Нежный негодяй - Линда Бартелл

Они проследовали за принцем, и Родриго признал, что там, где дело касается Джульетты, Каресса — более надежный союзник, чем Данте. При этом он не удержался от вздоха сожаления: печально, что принц Монтеверди уже не так молод и гибок в суждениях.

С каждым днем пребывания в Санта-Лючии Джульетту все больше привлекала перспектива брака с Родриго да Валенти, хотя в течение нескольких недель она не признавалась в этом.

Становилось холодно и сыро, и девушка возненавидела продуваемые сквозняками коридоры, ходить по которым приходилось в неуклюжих открытых сандалиях — таково было требование к послушницам. Не полагалось им также ни накидки, ни плаща, так что завернуться было не во что. Хотя тяжелая ряса и оберегала от холода, Джульетта не возражала бы против дополнительной защиты от непогоды, особенно когда ее посылали по каким-нибудь делам на улицу.

Осень не отличалась особой суровостью, но дочь принца привыкла к теплу жаровни и потрескиванию углей в камине, изгонявшим сырость и промозглость из Кастелло Монтеверди. В Санта-Лючии ее приучали к тому, что комфорт обитательниц монастыря, особенно послушниц, не принимается во внимание. Такие вещи, как камины и дополнительная теплая одежда, — не самое главное в монастырской жизни, так что Джульетте, которую баловали со дня рождения, пришлось ко всему привыкать и приспосабливаться.

— Я же не буду меньше любить Бога, если мне тепло и я сыта, — как-то сказала она другой послушнице, сестре Луиджии, вскоре после своего не совсем обычного и унизительного прибытия в монастырь. Они сидели в трапезной, дожидаясь конца ужина. Разговаривать запрещалось. Тем не менее Джульетта именно этим и занималась, тихо шепча на ухо соседке.

Луиджия, воспитанная в здоровом уважении к правилам монастыря и в страхе перед монахинями, в ответ лишь слегка поджала губы и постучала ногой в сандалии по лодыжке Джульетты. Она даже не подняла глаза от чашки с polenta, густой овсяной кашей. Это прикосновение ногой, очевидно, служило предостережением, но та, кому оно адресовалось, не обратила на него внимания.

С соседнего стола, за которым сидела сестра Лукреция и другие монахини, донесся запах жареной колбасы. Послушница украдкой взглянула в ту сторону и заметила, кроме колбасы, еще и овощи. Что-то похожее на дичь. А по обе стороны стола стояли соусницы, из которых поднимались тонкие струйки горячего пара.

Довольно просто, но в сравнении с тем, что давали послушницам, настоящий пир. И как последний вызов, по крайней мере, для Джульетты, вдоль стола были расставлены глиняные кувшины с темным, густым вином… куда до него разбавленному водой сидру.

Луиджия еще раз, уже выразительнее, стукнула Джульетту по ноге. Слишком поздно. Сестра Елена, ответственная за новенькую и наблюдавшая за ней, подобно ястребу, только и ждущему малейшего проявления слабости у жертвы, поймала жадный взгляд подопечной. Именно своей наставнице и ее редкому таланту экономии девушка приписывала честь разведения сидра водой. Монахиня в упор уставилась на Джульетту, не сумевшую вовремя погасить голодный блеск глаз.

Третий удар по ноге заставил, наконец, дочь принца Монтеверди отвести взгляд от запретного. Девушка хотела рассердиться на соседку, но тут заметила, что на нее кто-то смотрит с главного стола. Зная заранее, кто это может быть, Джульетта приняла смиренную позу, более подобающую новенькой.

Быстро схватив ложку, она принялась за еду.

В течение первой недели Луиджия показала новенькой сад и познакомила с травами, которые сестра Маргарита использовала на кухне. Две монахини, обычно занимавшиеся с послушницами сбором трав, совещались о чем-то с сестрой Лукрецией, так что девушкам представился редкий случай поболтать.

— Моя семья живет во Флоренции. Отец — ткач, но у меня еще три сестры, поэтому для меня приданого не осталось, — рассказывала Луиджия. — Мне здесь не нравится, но что еще делать, разве только стать проституткой, — в последних словах прозвучала горечь.

Джульетта мгновенно прониклась симпатией к девушке. Ей даже стало стыдно за такое различие в положении.

— Я сама решила прийти сюда, — честно призналась она, почему-то чувствуя себя лицемеркой. — И мне тоже здесь не нравится.

Луиджия, высокая, гибкая девушка, примерно одного возраста с Джульеттой, изумленно уставилась на подругу:

— Но ты же красивая, да еще дочь принца. Тебе-то зачем становиться монахиней?

Не получив ответа, она смущенно прикрыла рот ладонью. Пальцы, испачканные землей, оставили на щеке грязный след.

— Прости, что лезу не в свои дела…

Джульетта вырвала нужный корень, стряхнула с него комки глины и тихо, не поднимая глаз, произнесла:

— Grazi, но моя мать говорит, что красота — это то, что у тебя внутри, в душе, а отец как-то заметил, что здоровое любопытство не приносит вреда. Даже если ты женщина.

Луиджия молчала, и Джульетта подняла голову. Девушки посмотрели друг на друга и обе неожиданно улыбнулись.

— Достаточно сказать, — добавила Джульетта, — что я не хотела выходить замуж за человека, выбранного отцом. Я здесь по своему желанию и, Боже! — это совсем не то, что мне представлялось.

— Услышала бы тебя сестра Елена… да она заставила бы тебя неделю стоять на коленях перед алтарем в часовне! — усмехнулась Луиджия.

— Christo al cielo[34]! — Джульетта притворно всплеснула руками. — Шутишь!

— Две недели, сестра Джульетта! — с притворной суровостью объявила подруга и не преминула поддразнить.

— Ну и влипли же вы, разве не знаете? — Джульетта вытерла рукавом испачканную щеку девушки. — А коров вы уже подоили?

— Коров?

— Si. Они еще скупее, чем некоторые монахини. Опасайся второй пеструшки.

При всех ограничениях монастырской жизни им удалось подружиться, и это стало единственным светлым пятном в унылом однообразии повседневности. Джульетта ужасно скучала по своей семье, постоянно думала обо всех. И, уж если быть до конца честной перед собой, ее мысли слишком часто обращались к Родриго да Валенти… его поцелуям.

И все же она упрямо объясняла эти мысли только нынешним образом жизни. Ей доставляли радость любые фантазии, отвлекавшие от тоскливой обыденности Санта-Лючии, даже если их героем становился человек, предназначенный ей в мужья.

Нужно научиться дисциплинировать себя, полностью отдаться своим обязанностям. Чтобы приспособиться к новой жизни, необходимо время. Все, что ей нужно, можно найти здесь, в Санта-Лючии…

Шла уже вторая неделя. После дневной службы Джульетта размышляла в своей келье. А точнее, с восхищением рассматривала иллюстрированный религиозный манускрипт, который ей дала сестра Лукреция. Девушка давно увлекалась искусством, и ей доставляло огромное удовольствие листать страницы, ярко украшенные библейскими сценами, потому что трудившийся над ними монах обладал настоящим талантом.