Драко Малфой и Солнечный путь - Джуд

— Ну, можно же… — Гермиона улыбнулась. Сольвейг хмыкнула и отвернулась от трибуны, на которой, почти незаметная на таком расстоянии, все так же неподвижно сидела Мина. Внезапная мысль поразила Гермиону.

— Паркер, а как ты ее увидела?

— Глазами, — удивилась Сольвейг. — Она что, носит Кольцо Всевластья? Я знала, что тут нечисто…

— Прекрати валять дурака! Ты шесть лет носила очки — думаешь, я не знаю?! А сейчас ты без них!

Сольвейг смутилась.

— Ну, предположим, не шесть, а пять, со второго курса.

— Ты перешла на контактные линзы? — Гермиона взяла слизеринку за подбородок и повернула ее лицо к свету, внимательно заглядывая в глаза. — Нет, вроде…

— Грейнджер, ты же знаешь подходящие заклинания…

— Еще я знаю, что они действуют по нескольку часов и их нельзя применять регулярно, иначе они теряют силу, а зрение сильно садится. Что это, Сольвейг? Снейп сварил какое-то новое зелье? Что ты улыбаешься? — опешила Гермиона, увидев, что губы слизеринки растягивает нежная улыбка.

— Ты назвала меня Сольвейг, — она слегка пожала плечами. — Не знаю, должно ли это что-нибудь значить…

Гермиона почувствовала, что краснеет, и внезапно осознала, что пальцы ее все еще касаются подбородка Сольвейг. Она попыталась убрать руку, но кисть Сольвейг, удивительно горячая, неожиданно легла поверх ее ладони.

— Сольвейг, ну… — Гермиона пыталась собрать мысли воедино, в то время как кто-то приговаривал у нее в голове: «Ну, рука, что такого, ну, горячая…» — А ты знаешь, что твое имя означает «солнечный путь»? — выпалила она первое, что пришло в голову.

— Ммм… — этот звук, должно быть, означал согласие, и с высоты своего роста Сольвейг наклонилась к Гермионе, обдавая гриффиндорку теплым дыханием и знакомым запахом горячего металла и спаленной травы, от которого у Гермионы внезапно сжалось сердце.

— Хочешь… драконов посмотреть? — тихо произнесла Сольвейг, и ее шевельнувшиеся губы почти коснулись гермиониных.

— Ага… — Гермиона качнулась назад, контакт распался, и снова две девочки, каждая из которых вряд ли рискнула бы назвать другую подругой, стояли друг напротив друга, пытаясь найти слова, чтобы снять неловкость ситуации, и чувствовали, как затихает бешеное биение крови в ушах.

— Ну… — Сольвейг вытянула руку, но Гермионы не коснулась — просто сделала жест, который мог означать «следуй за мной». И они неторопливо побрели в сторону драконьего загона.

— Смотри-ка, теплицы, — сказала Гермиона только затем, чтобы прервать молчание.

— Спасибо, Грейнджер, я никогда раньше их не замечала, — очень серьезно отозвалась Сольвейг. — Я же не училась шесть лет в Хогвартсе и не посещала Гербологию.

— Прости, — Гермиона смущенно покосилась на слизеринку. — Я просто…

— Ради Бога, Грейнджер, я не пыталась тебя смутить, дискредитировать или, упаси Господи, соблазнить! — рассмеялась Сольвейг. — Но ты и в самом деле можешь звать меня Сольвейг. Только если вздумаешь сократить, называй лучше Паркер.

— Это совершенно одинаково по длине, — заметила Гермиона. — Кстати, мое имя Гермиона.

— Н-да? — удивилась слизеринка. — Малфой ввел меня в заблуждение, мерзавец.

— И не вздумай звать меня Герми, Герм или еще как-нибудь в этом духе, — предупредила Гермиона.

— Это похоже на герметизацию, — согласилась Сольвейг и неожиданно замерла на месте. Гермиона по инерции сделала еще несколько шагов и остановилась, обнаружив, что слизеринки рядом нет. Обернувшись, она увидела, что Сольвейг пристально смотрит на теплицы.

— Что такое? — спросила Гермиона, подходя к ней.

— Там какая-то фигня… — пробормотала Сольвейг. — Пойдем, посмотрим.

Чем ближе они подходили к теплицам, тем яснее становилось, что слизеринка была права. Теплица номер три была разрушена — дверь вышибли, а магическое стекло, укрывавшее теплицу, разбито. Сольвейг, хмурясь, вошла внутрь, Гермиона последовала за ней — и в ужасе замерла на пороге.

Растения погибли. Некоторые были вырваны из земли с корнем, некоторые — из теплолюбивых — судя по черным пятнам на листьях, замерзли.

— Мандрагоры! — неожиданно громко произнесла Сольвейг, и девушки одновременно сорвались с места и бросились к мандрагорам, которых месяц тому назад профессор Спраут со второкурсниками рассадили по отдельным горшкам.

Мандрагоры не замерзли и не были вырваны. Их словно облили какой-то ядовитой дрянью, и она, грязно-желтые, мертвыми кучами лежали в своих кадках.

— Интересно, да? — тихо сказала Сольвейг. — Кто-то сильно не хочет, чтобы Миртл рассказала нам то, что видела.

Гермиона передернулась.

— Я позову профессора Спраут.

Хогвартс, 4 октября 1997 года, вечер

Они закончили тренировку только тогда, когда стало уже слишком темно, чтобы играть. Гарри очень хотел поговорить с Шеймусом, но едва игроки опустились на землю, Шеймус сунул свою метлу в руки Сьюзи и, слегка покачивая бедрами, направился к смутно видимой в полутьме высокой фигуре, поджидающей у кромки поля.

— По-моему, это кто-то из драконозаводчиков, — заметила Джинни, прищурившись вслед Шеймусу. — Надеюсь, хоть у этого все будет хорошо.

— И давно ты лучшая подруга Шеймуса Финнигана? — реплика прозвучала немного резче, чем хотелось бы Гарри. Джинни слегка нахмурилась.

— Может, это тебе и покажется странным, Гарри, но мне есть дело и до других людей, не только до себя самой.

Знакомое раздражение вновь охватило Гарри, и, возможно, он наговорил бы Джинни резкостей, но чей-то взгляд в спину отвлек его от перепалки с девушкой. Повернувшись, Гарри увидел тонкий силуэт, увенчанный светящимися во тьме волосами. Драко? Вельга?

Гарри подошел ближе. Это была Вельгельмина, хмуро поглядывающая на него из-под отросшей челки.

— Поттер, — бросила она, — я хотела извиниться.

— Вы, Малфои, невыносимы, — сказал Гарри, силясь сдержать улыбку, в которой против воли расползались губы.

— Перестань сравнивать меня с ним! — огрызнулась Мина. — Иначе я опять стану ругаться — имело ли смысл просить прощения?

Гарри протянул руки и заключил девушку в объятия.

— Я люблю тебя, — тихо произнес он. — Ты знаешь, что я люблю тебя?

Мина вздохнула и что-то пробормотала ему в шею.

— Что? — переспросил Гарри.

— Что-что… — буркнула Мина. — А то ты не знаешь? Что обычно отвечают на эту реплику? Я тоже люблю тебя…

Гарри, все еще слегка улыбаясь, прикоснулся губами к ее губам. Но даже когда поцелуй стал глубже и страстнее, в голове, как Люмос на конце волшебной палочки, зажглась мысль: «А Драко бы ответил — Я знаю…»