Невероятная и печальная судьба Ивана и Иваны - Мариз Конде
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анри Дювиньё посчитал своим долгом присутствовать на похоронах. Он не упускал случая подчеркнуть свое происхождение, но на самом деле не знал своего отца и никогда не бывал на Гваделупе. Он вырос под крылышком у матери в роскошной квартире, доставшейся той от родителей. Уже несколько поколений Дювиньё были адвокатами по хозяйственному праву с богатой клиентурой, которая платила им щедрые гонорары в звонкой монете. Женились они все на обеспеченных невестах-музыкантшах – пианистках, скрипачках, виолончелистках, которые с удовольствием услаждали слух членов своей семьи. Одна из них, Аракси, армянка по происхождению, воспламенившая сердце Жозефа – Дювиньё в восьмом поколении, стала довольно известной и выступала с сольными концертами в Карнеги-холле. Анри был первым в роду, кто увлекся социальными вопросами. Он создал ассоциацию защиты эмигрантов, которых во Франции было пруд пруди.
По дороге с кладбища он дружески взял Ивана под руку.
– Я могу надеяться на новую встречу? – спросил он с видом опытного соблазнителя.
Поговаривали, что он гей и что его любовниками часто становились его же подзащитные. Впрочем, это были только слухи. Иван, который брел словно в густом тумане, сумел взять себя в руки и медленно ответил:
– Мне это доставит огромное удовольствие.
После чего Дювиньё сунул ему в руку визитную карточку. Он занимал вместе с двумя коллегами, также увлеченными социальными проблемами, адвокатский кабинет на площади Шатлé. Иван явился туда на следующий же день.
– Как вы себя чувствуете? – спросил его Анри с непритворным участием. – То, что я должен сообщить вам, очень тяжело принять. Я считаю, что ваш кузен не покончил с собой, как утверждают полицейские. Я думаю, что его запытали и он умер от нанесенных побоев.
Иван завопил что было сил:
– Запытали?!.
– А вы не заметили у него гематомы по всему лицу и страшные раны на черепе, замаскированные довольно халтурно?
Нет, Иван ничего такого не заметил – должно быть, горе и впрямь ослепило его. Анри с жаром продолжал:
– Просто вы не знаете, как проходят эти так называемые «допросы». Полицейским абсолютно наплевать на мелких наркодилеров, простых торговцев вроде вашего кузена. Что их действительно интересует – это имена наркобаронов, королей преступного мира, контролирующих поток наркотиков из далеких стран и направляющих его туда, куда им заблагорассудится. И ради этой информации они используют любые средства.
Ивану казалось, что он участвует в съемках детективного фильма.
– И что же нам делать? – промямлил он.
– Для начала нам нужны доказательства, – сказал Анри. – Я попрошу вас найти людей, которые могут свидетельствовать, что у вашего брата был мирный характер. Надо, чтобы все узнали, что он всего лишь жертва и что его забили насмерть.
После этого разговора Иван пошел куда глаза глядят вдоль набережной Сены; он очутился у лавки букиниста, который продавал оригинальные издания романа Андре Жида «Яства земные». Как он дошел до жизни такой? Как его тело все еще подчиняется ему? И мог ли он избежать всей этой заварухи, не пойти по пути, усеянному камнями? Он не знал. Ему казалось, что кто-то саданул его по голове с такой силой, что оставил полутрупом.
Как обычно, день выдался хмурым и дождливым. Иван занял место в набитом людьми автобусе, который должен был довезти его – хотя и с многочисленными остановками – до бульвара Брюн. Помня добрые уроки своей матери, он уступил место старой сморщенной старушке, на которую никто не обращал внимания.
– Благодарю вас, – сказала она. И, печально покачав головой, добавила: – Раньше люди были не то что сейчас – такие все равнодушные, погруженные в свои проблемы, утратившие сочувствие к ближнему. Вот прежде бывало, как только я заходила в автобус, люди вставали и уступали мне место. А теперь мы живем в такую эпоху, когда многие впали в полное отчаяние. Отсюда и все эти теракты…
Иван не смог ей ответить, его оттеснила вглубь молодая мамаша, энергично впихнувшая в автобус детскую коляску.
Как и всякий раз, когда ему было плохо, Иван решил прибегнуть к единственному известному ему утешению – объятиям своей сестры. Национальная школа полиции располагалась в стильном современном здании из стекла и бетона. Иван прошел через вестибюль, стены которого были увешаны фотографиями полицейских, занятых гражданскими обязанностями: кто переводил детишек через дорогу, кто помогал инвалидам-колясочникам, кто усаживал в лодки людей в местах, пострадавших от наводнения. На одной фотографии был даже запечатлен полицейский оркестр.
Узнав цель его визита, администратор, невзрачный белый парень с загоревшимися глазами, принялся рассыпаться в комплиментах Иване, такой очаровательной и прекрасно образованной девушке. Не прошло и минуты, как появилась сама Ивана – и правда сногсшибательно красивая в ярко-зеленой стеганой курточке поверх униформы.
– Ну что, все в порядке, Белоснежка? – спросил ее администратор с лукавой улыбкой.
– Да, все хорошо, – ответила девушка, взяв брата за руку. Тот ошарашенно спросил ее, понизив голос:
– И ты позволяешь так себя называть?
– Это у нас такая шутка, – спокойно сказала Ивана. – Просто шутка, ничего такого. И не надо превращаться в одного из тех, кому всюду мерещится расизм.
Она повела брата в бар по соседству под названием «Палуба». Попав внутрь, посетитель сразу понимал, чем объясняется такое странное название. Стены бара были увешаны фотографиями улыбающихся и довольных пассажиров на самых разных судах в открытом море. Выяснилось, что бар принадлежал некоему бывшему сотруднику Генеральной трансатлантической компании – он открыл его, выйдя на пенсию. Внутри было не протолкнуться от посетителей. Кто играл в шашки, кто в карты или домино. Эта полудомашняя атмосфера напомнила Ивану бары в Ослиной Спине, где клиенты колотили фишками по столам светлого дерева. Официант спросил Ивану:
– Что тебе принести? Черный со сливками, как ты сама?
На этот раз Иван не стал возмущаться и постарался сдержаться. Он как мог подробно пересказал сестре свой разговор с Анри Дювиньё. Выслушав брата, Ивана решительно помотала головой.
– Даже не вздумай влезать в эти дела, – твердо сказала она. – Я его насквозь вижу, этого адвокатишку, только и делает, что говорит о себе любимом да норовит втравить тебя в какую-нибудь темную историю. «Запытали»! А больше ничего он не придумал? Если бы полиция подчинялась всем указам правительства, в панике не знающего, что
