если бы не одна слабость, он никогда не попал бы в феерию. Беда была в том, что он уже давно завел привычку больше чем надо «закладывать за галстук». Все называли это так. Никто не говорил, что он слишком много пьет, но все единодушно утверждали, что он «закладывает за галстук». И теперь трудно было поручиться, что все сойдет благополучно.