Суровая мужская проза - Андрей Бондаренко

– Не скажи, любимый, – не согласилась упрямая и своевольная Александра, не привыкшая сдаваться без боя. – Не скажи…. Я, к твоему сведению, неоднократно бывала в донских и поволжских степях. Они – в своём большинстве – достаточно ровные, если не считать, конечно, древних куполообразных курганов. Садись на верного горячего коня, да и скачи – во весь опор…. Здесь же наличествуют сплошные холмы, холмики, бугорки и всякие прочие неровности ландшафта. А ещё наблюдается бессчётное количество кривых оврагов, овражков, долин, долинок и лощин, густо заросших разнообразным кустарником. То бишь, бездумные конные скачки в местной пампе – чреваты самыми негативными и печальными последствиями. Лошадки запросто могут переломать свои стройные ноги. Причём, как передние, так и задние…. Интересуешься другими реальными отличиями? Пожалуйста…. В русских степях воздух – слегка горьковатый, то бишь, имеет ярко-выраженный привкус-запах полыни. А тут явственно ощущается лёгкая и очень приятная медовая сладость. Птички, опять же, разные. У нас – жаворонки, коршуны и соколы. А над аргентинской пампой кружат белоголовые орланы, а вдоль дорог и тропинок важно разгуливают горделивые и самовлюблённые удоды…. Ой, смотри, по ближайшей широкой лощине неторопливо передвигается большое стадо каких-то парнокопытных животных…. Может, это местные дикие антилопы? То бишь, тутошние аналоги среднеазиатских сайгаков? Нет, похоже, обычные бычки. Вон, и оборванный пожилой пастух – верхом на пегой мосластой лошадке – нарисовался…. Оно и понятно, ведь Аргентина является общепризнанным мировым лидером по производству говядины. Условия здесь – для выращивания различных упитанных парнокопытных – идеальнейшие. Тёплые коровники не нужны, сена и силоса на зиму заготовлять не надо. Скот набирает вес и размножается практически сам по себе, находясь на подножном корме. Так что, в благословенной аргентинской пампе кто угодно может стать успешным и эффективным фермером. По крайней мере, мне так кажется…

– Наблюдательная ты у меня – слов нет, – искренне восхитился Егор. – Всё-то она знает, во всём разбирается.

– А то…. Вон, кстати, и машина катит по дороге. Светло-серый «Линкольн», о котором нас и предупреждали.

Шофёр, заметив на дороге людей, тут же нажал на тормоз, и автомобиль послушно остановился.

Распахнулась водительская дверца, и из машины неторопливо вылез высокий, смуглолицый и бородатый мужчина, одетый, как самый настоящий ковбой – во всё замшевое и кожаное, включая короткие сапоги и стильную широкополую шляпу. Приветливо помахав пешеходам правой рукой, мужчина подошёл к задней дверке и помог выбраться наружу худенькой девчушке шести-семи лет от роду, так же наряженной в «ковбойский» костюмчик.

– Сразу видно, что перед нами – отец и дочь, – прошептала Александра. – Похожи друг на друга – как маленькая капелька воды похожа на большую. Даже широкополые тёмно-коричневые шляпы одинаковые, только разных диаметров…

Ковбои – взрослый и ребёнок, взявшись за руки, бодро зашагали навстречу вновь прибывшим.

– Доброго вам времени суток, усталые пилигримы! – непринуждённо, на чистейшем русском языке поздоровался мужчина. – Ты, Леон, за эти годы почти не изменился. Всё такой же солидный и мужественный. Только лёгкие залысины обозначились на черепушке…. А вам, прекрасная мадам Александра, мой отдельный и пламенный привет. Так как уже давно являюсь фанатичным поклонником вашего недюжинного и искромётного артистического таланта…

– Луиза Никоненко-Сервантес, – с чуть заметным мягким акцентом отрекомендовалась рыженькая черноглазая девчушка. – Для своих – Лизавета, Лиза.

– Никоненко? – прозрел Егор. – Это ты?

– А кто же ещё? – широко и радостно улыбнулся старинный армейский приятель. – Алексей Никоненко, армейское прозвище – «Никон», собственной скромной персоной. Прошу, как говорится, любить и жаловать…. Тебя, старина, наверное, слегка смутила и запутала моя пижонская бородёнка? Нечего не поделаешь, дань здешней изменчивой моде, и не более того. Зажиточный кабальеро среднего возраста – без бороды? Нонсенс, однако. Могут не так понять и даже заподозрить…э-э-э, в нездоровых пристрастиях…. Ну, что, братишка, может, обнимемся? Разрешишь, кстати, поцеловать нежную ручку прекрасной киноактрисы? В морду лица, надеюсь, съедаемый жгучей ревностью, не засветишь?

– Не засвечу. Нацеловывай хоть обе…

После завершения процедуры обмена горячими приветствиями, Алексей, смущённо откашлявшись, обратился к дочери:

– Лиза, э-э-э…

– Намечается очередное суперсекретное совещание, – понятливо вздохнула девчонка. – Ох, уж, эти неугомонные рыцари плаща и кинжала. Всё бы им шептаться по углам, напустив на себя загадочный и таинственный вид.

– Лизавета, мы же с тобой договаривались!

– Всё, молчу-молчу. Более того, покорно и безропотно удаляюсь – старательно собирать весенние полевые цветочки и плести из них традиционные славянские венки…

Девчушка, едва слышно напевая под нос что-то мелодичное, отошла метров на десять-двенадцать в сторону и, действительно, увлечённо занялась полевым аргентинским разнотравьем.

– Та ещё штучка, в мать пошла, хитрюга, – с нежностью глядя вслед дочери, пробормотал Никоненко. – Заметили, что далеко от нас Луиза удаляться не стала? Думаете потому, что опасается кусачих серых лисиц, которых нынче в пампе развелось видимо-невидимо? Как же, размечтались. Ну-ну…. Эта юная своевольная барышня, такое впечатление, ничего и никого не боится: ни злобных лисиц, ни ядовитых змей, ни одичавших лошадей. Я же вам говорю – мамина копия…. Предполагаю, что Елизавета – просто-напросто – надеется подслушать содержание наших с вами разговоров. Зачем ей это? Да, просто так, из природного фамильного любопытства…

– А где же твоя жена? – спросил Егор.

– Мара? Она, естественно, занята – по самое горло – секретными делами государственной важности.

– Почему вы называете Марию Сервантес – «Марой»? – удивилась Александра. – Как-то…м-м-м, неожиданно.

– Во-первых, милая мадам Леонова, давайте-ка избавимся – в рамках нашего дружеского общения – от дурацкого местоимения «вы». Надеюсь, не против? Что же касается вашего вопроса…

– Твоего.

– Что, простите?

– Прости.

– Ах, да! – смущённо улыбнулся Лёха. – Прости…. Что же касается твоего вопроса. Я обожаю – до острых желудочных колик – романы Сан Саныча Бушкова. Особенно – цикл «Сварог». Ну, там ещё крутой десантник Станислав Сварог попадает в Параллельный Мир с «летающими островами» и становится королём многочисленных нездешних земель…

– Мы в курсе, – заверил Егор. – Читать, слава Богу, умеем.

– Так вот, главную героиню этих неординарных и занимательных романов зовут, как раз, «Марой», и она – до мельчайших деталей – похожа на мою обворожительную и беспокойную супругу…. Поэтому и Мария – как-то незаметно для всех – «преобразовалась» в Мару. Жена шутит, что нечаянно обзавелась дельным армейским прозвищем. Мол: – «Куда же без него? Несолидно даже…».

– И, как? Прижилось прозвище?

– Прижилось, понятное дело, – доставая из внутреннего кармана широкой замшевой куртки плоскую фляжку из нержавейки, радостно хохотнул Никоненко. – Даже капризные и недоверчивые аргентинские журналюги переняли. Теперь так и пишут в своих поганых «жёлтых» газетёнках, мол: – «Мара, глава знаменитого «Эскадрона смерти», особа смертельно-опасная, но – на удивление – справедливая…». Предлагаю выпить – буквально по паре глотков – за нашу насквозь-случайную встречу. Рекомендую, настоящий ирландский виски. В том смысле, что собственного изготовления, но сварен по старинному ирландскому рецепту, с соблюдением всех технологических нюансов и тонкостей. Лично покупал на аукционе, клятвенно заверили, что данный пергамент – однозначно – относится к далёкому шестнадцатому веку…. Шурочка, вы – первая! Как говорится, всё лучшее – прекрасным и трепетным дамам…

«Очень похоже, что наш старинный дружбан Лёша – по своей глубинной сути – совершенно не изменился», – неодобрительно поморщился строгий и серьёзный внутренний голос. – «Такой же легкомысленный и доверчивый раздолбай, как и тогда, много-много лет тому назад, на алжиро-ливийской границе…».

Александра, предварительно выдохнув из груди воздух, осторожно приложилась губами к горлышку фляги, слегка поперхнулась и, передавая сосуд мужу, вежливо похвалила:

– Хороший напиток, только рот слегка вяжет. И пахнет – дубовыми листьями. То бишь, использованным банным веником.

– Всё точно, – в очередной раз улыбнулся Никоненко, демонстрируя безупречно-белые зубы. – Виски – по классической технологии – должен (или же должно?), несколько лет выдерживаться в огромных дубовых бочках, а потом переливаться в стеклянные бутылки. Причём, сразу его пить не рекомендуется. Мол, пусть бутылки ещё некоторое время полежат в тёмном и прохладном подвале, чтобы окончательно исчез специфический «дубовый» привкус…