Пещера Лейхтвейса. Том третий - В. Редер

В полночь Зонненкамп простился с дочерью и ушел к себе. Гунда также перешла в спальню, разделась и легла спать. Но сон бежал от ее глаз. Какая-то странная тоска, какое-то гнетущее предчувствие не давали ей уснуть. При виде пустой постели, находящейся рядом с ней, она зарывала лицо в подушки и заливалась слезами.

— Ах, как было бы хорошо, если бы сегодня Курт был здесь! Если бы она, как в первое время своего замужества, могла прижаться к нему, положив голову на его грудь.

Она старалась уверить себя, что Курт не долго будет отсутствовать. На дворе дул сильный ветер, и мелкий дождь бил в ставни. Гунда слышала, как в лесу трещали ветки, срываемые ветром, и стонали деревья, пригибаемые к земле. В такую ночь было особенно приятно лежать в объятиях любимого человека. Пусть тогда неистовствует буря, гремит ураган, ревет ветер и льет дождь.

Но сегодня ночь тянулась для Гунды бесконечно: свет уже начал брезжить в ее окнах, а Курта все не было. К утру она задремала, но поминутно просыпалась, волнуемая страшными снами и видениями. То ей слышались из лесу крики о помощи, то казалось, что перед ней стоит красавица, которую она видела с Куртом перед воротами Берлина. Болезненно-возбужденная фантазия заставляла ее бороться с этой женщиной, и та оставалась победительницей. Обворожительная незнакомка встала ей одним коленом на грудь и давит так, что бедная Гунда не может перевести духа. Наконец она с криком вскочила с постели.

Какое счастье, что это был только сон!

Гунда взглянула на часы, стоявшие на ночном столике, и с удивлением увидала, что уже больше пяти часов. Она оделась и вышла из спальни. Молодая женщина нисколько не сомневалась, что Курт уже давно дома. Он, вероятно, не захотел беспокоить жену и предпочел в столовой дождаться утреннего кофе, чтобы затем заняться делами. Она вышла из спальни и спустилась на нижний этаж, где помещались людские. Кучер, горничная, кухарка и лакей сидели за большим столом и распивали кофе.

— Где хозяин? — спросила Гунда. — Видели вы его?

— Нет, госпожа майорша, — ответили слуги, — он, вероятно, еще на охоте.

Гунда должна была удержаться, чтобы не вскрикнуть; до сих пор муж еще никогда не оставался так долго в лесу. Но все-таки она утешала себя тем, что Курт с минуты на минуту должен был вернуться домой. Поднимаясь к себе наверх, она на лестнице встретила отца.

— Твой муж еще спит? — спросил Зонненкамп. — Он, должно быть, вернулся домой очень поздно. Не знаешь, убил он что-нибудь?

— Нет, папа, — проговорила Гунда, взяв отца за руку и проходя с ним в соседнюю комнату. — Курт еще не возвращался, и я не могу себе представить, что это может значить?

— Не беспокойся, друг мой, — утешал Зонненкамп Гунду, хотя сам при этом известии не мог удержаться от тревожного чувства. — Кто знает, что могло его задержать? Тебе нечего бояться, он хорошо вооружен, да и края эти безопасны. Разве у вас часто тут попадаются браконьеры?

— Нет, отец! — воскликнула в волнении молодая женщина. — С тех пор как мы живем в замке, я еще ни разу не слышала, чтобы в нашем имении попадались браконьеры.

— Ну так пойдем завтракать. Я уверен, что прежде чем мы кончим кофе, Курт будет уже здесь.

— Собаки с ним? — спросила Гунда.

— Нет, Курт их не взял.

Они сошли вниз и сели за завтрак; Гунда не могла есть, Зонненкамп старался поддержать разговор: он чувствовал, что такое продолжительное отсутствие Курта не могло быть случайным. Вдруг он поставил на стол чашку, которую собирался поднести ко рту, и спросил:

— Ты слышала сегодня ночью выстрел в лесу немного спустя после того, как мы легли спать?

— Нет, отец, хотя я не спала… вероятно, ветер отнес звук выстрела от моего окна.

— Мне послышались три выстрела: сначала один, а потом, через некоторое время, еще два. Но, конечно, я мог и ошибиться.

Отец с дочерью прождали еще два часа. Их волнение возрастало с каждой минутой. Курт не возвращался. Гунда не могла удержаться и начала плакать. Мрачные предчувствия волновали ее. Зонненкамп был не в состоянии успокоить дочь. Вдруг она вскочила и проговорила:

— Папа, я иду в лес. Пойдешь ли ты со мной?

— Разумеется, мой друг, я даже думаю взять с собой некоторых слуг, без которых ты могла бы обойтись в доме. С Куртом, вероятно, что-нибудь случилось, иначе он давно был бы дома.

Несколько минут спустя Зонненкамп и Гунда в сопровождении кучера и лакея направились в лес. Они обошли его весь, вдоль и поперек, обшарили каждый куст, но нигде не нашли следов Курта.

— Это ужасно! — воскликнула Гунда.

— Напротив, это очень хорошо, дитя мое, и ты должна радоваться. Теперь, по крайней мере, мы можем быть уверены, что его нет в лесу и что здесь с ним не случилось никакого несчастья, иначе мы нашли бы его тело.

Гунда взяла отца за обе руки и, поднявшись на цыпочках, шепнула ему на ухо несколько слов, страшно поразивших Зонненкампа. Он отступил, точно получил удар по голове, ужас отразился на его лице. Но в следующее мгновение он овладел собой и, положив на грудь голову дочери, заговорил:

— Не дай Бог, чтобы твое предположение оправдалось. Нет, нет, я этому не верю… этого не может быть… В таком случае мы оба ошиблись в Курте. Ты полагаешь, что он бежал? Нет, дорогая Гунда, выкинь из головы эти мысли. Твой муж легкомыслен, он мог сделать какую-нибудь глупость, что не раз случалось в его юности: пылкая кровь часто толкает людей на поступки, в которых они потом раскаиваются; но… бросить жену и ребенка… человек, способный на такой поступок — мерзавец, заслуживающий нашего полного презрения… Этого я в Курте не могу допустить.

До позднего вечера поиски не привели ни к чему. Курт исчез.

Отчаяние Гунды не имело границ. Отец привел ее совершенно разбитую в замок и послал в Ратенау за старым доктором, так как имел серьезные основания тревожиться за здоровье дочери. Но Гунда объяснила, несмотря на лихорадку, которая ее трясла, что не хочет быть больной, что ей некогда хворать, когда она должна разыскивать мужа. Всю ночь она снова пробродила в лесу. Семьдесят крестьян из деревни Редвиц были снаряжены на поиски господина. Они освещали факелами каждый куст в лесу, не пропуская ни одного темного уголка. Эти добрые люди также принимали близко к сердцу исчезновение Курта, во-первых, потому, что «удалой юнкер», несмотря на свое прежнее сумасбродство и всегдашнюю вспыльчивость, был для них добрым хозяином; а во-вторых, его молодая жена, подавленная горем, вызывала в них искреннее сострадание.

В окрестностях вскоре распространилась весть о загадочном исчезновении владельца замка Редвиц; наконец, в дело вмешалась и полиция. Комиссия, составленная из следователя, двух полицейских комиссаров и протоколиста, явилась на четвертый день в замок и заставила Гунду и Зонненкампа рассказать дело во всех подробностях. Члены комиссии пожимали плечами, покачивали головами, составили длиннейший протокол и — уехали, не пролив ни малейшего луча света на это темное, загадочное дело.