Четвертый год - Артем Каменистый

Умная лошадка дорогу помнила, и заранее пошла впритык к кустам, чтобы не занесло на резком повороте тропы. Аккуратно пройдя сквозь ряд бойцов Кабана, кобылка остановилась, недовольно зафыркала — по рабочему положению мушкетов она догадывалась, что сейчас начнут стрелять, а стрельбу она не любила.

Разгоряченные преследователи вынеслись из-за поворота. Самые шустрые успели осадить лошадей, пытаясь повернуть назад, но куда там — от картечи не уйти.

Мушкеты выплюнули клубы дыма, свинец выкосил всех всадников подчистую. Лишь один, на хромой лошадке, избежал общей участи, потому что сильно отстал. Он даже не показался из-за поворота — что такое мушкеты, конные разбойники уже знали, и улепетывали при одном намеке на выстрел.

Макс вновь пришпорил лошадку:

— Ну родимая, давай-ка догоним этого хромого!

Вырвавшись из-за поворота, Макс осадил кобылку — догонять уже никого не надо. Конь стоял без седока, седок валялся в паре шагов, выставив в небо древки парочки стрел. Над телом стояло два мрачных кшарга: один уже в годах, седой по последней волосинки, второй почти ребенок. Оба держали луки с непринужденностью, свидетельствовавшей о немалом профессионализме. Не зря про местных кшаргов говорят, что пока возле беременной не положить лук, ребенок даже не подумает выбраться.

Поприветствовав лесных жителей взмахом руки, Макс вежливо поблагодарил:

— Спасибо за помощь. Можете забрать себе его лошадь и вещи.

Старший с достоинством кивнул:

— Ну если дают, то возьмем конечно — почему бы и не взять. А благодарить нас не стоит — восточных жаб мы всегда готовы стрелой угостить.

— Знаю. Не любите вы их. Ваши частенько нам помогают. Вы не знаете, есть ли еще поблизости их отряды? Мы в этих тропах запутались, да и следы повсюду, не понять, куда пошли.

Пацан указал рукой куда-то на север:

— Там они!

Стерший отвесил ему подзатыльник:

— Цыц недоросток! Старшие разговаривают!

Обернувшись к Максу, кшарг добавил:

— Он верно сказал. Все эти свиные отбросы, что здесь грабеж затеяли, вчера на север потянулись, к имперской дороге.

— Что за дорога? Где она? Да и откуда тут дороги?

Кшарг почесал затылок:

— Ну если по чести, то нет там, конечно, никакой дороги. Когда-то вроде бы была, кое-где, говорят, что если копнуть немножко, или мусор раскидать, можно увидеть мощеную камнем дорогу. Но давно ее забросили, очень давно. Сожрал ее наш лес. Одно название осталось — «Имперская дорога».

— Ясно. И далеко она отсюда?

— Да через Зеленушку переправится надо, и аккурат под холмистой гривой она вроде и шла раньше. Шакалы из королевств туда часто посылают своих солдат, чтобы хайтов пощипать в четвертый год. Говорят, если им здесь хорошую трепку задать, то они меньше разорения на востоке причиняют. Думаю, в этих словах правда есть — сил у них меньше остается, чтобы на восток посылать. Хотя, как по мне, так пусть их на востоке и встречают, у своих земель, а к нам не лезут. У этих барончиков да герцогов поход к Фреоне это вроде как прогулка. Украдут все, что успеют, снимут башку зазевавшемуся триллу, а потом четыре года у себя там песни поют, как они мир от нашествия Хайтаны спасли. Жабьи дети…

Кабан, подойдя к Максу, поинтересовался:

— Что это ты так заслушался?

— Эти кшарги говорят, что всадники эти на север ушли. Очевидно там их главные силы.

— Ну и хрен с ними, нам же проще. Пусть с ними теперь Монах там разбирается — это его проблема.

— Кабан — у Монаха теперь нет своих проблем… Почти все его проблемы автоматически становятся нашими… Да и дожди вот-вот зарядят… чую я… А с ними начнется самое главное… сам знаешь…

— Это пусть начальство думает, что дальше делать. Раз эти разбойники нашу землю покинули, нам назад надо идти. Не знаю как ты, а меня достала постоянная беготня по этим дебрям. Да и комары уже литра два кровищи высосали — морда от укусов так распухла, что при каждом шаге колыхается.

— К Кругу пойдем, или по тропе вдоль берега?

— Давай по берегу. Может наших рыбаков углядим, или еще кого-нибудь знакомого, да и пошлем на правый берег, чтобы нам корабль выслали. Эй, ребята, вырежьте конинки помоложе, на ужин!

Сплюнув, Кабан буркнул:

— Достала уже эта конина. Уходим быстрее, пока я на человечинку не соблазнился. Надеюсь, кшарги эту падаль зароют… А не зароют, так хрен с ней — воронам тоже чем-то питаться надо.

Проснувшись, Добрыня не сразу понял, что его разбудило. Может, просто кошмар приснился? Покосившись в окошко, затянутое пластиковой пленкой, увидел красные отблески. Сонливость как рукой сняло. Поспешно запрыгнул в штаны, напялил грубые кожаные чуни, так и выскочил за порог.

Огляделся, не сдержал облегченного вздоха — горело не в поселке, а где-то за стенами. От Хрустальной далековато, значит это не мельница, и грандиозные убытки островитянам не грозят.

От пожарища донесся грохот взрыва, в ночное небо взметнулось ярко-оранжевое облако огня. Только тут Добрыня понял, что взрыв уже не первый — именно это его и разбудило.

— Лом! Твою мать! Взорвал-таки свой сарай!

Народ выбегал из изб, кто-то уже тащился к пожару с ведрами и баграми. Дозорный в башне, наконец-то соизволил поднять тревогу — застучал по стальному диску. Заскрипели отворяемые ворота, не дожидаясь их полного открытия, Добрыня первым шмыгнул в щель, помчался к горящим руинам «Лаборатории передовых технологий».

На берегу ручья Лом деловито бил в морду Кислого. Товарищ его не сопротивлялся — очевидно, чувствовал себя виноватым и честно принимал кару.

— Хули ты туда опилки высыпал? Ты же конечный урод — по ним кристаллизация и пошла! Как затравки сыграли!

— Лом, да ты че, я же просто перепутал! По цвету они одинаковые!

— Ты тупое чмо! Для тебя что жопа, что лицо — все одинаковое!

— Лом, да я же не нарочно!

— Да хули ты оправдываешься, дятел — если бы я не заметил, что за херню ты учудил, нас бы вместе с сараем разнесло!

— Лом, да хватит!

Добрыня, подбежав к химику, ухватил его за плечи, оттащил:

— Хватит кулаками махать. Что у вас тут случилось?

Кислый, утирая кровавые сопли, истерично проржал:

— Дяденька Добрыня, у нас тут сарай немного сгорел.

— Ну это я уже заметил. Химики… Хорошо, что живые остались. Там ничего ценного не было?

— Шалы мешок, — мрачно буркнул Лом.

— Чего?!

— Ничего. Этот урод банки перепутал. Там боеголовка для торпеды осталась, хорошо, что не успел взрыватель вкрутить, или не сдетонировала — в поселке бы крыши посрывало нахрен. Селитры пара мешков там же… вон как пламя ревет…