Алое на черном (сборник) - Татьяна Корсакова

– Она же не всех подряд убивала! – крикнул ему вслед Игнат. – Только врагов!

– А кто ж знает, кого она врагом посчитает? – не оборачиваясь, сказал Степка.

Вечером, в лучах закатного солнца история эта казалась больше сказочной, чем страшной, а под покровом ночи мне отчего-то сделалось не по себе. Не оттого, что я поверил в историю про ведьму, просто место было уж больно уединенное, а ночь уж больно темная. Ведьмовская…

Чтобы не думать, не пугаться еще больше, я и решился поговорить о том, что давно меня мучило, рассказал брату все как есть, слово в слово пересказал разговор отца и покойной матушки.

Игнат молчал очень долго. Костер почти догорел, и я не видел его лица. Думал, вдруг уснул, но разбудить не решался.

– Не любила она меня. – В темноте голос Игната был похож на шипение догорающих углей. – Никогда не любила. Я с детства это знал, чувствовал.

И хотел бы я сказать, что он ошибается, но не мог, тоже чувствовал…

– А отец? – только и спросил.

– А отец? Отец любит, наверное. Не знаю…

– Любит! – сказал я с уверенностью. – Ты же первенец, старший сын.

– Старший сын, – эхом отозвался Игнат, и снова наступила долгая тишина.

Я лежал на спине, закинув руки за голову, и всматривался в ночное небо. Даже в россыпи звезд мне виделся трилистник, ведьмовской знак. Не получилось у нас с братом разговора. Игнат знал не больше меня. Или знал, но отчего-то не хотел об этом говорить.

Я уже почти заснул, когда услышал над ухом его громкий шепот:

– Поверил про ведьму, Андрей?

– Нет. – И ведь не соврал почти. Кто ж в наш просвещенный век верит в колдовство и глупые мужицкие сказки?!

– И не испугался, значит?

– Нисколечко.

– Тогда давай в затоне искупаемся. Смотри, какая ночь теплая! Что ж лежать-то без дела?

Не хотел я купаться в затоне. Самому себе еще мог признаться, что рассказ Степана меня напугал, но вот как признаться в таком Игнату? Он ведь никого никогда не боялся. Ему вообще страх неведом.

– Ты со мной, брат? – Игнат уже раздевался. Он смотрел на меня сверху вниз, и в темноте мне казалось, что глаза его отсвечивают желтым. Как у волка…

– Я не боюсь!

А даже если и боюсь, то за братом пойду хоть на край света. Что мне какой-то ведьмин затон!

Вода была холодной, куда холоднее, чем казалось вечером.

– Ключи тут на дне, вот и холодно, – сказал Игнат и бесстрашно нырнул в воду.

Нырнул и исчез в кромешной ночной темноте, будто утонул. Горло мое сдавили тиски страха. Только на сей раз не за себя я боялся, а за брата. Игнат плавает лучше меня, случись с ним что – я не помогу. Мне бы самому на воде удержаться.

Время шло, с затона не доносилось ни звука, ни всплеска. Я уже почти решился закричать, разбудить Степана, когда Игнат вынырнул у противоположного берега. Я его не увидел, сначала услышал всплеск, а потом тихий голос:

– Ну, что же ты, Андрей! Плыви ко мне! Нет тут ни ведьм, ни русалок.

За братом на край света… Я ринулся вперед, не раздумывая, не оставляя себе возможности одуматься и испугаться. Я почти смирился с колючим холодом воды. Надо двигаться, плыть вперед, чтобы согреться.

Где же Игнат? Ни зги не видать. И луна скрылась за тучами. Как же теперь в темноте?

– Игнат, ты где? – осторожно, стараясь не сорваться на крик, позвал я. – Игнат!

Молчание. Кошки-мышки – с детских лет любимая забава моего брата. Но разве же место? И разве же время?

– Глупо это, Игнат! – Я хотел, чтобы получилось зло, а вышло жалко. – Все, я выхожу!

Я бы, наверное, и вышел, если бы не этот звук. Вода у противоположного берега забурлила.

На мгновение мне показалось, что затон вот-вот превратится в кипящий котел и я сварюсь в этом котле, как маленькая глупая рыбка. А потом я услышал слабый крик, и от страха не сразу понял, что кричит Игнат…

Брат бился в воде, точно пойманный в невидимую сеть. Вот откуда это странное бурление. Из-за тучи на мгновение показалась луна, и в эти мгновения я успел заметить, как он машет руками, как с головой уходит под воду…

Игнат тонул. Или не тонул, а сражался с тем, кто пытался утащить его на дно затона…

Я не стал раздумывать, я забыл даже о том, что плохо плаваю. Я ринулся вперед, спасать своего брата.

…Как же страшно, когда остаешься один на один с темнотой! Когда знаешь, что под тобой бездна, и в бездне этой притаился кто-то ужасный. Мышцы цепенеют уже не от холода, а от этого парализующего страха.

– Игнат! Где ты? – Я заорал громко, во все горло, силясь отогнать и страх, и темноту. – Я плыву к тебе, брат!

Доплыл ли я до противоположного берега? Не знаю. Знаю только, что выдохся от этой бессмысленной борьбы с собственным страхом. А мне еще Игната спасать…

Босых ног коснулось что-то холодное. Я подумал – водоросли. А потом на лодыжках сомкнулись крепкие пальцы, дернули вниз, утаскивая на дно. Не врал Степка про ведьму…

Я закричал, в горло хлынула вода, выдавливая из легких остатки жизни. Как же я хотел жить в тот миг! Я сражался с невидимым противником со звериной яростью. Я даже сумел на секунду вырваться из его мертвой хватки и вместе с речной водой хлебнуть упоительно сладкого воздуха. А потом ведьма накинулась на меня сзади, вцепилась в плечи, снова поволокла в свое мертвое царство. Теперь уже навсегда, потому что сил на борьбу у меня уже не осталось. И сам не спасся, и брата не уберег…

Смерть моя была холодной. Холодная темнота вокруг, холодные ведьмины объятья. И только в груди – разрывающий легкие огонь.

…Я был почти мертв, когда в волосы мои вцепился кто-то крепкий и злой, потащил вверх, туда, где воздух и жизнь. Да только поздно, смерть уже не выпустит меня из своих когтистых лап.

Холодно…

И темно…

И обидно до слез…

– …Барин, да пусти ж ты меня к нему! Дай я сам, ба-а-а-рин!

В этом испуганном визгливом крике я сразу узнал голос Степана.

– Говорил же, не лезьте в затон! А вы что?! Хозяин с меня шкуру за вас спустит! А ну как не очнется Андрей Владимирович-то?