Незваный гость - Б. П. Уолтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что ты делаешь?
Глава 28
Рейчел
За два месяца до
После того как Мэттью и Чарли застали меня в спальне Титуса, я ожидала, что на следующий день они выдадут меня остальным. Но, к моему удивлению, об этом больше не было сказано ни слова. По крайней мере, мне. Я подозревала, что Чарли мог сказать что-то матери, потому что за обедом она странно поглядывала на меня. Я решила, что будет лучше держаться подальше от всех троих Аллертонов-Джонсов и сосредоточиться на том, чтобы Мерил была счастлива и получала все необходимое, а заодно читала книгу за книгой у бассейна.
Трудности начались через неделю после возвращения в Лондон. Мерил спрашивала меня о расписании между походом к парикмахеру и вечерней встречей книжного клуба. Нас ждали на Карлайл-сквер в семь вечера, и, подняв глаза на Мерил поверх страниц ее ежедневника, я почувствовала, как моя губа немного дрожит.
– Я… наверное, не пойду, – сказала я, безуспешно пытаясь говорить и выглядеть как обычно.
Добрые зеленые глаза Мерил остановились на мне.
– Дорогая, – сказала она, положив ладонь мне на руку, – Что такое?
Я позволила коленям подломиться, так что оказалась сидящей на диване, а Мерил села рядышком. Она снова похлопала меня по руке, и через несколько секунд борьбы со слезами я наконец смогла заговорить.
– Я не думаю… что мне будут рады.
Мерил убрала руку себе на колено.
– Не понимаю, дорогая, почему тебе будут не рады?
Я промокнула глаза тыльной стороной руки. Я должна была сохранять голову холодной. Хладнокровная, чистая игра – такова была моя цель. Но вдруг я испытала настоящую, жгучую потребность признаться в чем-нибудь, в чем угодно, в каком-то моменте случившегося в Нью-Йорке, иначе разобьюсь на тысячу осколков.
– Случилось кое-что… кое-что странное.
– Странное? Что значит «странное»? – спросила Мерил, наморщив лоб.
Я не могла долго выдержать ее взгляд и поэтому сосредоточилась на своих руках, сжимавших ее ежедневник.
– Я… однажды ночью я ошиблась комнатой. Я читала у бассейна и заснула. Снаружи все комнаты выглядели одинаково и… ну, когда я зашла в крыло, которое посчитала нашим, я оказалась в комнате Титуса. Это была случайность, но когда он заметил, что у него в комнате кто-то есть, он закричал. Я его не виню, он, должно быть, испугался, подумав, что в комнате чужак. Прибежали Мэттью и Чарли, и поскольку Титус спал… раздетым… а я была лишь в купальнике… ну, это выглядело…
Я скосила глаза вбок и увидела, что Мерил понимающе кивнула.
– Это выглядело неприлично.
Мерил сделала глубокий вдох и сказала:
– Послушай меня, дорогая. Я расскажу тебе кое-что, о чем попрошу не распространяться. Оба мужчины очень оберегают Титуса. И это понятно: они опекуны мальчика. Но все это накладывается на ситуацию с сестрой Мэттью, Колетт, родной мамой Титуса. Она умерла от передозировки наркотиков вскоре после рождения Титуса, так же, как отец мальчика месяцем или двумя ранее в Норвегии, где они жили. Трагедия. Безоговорочная трагедия. Совершенно понапрасну потерянная жизнь. Большой потенциал, но так и не реализованный. Так что это все связано с их отношением к мальчику. Давление, чувство ответственности дать мальчику стабильную, любящую семью – то, в чем ему было отказано, когда умерли его родители. В общем, я пытаюсь сказать, не принимай близко к сердцу. Они всегда были чуточку чрезмерно опекающими. Я уверена, им просто неловко, что они слишком бурно среагировали.
Я кивнула:
– Я предполагала, что дело может быть в чем-то таком. Я просто не знала… Я так переживала, что они думают, будто я пыталась их ограбить или что я какая-то чокнутая, которая пугает людей, когда они спят…
Мерил хохотнула.
– Я уверена, что они не думают ничего такого. Но я понимаю, если ты не хочешь идти на встречу клуба. На самом деле, тебе нет необходимости видеться с ними, если ты не хочешь.
Я улыбнулась ей.
– Спасибо. Я просто пропущу эту встречу, а потом, я уверена, все вернется в норму.
Мерил кивнула:
– Что ж, ты можешь присоединиться ко мне на годовщине свадьбы Эштонов в июле. Они будут там, но это будет в расслабленной обстановке, и ты сможешь пообщаться и познакомиться с другими приятными молодыми людьми своего возраста.
Теперь пришла моя очередь смеяться.
– Боюсь, я больше не так молода.
– Если ты не молода, то не знаю, какая я, – сказала Мерил, разглаживая свой кашемировый кардиган. – Хорошо, давай закажем машину и отправимся в «Кларидж». Я не была там с Рождества, и нам не помешает выпить.
Глава 29
Чарли
За два месяца до
Мэттью принял решение не рассказывать никому про странную ситуацию с участием Рейчел в Хэмптонс. Он считал, что ничего хорошего не выйдет, если поднять шум, и, скорее всего, Рейчел все равно отдалится от нас после своего конфуза. Он оказался прав – по крайней мере на время. Остаток отпуска прошел без происшествий, и она не пришла на встречу книжного клуба в следующем месяце (Мерил сослалась на летнюю простуду). Я даже позволил себе поверить, что мы избавились от нее и она постепенно исчезнет из нашей жизни. Конечно, я ошибался. И моя жизнь начала по-настоящему разваливаться в день золотой свадьбы лорда и леди Эштон.
Поместье Эштонов в глубинке Оксфордшира было большой частью моего детства. Две сотни акров земли, не говоря о множестве комнат и коридоров в самом доме, были изобильным царством исследований для активного мальчишки вроде меня. Если Мэттью провел большую часть своей юности, отсиживаясь в своей спальне на верху фамильного замка в горах, уткнувшись в сочинения Джеймса Джойса, то я провел множество испещренных солнечными зайчиками дней, играя в прятки в поместье Эштонов, часто в компании школьных друзей. Будучи подростком, я прошел через фазу притворства, будто не хочу сопровождать родителей на длинные выходные к Эштонам, заявляя, что в центральном Лондоне гораздо интереснее. Это была неправда. Все потому, что я испытывал первое сильное увлечение – тот вид пьянящей первой любви, которая обрушивается на тебя, как товарный поезд, и протаскивает твой гормональный мозг сквозь дебри эмоций. И объектом того первого увлечения был Руперт Эштон.
Он старше меня на десять лет, и ему было двадцать три, когда тринадцатилетний я начал смотреть на него как на желанный объект. В одиннадцать и двенадцать я очень стеснялся в присутствии Руперта, не совсем понимая,
