КиберШторм - Мэттью Мэтер

Губы у них потрескались и припухли, их покрывало красное раздражение.

Обезвоживание было ещё опасней голода.

Мы с Винсом почти весь день собирали на улице снег и поднимали его на верёвке наверх. Чак попытался нам помочь, но он до сих пор не оправился, как следует, от удара, и его распухшая левая рука до сих пор бесполезно висела у груди. Сьюзи делилась со всеми водой и теми крохами, что ей удавалось приберечь, пытаясь помочь всем, чем могла.

Коридор пропах человеческими экскрементами.

Несмотря на ужасающие условия, в которых мы оказались, я по-прежнему видел проявления человечности и доброты. Винс отдал своё одеяло, которое отстирывал целый день, матери с детьми.

И поделился с ними едой. За весь день, правда, я ни разу не видел, чтобы открывалась дверь в квартиру Ричарда. Мы стучались, чтобы узнать, в порядке ли они, но он велел нам уйти.

Я дошёл до Седьмой авеню и посмотрел в обе стороны. Из-за снега было видно всего на пять метров вперёд. Я коснулся экрана, и на очках дополненной реальности появилась карта Нью-Йорка.

Я могу пойти по Седьмой, и спуститься на Шестую по Двадцать третьей улице.

Я осторожно направился к центру улицы, где были вытоптаны широкие тропы, и у меня перед глазами невольно встали картины трупов на втором этаже.

В течение дня на радио транслировали отрывок из репортажа CNN — что рассказывало телевидение людям в остальном мире. Ситуация в Нью-Йорке описывалась как сложная, но стабильная, припасы своевременно доставляются, распространение болезней удаётся сдерживать.

Полная противоположность нашей реальности. Ложь правительства породила очередную волну спекуляций о том, что оно что-то скрывает. Как можно не видеть происходящего у них под носом?

Меня уже не волновали эти домыслы.

Моя жизнь сводилась к заботе о Лорен и Люке, и после них — о Сьюзи, Элларозе и Чаке.

Лишения заставили меня посмотреть на жизнь новыми глазами, я отбросил в сторону все условности, ненужные мелочи, которые считал раньше необходимыми.

Когда я сидел в коридоре, меня посетило острое чувство дежавю — я лично никогда не оказывался в подобной ситуации, но сейчас неожиданно обнаружил себя в центре истории Ирины, истории об осаде Ленинграда семьдесят лет тому назад.

Казалось, что кибервойны — удел будущего, но оказалось, что напротив, они были порождением прошлого, и человечество, словно червь, прогрызало путь сквозь пласты времени к извечному стремлению чинить вред и страдания себе подобным.

Хотите увидеть будущее? Оглянитесь в прошлое.

На перекрёстке Шестой и Двадцать третьей я наткнулся на обломки ящика с припасами. Мы выходили наружу после каждого объявления о сбросе контейнеров, но за каждый велась яростная борьба. Рори серьёзно пострадал, добыв взамен ничтожную малость, и как оказалось, половина того, что сбрасывали, была бесполезным хламом — как, например, сетки от комаров.

Большой красный круг горел на земле под углом контейнера. Я коснулся экрана, чтобы увидеть фотографию. Я обошёл контейнер, нашёл, где сделал снимок, и опустился на колени. Через десять минут раскопок я нашёл клад. Картошка. И кешью.

Пакеты, которые мы хватали с полок в каком-то другом мире.

Рот заполнила слюна, стоило мне подумать об орешках — я съём всего парочку, никто и не заметит — но я решительно сунул всё в рюкзак и пошёл к следующему кругу на Шестой авеню.

Через час я собрал все пакеты, закопанные в этом районе. Я отдохнул и позволил себе пару орешков из пакета арахиса и запил водой из бутылки, которую для меня собрала Лорен.

Затем я пошёл дальше.

Следующий красный круг светился под строительными лесами около сгоревшего дотла здания. Почувствовав резкий запах горелого дерева и пластика, я достал платок и повязал на лицо.

Через несколько минут я нашёл настоящее сокровище — пакеты с курицей. Я вспомнил — это из мясного магазинчика на Двадцать третьей.

Спина болела, рюкзак весил уже, наверное, больше двадцати килограммов. Пора домой, на завтрак ждёт курица.

— Кто здесь?

Я повернулся с рюкзаком на одном плече и попытался нашарить свой пистолет.

Из темноты в инфракрасном свете очков ночного видения появились призрачные зелёные лица с вытянутыми пальцами. Я второпях почти не смотрел по сторонам и оказался посреди лагеря, устроенного среди горелых развалин.

— Мы слышали, как ты копал. Что ты нашёл?

Я попятился и наткнулся спиной на фанерный щит строительных лесов.

— Это наше, отдай нам! — прошипел другой голос.

Меня окружал десяток лиц. Они не видели меня в темноте, но слышали, чувствовали моё присутствие. Их руки тянулись ко мне. Неужели придётся кого-то пристрелить?

Я бросил рюкзак на землю и начал копаться в нём. Чьи-то руки уже были в метре от меня.

— Назад! У меня пистолет!

Они замерли, но не остановились.

Я схватил пакет с кешью и бросил в того, кто был ближе всех ко мне. Глаза на его истощённом лице глубоко запали, а на руках не было перчаток. В мягком зелёном свете я увидел, что на почерневшей коже выступила кровь.

Пакетик кешью отскочил, упав где-то позади, и он повернулся и бросился за ним, столкнувшись с другими двумя. Я швырнул, не глядя, ещё пару пакетиков, и обо мне напрочь забыли.

Я побежал, держа рюкзак за одну лямку.

Через несколько секунд я уже был на середине улицы, за завесой падающего снега. Сердце гулко стучало, я отдышался и побрёл домой. Когда я оглянулся, убегая, они дрались между собой, словно голодные псы за жалкие крохи еды.

У меня неожиданно потекли слёзы.

Я плакал, всхлипывая, пытаясь сдержаться, чтобы никто меня не услышал, и медленно двигался в темноте сквозь снег. Один — в окружении миллионов.

День 23 — 14 января

— Управление Нью-Йорка по энергетике обещает, что питание будет восстановлено в большинстве районов Манхэттена в течение недели, — произнёс радиоведущий и продолжил, — но мы уже не первый раз это слышим. Оставайтесь в тепле и безопасности…

— Хотите ещё чаю? — спросила Лорен.

Пэм кивнула, и Лорен с большим чайником в руках подошла к ней и подлила кипятка.

— Ещё кто-нибудь?

Мне чая хватало, а вот от лишнего печенья я бы не отказался.

Мы сидели на диванах в нашем конце коридора, и я предавался фантазиям о печенье. Бабушка всегда привозила нам на праздники печенье с шоколадной глазурью.

— Да, ещё чаю, пожалуйста, — попросил молодой китаец в другом конце коридора. Лорен улыбнулась и направилась к нему, осторожно ступая между ног и одеял на полу.

Её животик был заметен даже под свитером — для меня, по крайней мере. Пятнадцать недель.

Я же уже затягивал ремень на четыре дырочки туже; таким худым я был только в студенческие годы.

Мой живот исчезал, её — рос.

На телефон пришло сообщение из Сети, и я достал его из кармана. На перекрёстке Шестой и Тридцать пятой была назначена встреча для обмена лекарствами. Надеюсь, они позаботятся о защите — многие бы с радостью наложили руки на их запасы.

Собираться вместе в полдень на чай предложила Сьюзи. Кипячение убивало микробы в воде, а девочкам предоставлялась возможность хоть раз в день поговорить с каждым, что они считали крайне важным. Коридор превратился в приют для голодающих, из-под грязных одеял выглядывали измождённые лица. В чае плавал какой-то мелкий мусор, но всем была нужна вода, и кружка чая согревала тело, и как надеялась Сьюзи, и душу.

Чак также подметил, что если все будут собираться в одном помещении, это поможет бороться с холодом. Каждое тело, как объяснил он, выдаёт столько же тепла, сколько стоваттная лампочка.

Значит, двадцать семь тел равно двадцати семи сотням ватт энергии — половина мощности нашего генератора.

Мы не обсуждали, откуда берётся столько энергии. «Если двигаться как можно меньше, расходуется меньше энергии, но в холоде, — шёпотом сказал мне тогда Чак, — ее тратится гораздо больше».

А было холодно.

За три недели, как бы мы ни экономили, но запасы керосина Чака подошли к концу, а скоро закончится и дизель. Бак в подвале на семьсот пятьдесят литров практически опустел — всё это время у нас работали два небольших генератора, обогреватели, горелки, и, вдобавок, не обошлось без помощи грабителей.

Теперь мы обходились без генератора: в коридоре горели наши самодельные лампы с маслом из котла отопления. Оно больше ни на что и не годилось, потому что было слишком вязким, чтобы залить его в генератор. Можно было залить дизель в керосиновый обогреватель, но кроме тепла дизель создавал невыносимый запах, поэтому приходилось открывать окна. Что сводило на нет все усилия.

— В течение нескольких минут мы дадим новые подробности в расследовании кибератаки…

Сьюзи подошла, чтобы забрать пустой чайник, и выключила радио.