Куплю твою жизнь (СИ) - Рахманина Елена

Его девица ничего не понимает, но явно ощущает неладное. Засеменила на тонких шпильках за ним. Дёрнула его за рукав, а он будто только в этот момент и вспомнил о её существовании. Коротко ей гаркнул что-то сквозь зубы. Раздражённо. И она, отпрянув, как от удара, встала столбом. Больше девушка моего внимания не задержала, и, испытывая извращённое удовлетворение от увиденного, я вцепилась взглядом в Ратмира.

Будто друг семьи, которого ждали, Сабуров занял свободный стул, устроившись прямо напротив меня. Смотрел мне в глаза бесконечность. И от этого взгляда завибрировали все внутренности.

Я совершенно его не понимала. Сохраняла наш зрительный контакт, словно за столом и не было больше никого. Видела человека, находящегося на грани. На грани эмоций. На грани срыва. Словно всё это время он себя контролировал. Или убеждал, что может сдерживать чувства. И вот плотину прорвало, стоило ему увидеть очевидное доказательство моей измены. С собственным мужем.

Читала по его глазам, что до этого момента он ещё мог как-то жить. Существовать с мыслью, что я с другим, но сомневаться в том, что отдаюсь ему. А сейчас…

Тысячи раз я думала, а мог ли он меня украсть, забрать от Юрасова. Себе. И каждый раз приходила к выводу о том, что для него это стало бы унижением. Ему куда проще меня убить. Чтобы не мучиться. После моего предательства он не смог бы меня терпеть даже в качестве любовницы.

Положил свой огромный кулак на стол. Натянутая кожа на разбитых костяшках белела, выдавая напряжение. Опустила на него взгляд, опасаясь, что, если он один раз им ударит, весь ресторан разлетится в щепки. И подняла на него ресницы, затравленно наблюдая.

Казалось, из всей нашей компании только Аня сидела совершенно спокойно. Не особо отвлекалась на незваного гостя. Она, конечно, знала, кто отец Мишки, может, поэтому не волновалась.

А вот я переживала сильно.

— Надеюсь, не помешал? — Сабуров задаёт вопрос, и его губы искривляются в подобии улыбки. Искусственной и натянутой, куда больше похожей на зловещий оскал.

В глазах плескается ярость.

Юрасов доволен. Не смотрю на него, но ощущаю это.

Я уже не верила, что дело только в той певичке, которую трахнул в своё время Сабуров. Для него они наверняка были все на одно лицо. Может, только жена Юрасова немного выделялась из толпы. Тем, что была недосягаема и вызывала любопытство. Готова красотка рискнуть богатым мужем и сытой жизнью ради ночи с таким, как Ратмир?

Очевидно, готова.

Любая была бы готова.

Но не зародился ли конфликт раньше, а певичка стала лишь катализатором?

— Помешал, — отвечает Юрасов. Не вижу, но слышу насмешку из его уст. — У нас семейный праздник. Сынок у меня родился.

Сабуров переводит медленный взгляд на мальчика. Мишка весело улыбается, отвечая на улыбку Ани. Агукает. Ресницы пушистые, тёмные. Картинка, а не ребёнок. Смотрит на него долго. Пристально.

Во мне зарождается паника. Вдруг он сейчас поймёт, что это его сын? Сможет ли он определить его возраст? Если узнает, что Мишка его, то отнимет. В этом я не сомневалась. В первую очередь для того, чтобы наказать меня. Причинить адскую боль.

— Как жаль, что ты не увидишь его взросления.

Скрытая в словах угроза заставляет меня смотреть на него широко распахнутыми глазами. За столом столько людей, даже сын Юрасова, и каждый свидетель.

— Старый ты уже, Алексей, о душе пора задуматься.

Юрасов злится. Напрягается. Я ощущаю исходящие от него вибрации злобы. Хочется ему тягаться с Ратмиром, но силы неравны.

Передо мной сидел потрясающе красивый мужчина. А рядом — амбициозный дед.

— Сколько ребёнку? — вопрос Сабурова, от которого волосы на голове зашевелились.

— Семь месяцев, — нервно перебиваю Юрасова, который тоже пытался ответить, — к сожалению, он родился на два месяца раньше срока.

Ратмир очень медленно прикрывает глаза. И в этот момент именно я ощущаю боль. А ещё острую потребность подойти к нему и положить руки на щёки. Провести пальцами по сомкнутым векам, по плотно сжатым губам и стереть ту эмоцию, которую вижу. От которой так плохо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сабуров не стал задерживаться. Поднялся из-за стола и ушёл. Вот так, молча.

А спустя неделю Юрасов домой не вернулся. Меня это не удивляло. Он часто оставался в своей квартире в Москве или мог сорваться и уехать за границу. С любовницей. Не знала, кто она. Но не удивилась бы, узнай, что он соврал мне. Не сдержал слова и трахал мою мать.

Но, откровенно говоря, меня даже это уже не особо заботило.

Телефон затрещал, и я увидела входящий номер. Адвокат Юрасова. Мы с ним обсуждали брачный договор.

— Серафима, здравствуйте, — доносится с того конца провода.

— Здравствуйте, — вторю ему.

— Должен сообщить вам печальную новость. Ваш муж скончался.

Я медленно оседаю на софу, расположенную в комнате сына. Стискивая пальцами телефонную трубку.

— Как это произошло?

В голове тысячи предположений. Пулевое в лоб казалось самым очевидным.

— Сердечный приступ. Врачи ничего не могли с этим поделать. Примите мои соболезнования. Нотариус вызовет наследников, чтобы огласить завещание.

В голове полный бардак. По брачному контракту я ничего не получу, если наш брак закончится раньше намеченного двухлетнего срока. Что же будет теперь?

Мишке ещё нужна поддерживающая терапия, и я ощущала спокойствие, доверяя его лучшим врачам. Но что меня ждёт дальше?

Не сомневалась, что обо мне в завещании не будет ни слова. Да и зачем? Я ведь была лишь пешкой в игре мужа.

Через день тело Юрасова похоронили в закрытом гробу. Почему в закрытом, мне так никто и не смог объяснить внятно. Просто так пожелал покойный. Но разве кто-то в здравом уме высказывает подобные пожелания?

Правила обязывали взять с собой Мишку. Но мне не хотелось, чтобы он так рано познакомился со смертью. И всё же присутствия на похоронах избежать не удалось.

Я выглядывала в толпе Сабурова.

Не знала, он ли послужил причиной смерти или нет. Но всё казалось слишком странным. Мутным. Особенно закрытый гроб.

Адвокат Юрасова приехал за мной и Ильёй через пару дней после похорон.

Сын Юрасова выглядел подавленным. Но особых страданий на его лице я не обнаружила. Смерти отца он, может, и ждал, но не желал.

— Спичка Серафима Петровна наследует долю, принадлежащую Алексею Алексеевичу Юрасову, зарегистрированную на офшорную компанию.

Нотариус оглашает стоимость доли, и мои коленки подгибаются. Несмотря на то, что я сижу в кресле.

Я помню эту компанию. Одним из её участников является Сабуров. Именно о создании этой организации говорили на той встрече, когда Ратмир залез мне в трусы. Эксгибиционист хренов. Именно эта компания способствовала миру между ними. Так мне казалось.

Но почему же доля досталась мне? Ведь её озвученная стоимость просто огромна. Уму непостижима.

— Серафима, я должен вас предупредить, — после нотариуса адвокат увёл меня в сторону от чужих ушей.

— О чём? — Я всё ещё ощущала себя контуженной.

— Я не должен бы вам это говорить. Но… — Он мнётся, словно внутренне сопротивляясь. — Откажитесь от этой доли и уезжайте из страны.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ни Сабуров, ни Ямадаев, как участники общества, не оставят вас в живых. Им просто это невыгодно. Цена вопроса гораздо выше, чем вам кажется. Поэтому откажитесь от наследства.

Глава 57

Я смотрела в глаза адвоката и понимала, что он не лукавит. Не врёт.

— Они опасные люди, с такими лучше не связываться.

Горько усмехаюсь, зная, насколько может быть опасен Сабуров. Сделавший меня вдовой. В том, что это его рук дело, я даже не сомневалась. А вот волнует ли моя жизнь второго участника — непонятно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Однако фраза «не оставят в живых» не требовала дополнительных разъяснений. В ушах шумело. Я вновь оказалась в ловушке. И не понимала, как из неё выбраться.