Знаменитые эмигранты из России - Марк Рейтман

Тосканини только бросил на русского пианиста свой короткий близорукий взгляд и сказал: «Прекрасно! Встретимся на репетиции». Концерт прошел с большим успехом. «Нью-Йорк тайме» писала, что русский пианист покорил Бетховена и Тосканини. А через два года в перечень покоренных попала и младшая дочь дирижера Ванда — она стала женой пианиста. Брак длился 56 лет. Она изучала пение и фортепиано, но была посредственностью, и принципиальный папа не скрыл это от нее.

И тут всплыли неожиданные облака на ясном небе. Во-первых, гениальный дирижер и борец с политической тиранией оказался подлинным семейным тираном, одновременно волочась за каждой юбкой. Во-вторых, Горовиц, хотя и не уступал Тосканини как музыкант, проигрывал ему как личность. Да и в языках он был не силен: даже через пятьдесят лет его английский был ужасен, на итальянском он вообще не говорил. Итогом брака была родившаяся через 10 месяцев дочь Соня и трехлетняя депрессия. Супруги с комфортом провели ее в Швейцарии, где Горовиц общался почти с одним С. Рахманиновым, разумеется, по-русски. (Тосканини Рахманинова не ценил абсолютно и никогда не исполнял.) Соня в семейной иерархии занимала несравненно более низкое место, чем отец. Ее жизнь была несчастлива и окончилась в 1957 г. самоубийством.

Манера игры Горовица требовала постоянной интенсивной самоотдачи, и оттого играл он неровно. Биограф Дюбэл приводит гомосексуальное объяснение психической болезни артиста, но у него отсутствуют какие-либо свидетельства, только домыслы. С 1940 по 1953 г. Горовиц, оправившись от депрессии, выступал с концертами, правда; реже, чем раньше, и сделал один и совместно с тестем ряд замечательных записей. Благосостояние семьи было столь надежно, что он позволял себе делать «некоммерческие» записи (например, «всего» Скрябина).

В 1953 г. Горовиц снова замолк, теперь уже на 12 лет. И только в 62 года вернулся на концертную эстраду, чтобы предстать перед новым поколением слушателей. Да вернулся столь полноправно, что рискнул в 83 года поехать на гастроли в Россию.

Гастроли прошли триумфально — это было в 1986 г., после десятилетнего культурного эмбарго, наложенного Картером, когда гастролеры из-за рубежа были в Москве крайне редки.

После гастролей Горовиц был приглашен в Белый дом и играл там. Выступивший вслед за тем Рональд Рейган похвалил его игру и связал ее с традицией его учителей, Рубинштейна и Блуменфельда. Дальше случилось неожиданное: Нэнси Рейган оступилась и с шумом упала в вазу с цветами, испугав Горовица. Вездесущее Си-Эн-Эн разнесло все это по телевизорам американцев. А находчивый Рейган пошутил: «Я же просил тебя сделать это только, если после моей речи не будет аплодисментов!» На состоявшемся за концертом приеме Дюбэл столкнулся с Рейганом и, чтобы что-то сказать, удивился тому, что он услышал в Белом доме имена Рубинштейна и Блуменфельда. На это Рейган, уже израсходовавший на Нэнси заряд находчивости, смог только побледнеть и промолчать — он уже забыл эти имена в написанной для него речи. Эти события вызвали у Горовица следующие печальные размышления:

«Во всякой аудитории лишь немногие воспринимают духовный посыл великой музыки. Несколько больше таких, которые чувствуют эмоциональное возбуждение. Но большинство приходит на концерт, как на общественное мероприятие, чтобы их там увидели».

Умер Горовиц в конце 1989 года и был похоронен в Милане в фамильном склепе Тосканини. Религия не играла никакой роли в его жизни.

Горовиц — не единственный русский пианист, переехавший в США. Еще раньше это сделал замечательный виртуоз Иосиф Гофман; из числа многих последователей Горовица в «Гролиере» упомянут Владимир Ашкенази, давший как пианист и как дирижер оригинальное истолкование многих шедевров. Но Горовиц остается символом пианистической силы, тонкости и изящества.

Контрабас и палочка

Сергея Кусевиикого

Кусевицкий любит искусство как единое целое и примиряет в себе его различные проявления.

Кусевицкий Сергей Александрович — родился 14 июля 1874 г. в г. Вышний Волочек, умер 4 июня 1951 г. в г. Бостон, США.

В 1894 году окончил музыкально-драматическое училище при Московском филармоническом обществе по классу контрабаса, с 1901 года там же преподавал. Концертировал как контрабасист-виртуоз в России и за границей. С 1905 года жил в Берлине, где занимался дирижированием. В 1909 году основал в Берлине «Российское музыкальное издательство» в целях пропаганды творчества русских композиторов, создал в Москве симфонический оркестр, выступавший под его управлением во многих городах России.

В 1920 году уехал за границу сначала в Европу, а затем в США.

С 1924 по 1949 год являлся дирижером Бостонского симфонического оркестра. Был одним из первых исполнителей в США 9-й симфонии Шостаковича и 5-й симфонии Прокофьева. С 1943 года президент музыкальной секции Национального совета американо-советской дружбы.

Если есть понятие «музыкальная глушь», то Вышний Волочек, родина Сергея Кусевицкого, как нельзя более ему соответствовал. Даже провинциальная Тверь смотрелась оттуда как «столица» губернии. Родители Сергея, бедные евреи, преподаватели музыки, были больше озабочены хлебом насущным, чем высоким искусством.

Сын уже в 12 лет дирижировал жалким оркестриком, который заполнял антракты в представлениях приезжих губернских звезд из самой Твери(!), и мог играть на всех инструментах, но это выглядело не более чем детская забава и приносило копейки. Отец желал сыну иной участи. Вот почему контакта с родителями у Сергея никогда не было, и в 14 лет он уже тайно покинул дом с тремя рублями в кармане и отправился в Москву.

В Москве, не имея ни знакомств, ни рекомендательных писем, он прямо с улицы явился к директору консерватории Сафонову и попросил принять его на учебу. Сафонов объяснил мальчику, что учеба уже началась, и он может на что-то рассчитывать только на следующий год. Иначе подошел к делу директор филармонического общества Шестаковский: убедившись в идеальном слухе, безукоризненной музыкальной памяти и высоком росте мальчика, он решил, что из того получится хороший контрабасист. Контрабасистов хорошего уровня в оркестрах вечно не хватало. Инструмент этот считался вспомогательным, создающим фон своим звучанием, а требовал для овладения собой не меньше усилий, чем божественная скрипка. Вот почему на него находилось немного охотников — толпы устремлялись в скрипичные классы. Да и физических усилий он требовал больше как для игры, так и для переноски.