Драко Малфой и Солнечный путь - Джуд

Хотя, немного успокоился Драко, разговоры о Поттере-«наследнике Слизерина» его раздражали и тогда, на втором курсе. И кому только пришло в голову, что этот мальчик-одуванчик мог быть Наследником Слизерина?

— Я вообще не понимаю, почему происшествие с каким-то дурацким хнычущим привидением обязательно надо связывать с Тайной комнатой, — он встал. — Буду очень обязан, Забини, если ты не станешь больше утруждать меня выслушиванием нелепых сплетен.

Если у Блэйз и было что сказать по этому поводу, она предпочла промолчать.

Не зря все-таки отец столько лет учил его сдерживать свои чувства, не давать волю эмоциям, не позволять людям читать по его лицу. Глядя на спокойного, сдержанного, как всегда, надменного, высокомерного и насмешливого Драко Малфоя, кто бы мог сказать, что он живет в аду? И чем дальше, тем страшнее становился этот ад.

Это должно было когда-нибудь прекратиться. Эта непрестанная, ноющая, напоминающая неутоленный голод тоска не могла длиться вечно. Да и кто в состоянии это вытерпеть? Если бы не надежда на то, что однажды он перестанет тосковать по Гарри, Драко наложил бы на себя руки.

Он постарался вновь возненавидеть Гарри — и не сумел. Ненавидеть Гарри было равносильно тому, что ненавидеть дождь, который льется тебе за шиворот. Гарри не творил зла. Он был настолько невинен, трогателен и обожаем, что никакие силы не сумели бы заставить Драко вновь возненавидеть его.

Да разве я его когда-нибудь ненавидел?

Но, конечно, Гарри Поттер был последним человеком на земле, которому Драко поведал бы об этом.

На следующий же день после их неожиданного полупримирения и обоюдной поддержки на зельях Драко попытался восстановить «статус кво». Ему даже удалось протретировать Гарри целый день. Но в пятницу случилось непредвиденное.

Занятия у своего курса они решили вести по очереди; первая пятница выпала Драко. В этом году курс зелий перекликался с Защитой от Темных Сил — изучали Симпатические зелья.

Когда Драко вошел в класс, по рядам семикурсников прокатился шепоток. Ему внезапно стало страшно — нет, это было не похоже на волнение перед первым уроком у второго курса. Драко вдруг понял, что с этими людьми он совладать не сможет.

Он начал было говорить, но поднявшийся шум не дал ему продолжать. Нет, это был не ор и не галдеж, не насмешки в его адрес — это был такой шум, который говорил: «Ты нам не учитель, и чихать мы на тебя хотели».

Драко смолк, чувствуя, как против воли загораются яркие красные пятна на скулах и подступают к горлу бессильные слезы. Кое-кто из слизеринцев еще поглядывал с сочувствием, и еще Грейнджер недовольно шикала на своих одноклассников, но большинство продолжало жестоко и целеустремленно доказывать ему его собственное ничтожество. Он не хотел — просто случайно так вышло, что он метнул взгляд на Гарри, и в этом взгляде, наверное, Поттер прочитал просьбу о помощи.

— Тишина в классе! — неожиданно сильно и властно произнес он, поднимаясь на ноги. Драко откинул волосы с лица, овладевая собой, а Гарри подошел к нему и встал рядом, словно они были рыцарями, готовящимися к битве.

С этого дня они стали вести у семикурсников вместе.

Нет, ад был бы еще терпим, если бы не постоянные попытки Поттера завязать с Драко дружеские отношения.

Среди белого дня он еще мог бороться, но по ночам, сжавшись в комок под одеялом, он не мог заткнуть ноющий голосок, который твердил, что дружба лучше, чем равнодушие, что он будет рядом с Гарри, сможет смотреть на него, касаться его руки, даже обнимать его… И только стены префектской спальни знали, чего стоило Драко заткнуть этот внутренний голос. Малфои не довольствуются жалкими объедками.

В голове вспыхивали и гасли десятки безумных планов. Пробраться ночью в спальню Поттера и соблазнить его. Начать тонкую психологичную игру с тем, чтобы отбить Гарри у Вельгельмины. Прикинуться другом Гарри, напоить его как-нибудь по случаю и трахнуть. Подкараулить Гарри в коридоре и взять его силой.

Хоть как-то согласовывался с неписаным кодексом поведения Малфоев план стать шпионом Вольдеморта и в награду за хорошую работу потребовать Поттера в личное распоряжение. Если бы не воспоминание о Патрике Лестранге, наверное, Драко именно так бы и поступил.

Наконец, в его измученную бессонницей и неотступными мыслями о Гарри голову пришло единственно разумное решение — нужно отвлечься.

Нужно отвлечься, развлечься и заодно выяснить, не разучился ли он еще соблазнять людей. Начать Драко решил с самой близкой мишени — Малькольма Бэддока.

Конечно, Малькольма достаточно было пальцем поманить. Но Драко решил, что грубо действовать не будет, а немного с ним поиграет. И если он еще не утратил способности получать удовольствие от людей, которые не являются Гарри Поттером, он переключится и на более сложные объекты. Например, на кого-нибудь из этих весьма симпатичных ребят-драконозаводчиков.

План был принят к исполнению в тот же вечер. Устало потирая переносицу, Драко попросил Малькольма заглянуть к нему в комнату. Когда мальчик зашел, поминутно то краснея, то бледнея, Драко попросил его почитать вслух. Малькольм изумленно захлопал длинными чернильными ресницами. Снисходительно улыбаясь, Драко объяснил, что у него очень устали глаза, а читать хочется.

Расположившись на кровати, в пижамных штанах и рубашке, расстегнутой ровно настолько, чтобы была видна изящная шея, красиво очерченные ключицы и немного белой кожи на груди, босоногий, Драко жестом повелителя предложил мальчику сесть в ногах и протянул ему книгу. Артюр Рембо, «Стихотворения».

— Почитаешь мне? — он раскрыл книгу будто бы наугад, но на самом деле — в точности там, где ему было нужно. Малькольм сглотнул, кивнул, взял томик в руки и начал читать.

Она была полураздета,И со двора нескромный вязВ окно стучался без ответаВблизи от нас, вблизи от нас.На стул высокий сев небрежно,Она сплетала пальцы рук,И легкий трепет ножки нежнойЯ видел вдруг, я видел вдруг…

Кажется, никто и никогда не учил Малькольма декламации. Впрочем, его семья, хотя и чистокровная, была вроде Уизли, разве что уступая последним по количеству отпрысков. Возможно, именно поэтому в семье Бэддоков было больше денег.

Но голос у него был славный — срывающийся, мальчишеский, от волнения чуть хрипловатый. «Наверное, — со смесью грусти и досады подумал Драко, — я теперь навсегда останусь любителем девственных неуверенных в себе юношей с темными волосами и глазами цвета драгоценных камней».