Утерянные победы Красной Армии - Артем Ивановский

Между тем советское командование обладало абсолютно реальной возможностью устроить немцам второй Сталинград. Благо, имелся опыт первого. Прежде всего, требовалось полностью изолировать окруженные немецкие войска. Важное значение в поддержании их боеспособности имел «воздушный мост». Обратимся вновь к дневнику генерала Либа: «29 января. Началось снабжение по воздуху».

«31 января. Недостаточная поддержка истребителями с воздуха. Боезапас и горючее на исходе».

«2 февраля. Снабжение по воздуху улучшается».

«3 февраля. Снабжение по воздуху продолжает улучшаться».

«16 февраля. Достаточное количество боеприпасов было сброшено в авиационных контейнерах прошлой ночью. С этим у нас все в порядке…»

Надо было сделать так, чтобы у них с этим стало бы не все в порядке. Во 2-й и 5-й воздушных армиях имелось достаточное количество истребительной авиации, которая вполне могла выполнить задачу по срыву снабжения котла извне. Само по себе это еще более ослабило бы и без того небольшие силы противника. Да и бомбардировочная авиация могла быть привлечена для ударов по аэродромам, где концентрировались транспортные самолеты немцев.

Далее, после штурма Шендеровки намерения немецкого командования стали, по существу, очевидны. Поданным фронтовой разведки, главные силы немцев были сосредоточены в Стеблеве и Корсуни. Кроме того, советские войска непрерывно атаковали Стеблев с 28 января. Следовательно, именно здесь противник создавал прочную оборону. В теории идея удара в тыл идущим на прорыв немцам выглядела правильно. Но в практическом плане имела крупный недостаток по причине наличия на этом участке эшелонированных оборонительных рубежей. Так что атаковать со стороны Стеблева было никак нельзя. И уж тем более не следовало ослаблять внутренний фронт кольца в районе Лисянки, куда немцы наносили главный удар.

Очевидное в складывавшейся обстановке решение укрепить и любой ценой удержать направление на Лисянку в итоге привело бы к разгрому группировки Штеммерманна. Сохранилось описание генерала Либа о том, в каком состоянии немецкие войска подходили к Лисянке. Управление нарушилось и к утру 17 февраля было потеряно. Различные дивизии и полки перемешались, превратившись в «большие дезорганизованные массы войск». Они представляли собой весьма заманчивую цель. Но ударить по ним было некому.

Деблокирующие войска выглядели не лучше. Из всего 3-го танкового корпуса до Лисянки добрались только три роты танков и рота мотопехоты 1-й танковой дивизии.

Подумать только, какой погром мог устроить хотя бы один наш танковый корпус, появись он в районе Лисянки! А ведь в этой операции были задействованы целых три советские танковые армии, четыре отдельных танковых корпуса и один мехкорпус. Но, как водится, все они оказались разбросаны по всему периметру котла в виде отдельных частей и бригад. Поэтому на пути прорывавшихся немецких войск оказались только 20 советских танков. Главные силы тем временем штурмовали немецкую оборону в районе Стеблева.

Советское командование обладало всей полнотой информации о положении войск противника. Было известно, что танки Брейта не смогут дойти до котла. Не вызывало сомнений, что окруженным дивизиям придется прорываться самим, в направлении Лисянки. Оставалось только перебросить на это направление пару танковых корпусов и размазать немцев гусеницами по снегу. При этом сил хватило бы для того, чтобы сдерживать корпус Ворманна южнее Звенигородки. Все шесть немецких дивизий были бы уничтожены. И никогда Манштейн не написал бы в воспоминаниях: «Нам удалось избавить эти два корпуса от той судьбы, которая постигла 6-ю армию под Сталинградом».

Каменец-Подольский котел

После завершения Корсунь-Шевченковской наступательной операции советское командование взяло оперативную паузу. Но передышка, в которой столь нуждались измотанные тяжелыми боями немецкие войска, не обещала быть долгой. Уже 20 февраля 1944 года маршал Г.К. Жуков доложил в Ставке свои соображения по поводу дальнейших наступательных действий 1-го и 2-го Украинских фронтов. Главный упор делался на то, чтобы не дать противнику времени на подготовку к новым боям, на приведение в порядок своих потрепанных войск и выдвижение из глубины дополнительных резервов.

Прежде всего, конфигурация линии фронта складывалась крайне невыгодно для немцев. 13-я и 60-я армии 1-го Украинского фронта к концу февраля продвинулись далеко на запад, достигнув Луцка, Ровно и Дубно. Войска 2-го Украинского фронта глубоко вклинились в оборонительные порядки 8-й немецкой армии. Таким образом, на карте театра военных действий появилась дуга, в которой находилась злополучная 1-я танковая армия немцев, якобы разгромленная в ходе Корсунь-Шевченковской операции. Причем особое внимание обращала на себя ее растянутость на огромной дистанции от города Броды через Шепетовку и Винницу до Умани. Само по себе это говорило о крайне слабой оперативной плотности, изобиловавшей уязвимыми местами. Начиная от едва прикрытых стыков со 2-й и 8-й армиями и заканчивая рядом кое-как залатанных брешей по фронту. У советского командования вновь появился шанс свести наконец все счеты с генерал-полковником Хубе и в целом разгромить группу армий Манштейна.

В соответствии с планами Ставки 1-й Украинский фронт готовил главный удар из района Дубно — Шепетовка — Любар в общем направлении на Черновцы, с тем чтобы разгромить каменец-подольскую группировку противника. С выходом в предгорья Карпат предполагалось рассечь немецкий фронт и отрезать войскам Манштейна кратчайшие пути стратегического отхода на территорию Румынии и Венгрии. Задачей 2-го Украинского фронта являлось наступление через Умань на Могилев-Подольский и Хотин, охват каменец-подольской группировки с юга. Своим левым крылом фронт маршала И.С. Конева должен был выйти на линию Бельцы — Яссы. В связи с тем что 28 февраля 1944 года генерал Н.Ф. Ватутин был смертельно ранен, Ставка назначила командующим 1-м Украинским фронтом маршала Г.К. Жукова.

4 марта 1944 года Красная Армия перешла в наступление. Войска 1-го Украинского фронта успешно взломали оборону противника на участке Шумское — Любар. Командование немедленно ввело в образовавшуюся брешь ударные подвижные группировки — 3-ю гвардейскую и 4-ю танковые армии. К исходу 7 марта обе эти армии продвинулись в глубину обороны противника более чем на 100 километров.

Столь же успешно действовали войска 2-го Украинского фронта. Они нанесли сильный удар в стык между 1-й танковой и 8-й немецкими армиями. В результате была пробита обширная брешь на участке от Умани до Винницы. Командующий фронтом бросил в глубокий прорыв 5-ю гвардейскую танковую армию.

Манштейн вспоминал, что немецкий фронт в те дни просто рассыпался под действием русских танковых клиньев. Помимо прорыва в полосе 8-й армии советские танки сокрушили правый фланг 1-й танковой армии южнее Винницы и вышли к Бугу. При этом Гитлер объявил Винницу «крепостью», что обрекало ее гарнизон на неминуемую гибель. 3-я гвардейская танковая армия охватила левый фланг войск Хубе западнее Проскурова. 13-й немецкий артиллерийский корпус оказался под угрозой окружения в районе Броды. Только на тернопольском направлении немцам временно удалось удержать фронт, введя в сражение все наличные резервы.

19 марта Манштейн обратился к Гитлеру с предложением отвести группу армий «А» и 8-ю армию за Днестр, группу армий «Юг» поставить в прочную оборону севернее Карпат. Но Гитлер запретил отступать и приказал оставить группу армий «А» на Буге. Видя неминуемое приближение катастрофы, Манштейн 22 марта направил свои предложения начальнику Генерального штаба Цейтцлеру в надежде, что тот сможет повлиять на мнение фюрера. Гитлер продолжал упрямо стоять на своем. Тем самым он оказал неоценимую услугу советскому командованию. 25 марта передовые части 8-го гвардейского танкового корпуса вышли на ближние подступы к Черновцам. 1-я танковая армия оказалась в оперативном окружении.

Поскольку 40-я армия 2-го Украинского фронта значительно отстала по темпам продвижения от соседей, мост через Днестр в Хотине стал коридором, связывавшим окруженные немецкие войска с «большой землей». Этот коридор был перерезан только 1 апреля. В ходе проведенной генералом Хубе проверки выяснилось, что запасов продовольствия и боеприпасов в котле имелось на две недели. Но горючее было на исходе. Поэтому на быстро созданный «воздушный мост» возлагалась, главным образом, задача снабжения окруженных войск горюче-смазочными материалами.

Советское командование предполагало наличие в котле крупных сил противника. Г.К. Жуков вспоминал: «К концу марта вражеская группировка в количестве 21 дивизии, в том числе десяти танковых, одной моторизованной, одной артиллерийской, в основном была окружена. На уничтожение окруженной группировки двигались с востока 18-я и 38-я армии, часть соединений 1-й гвардейской армии, 1-я и 4-я танковые армии»[175]. Появилась еще одна возможность поставить германскую армию на грань катастрофы, аналогичной сталинградской. Более того, ее последствия в условиях весны 1944 года становились куда тяжелее. Уничтожение такой крупной группировки открывало Красной Армии прямой путь в Европу — в Румынию, Венгрию и на Балканы.