Посредник - Ларс Кристенсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он же ни фига не слышит, – сказал Фрэнк.
Мартин заметил его только сейчас.
– Почем ты знаешь?
– Посмотри на него. Разве похоже, чтобы он получал удовольствие?
В последнее время лицо у Стива опухло, руки тоже стали вдвое больше обычного. Изменился до неузнаваемости. Фрэнк сел на другой стул, настроение совсем упало. Здесь лежало, истлевая, его детство.
– Почем ты знаешь? – повторил отец.
– Господи. Посмотри правде в глаза, Мартин. Стива больше нет. Не думал я, что ты сдуру станешь сам себя обманывать.
– Нынче утром он шевельнул левым веком. Клянусь.
– Это оттого, что дикое мясо распухает.
Мартин погрозил Фрэнку кулаком:
– Может, там, внутри, он что-то чувствует!
– Ничего там внутри нету. Можешь спокойно выдернуть затычку.
– Выдернуть затычку? Ты что несешь, черт побери?
– Выруби выключатель. Отпусти сына. Ну, как парусную лодку.
Мартин опять завел «Blue Skies». Элла и оркестр заполнили палату. В музыке светило солнце, не палящее, каким оно бывает в пустыне, а задумчивое и неспешное, звуки трубы – его лучи, падающие дождем. Фрэнк чувствовал себя паршиво, отчаянно. Разом столько бессмыслицы. Если кто-нибудь отключит Стива от этого мира, бессмыслицы станет чуть меньше. Разве не лучше бы ходить на могилу, а не сюда? Внезапно в палате воцарилась тишина.
– Ты видел? – прошептал Мартин.
– Что?
– Опять. Он шевельнул веком. Гляди!
Фрэнк встал, подошел к койке. Странная мысль поразила его. Белый парус, который они видели на реке, может, то была покинувшая их душа Стива?
– Я видел, Мартин. Он шевельнул веком.
Бленда Джонсон сказала «да». В последнюю октябрьскую субботу они встретились у «Кабачка Смита», чуть ли не единственного ресторанчика в Кармаке, который пока не закрылся. Вошли, устроились в свободном закутке. Могли сесть где угодно, ведь все закутки свободны. В сущности, Фрэнку это было по душе. Если станет скучно и неприятно, то, по крайней мере, никто не увидит, кроме официантки, Салли Смит, которая работала тут с незапамятных времен и всякого навидалась. Она подошла к ним, положила на стол два меню и сообщила, что на кухне нет ни антрекотов, ни натуральных котлет, ни бифштексов. На прошлой неделе мясник закрыл лавочку, а в других местах хорошего мяса не достать. Может, принести что-нибудь выпить, пока они выбирают? Бленда заказала красное вино. Вообще-то, Фрэнк предпочел бы пиво, но тоже заказал красное вино. Когда официантка пришла с бокалами, они уже остановились на цыплятах с картофелем фри, но Бленда в последнюю минуту передумала и заказала рыбу, дежурное блюдо, то бишь вчерашнего морского окуня. Скучно есть одинаковые блюда, сказала она. А так можно попробовать еду друг у друга. Фрэнк пожалел, что не заказал пиво или хоть содовую, на случай, если вдруг что-то произойдет и понадобится выехать на место. Они чокнулись и, дожидаясь заказа, больше молчали. Подадут еду – будет хотя бы о чем поговорить. Впрочем, и тут говорить особо не о чем. Бленда заказала еще вина. Может, заказать сразу бутылку, тогда Салли не придется сновать туда-сюда? Почему бы нет, сказал Фрэнк. Бленда, между прочим, принарядилась, надела вишневую блузку в обтяжку и нитку жемчуга. Выглядела вправду замечательно. Фрэнк смутился. Он-то ни о чем таком не подумал, надел первую попавшуюся сорочку и будничный пиджак. На работу и то одевался красивее. Забыл, что значит приглашать дам, – да и вообще, за все годы он приглашал их нечасто.
– Хороший? – спросила Бленда.
– Кто?
Она засмеялась. Привычка у нее такая, смеяться. В этот смех Фрэнк и влюбился.
– Цыпленок, Фрэнк. На тарелке перед тобой.
Фрэнк тоже засмеялся:
– Да. Хороший. А твой? В смысле, твоя рыба?
– Превосходная. Ее ловят возле мельниц. Морской окунь.
– Знаю. Морской окунь. Они бывают большущие.
– Приходят с моря, а потом уходят туда же.
– Приходят на нерест?
– На нерест приходит лосось.
Оба продолжили трапезу. Фрэнк вспомнил Генри Стаута и его сына и в душе порадовался, что не заказал клювача, прожорливого морского окуня. Оно было бы неприлично, размышлял Фрэнк, не вполне понимая, в чем тут дело. Хотел рассказать, что его отец называл это чудовище каменным окунем, – ведь это не выдумка, морской окунь вправду принадлежал к отряду каменных окуней, – но опять подумал о семействе Стаут, особенно о миссис Стаут, вдове, хотя визит к ней не сравнить с этим свиданием. Почему же разговор не клеился? Фрэнк старался найти, что бы такое сказать, но безуспешно. А говорить первое, что взбредет в голову, никак нельзя. Все вдруг словно окуталось молчанием. Почему в конторе разговаривать легче? Разве не должно бы быть наоборот? Н-да, в конторе он в любую минуту мог попросить ее уйти и закрыть дверь. Здесь у него таких прав нет. Здесь он пленник. Здесь ему придется остаться, может, до самого закрытия, и что тогда? Словом, хорошо, что они одни и никто не видит его беспомощности.
Бленда подвинула ему свою тарелку:
– Хочешь попробовать?
Фрэнк не хотел. Он не ел рыбу. Так и надо было сказать. Что он никогда не ест рыбу. Не то чтобы не любит, скорее из принципа. В особенности эту рыбу.
– Тебе идет эта блузка, – сказал он.
– Мило с твоей стороны. Если ты вправду так думаешь.
– Конечно. И жемчуг тоже.
Бленда придвинула тарелку еще ближе. Фрэнк взял кусочек серого рыбьего мяса, храбро прожевал, чувствуя, как косточки одна за другой застревают между коренными зубами. Невероятно, сколько костей умещается в таком крохотном кусочке. Больше костей, чем съедобного. Бленда велела ему открыть рот и вытащила одну косточку, потом еще и еще, он сидел, разинув рот, пока она не извлекла почти все. Потом Фрэнк придвинул к ней цыпленка:
– Хочешь попробовать?
– Нет, спасибо, – сказала Бленда.
Они чокнулись, доели. Фрэнк извинился, вышел в туалет, и его стошнило. Когда он вернулся, на столе его ждал молочный коктейль. Бленда, держа двумя пальцами соломинку, склонилась над своим стаканом.
– Молочный коктейль и красное вино, – сказал Фрэнк. – Раньше я не пробовал их в таком сочетании.
– Однажды все бывает впервые, правда?
– Я думал, староват я для этого.
– Для чего?
– Для того, что бывает впервые.
Бленда тронула его руку:
– Не наговаривай на себя. Ты вовсе не старый.
Они засмеялись. И снова разговор забуксовал. Салли, прислонясь к стойке, что-то напевала. Лишь через некоторое время Фрэнк сообразил, что именно. «В-12». Бленда передвинула руку поближе к стакану.
– У каждого человека своя беда, – сказал Фрэнк, сам не зная почему.
Бленда накрыла его руку своей:
– Что верно, то верно.
– Ты видишь по мне, что я приношу плохие вести?
– Плохие вести ты приносишь на работе. Сейчас я этого не вижу.
– Пожалуй, так оно и есть.
– Приятно с тобой разговаривать, Фрэнк. Но я не хочу иметь мужа, у которого и дома на уме одна работа.
Слишком уж быстро. Она уверена, что заполучила его? Потому только, что он пригласил ее поужинать? Они что же, сидят здесь уже как пара и решение приняла вроде как она? Пожалуй, все бы должно происходить иначе.
– С тобой тоже, – сказал он.
– Со мной тоже?
– С тобой тоже приятно разговаривать.
Салли подала кофе, присела к ним за столик. Кофе был за счет заведения. Бленда закурила. Снова повисла тишина. Единственный звук – вентилятора, который все медленнее кружился где-то в глубине зала. Улицы за окном безлюдны, даже собак не видать в сточных канавах.
– Почему Билл закрыл лавку? – спросила Бленда.
– Рубанул себя по пальцу. Потом возникли осложнения. Не то воспаление, не то заражение крови.
Некоторое время все трое молчали. И молчание как бы удвоилось. Фрэнк искал, что бы сказать.
– Знаете, что сказал Армстронг, ступив на Луну?
– Огромный шаг для человечества, – ответила Бленда.
– Мы сейчас единственные, кто не дома, – сказала Салли.
Дамы засмеялись. Фрэнк смутился. Он сидит и рассказывает старые анекдоты, Стивовы анекдоты.
– Что-то в этом роде, – пробормотал он.
– Кстати, как он?
– Кто?
– Стив. Стив Миллер. Шутник.
– В больнице лежит.
– Как по-твоему, он очнется?
– Доктор не знает, а я тем более. Но, вообще-то, думаю, нет. Но я на его стороне. Все равно.
– Неужто нет никакой надежды?
– Отец его надеется. Оттого и торчит там без всякой пользы.
– Может, для него есть польза. В смысле, для Мартина.
Бленда согласилась с Салли Смит:
– Не нам судить.
Фрэнк обиделся. Не ему ли надо было так сказать?
– Я никого не сужу, – сказал он. – Просто говорю, что кто-нибудь с тем же успехом может отключить аппарат. Чем раньше, тем лучше.
Салли подлила Фрэнку кофе:
– И кто это сделает? Мартин?
