Шаляпин в Петербурге-Петрограде - Виталий Дмитриевский

престарелых актеров (ныне Ленинградский дом ветеранов сцены), на

Крестовском острове. Шаляпин еысоко ценил талант Савиной, восхищался

незаурядной личностью актрисы. Певец часто бывал на Крестовском острове в

Доме престарелых актеров, беседовал с его обитателями, пел для них,

неоднократно помогал им материально.

Шаляпин по-прежнему был близок с петроградскими художниками. Он

желанный гость на репинских «средах» в Куоккале, на «четвергах» И. И.

Бродского. В квартире художника Бродского — в доме №29 на Широкой улице

(ныне улица Ленина) — Шаляпин встречался с А. И. Куприным, В. В.

Маяковским, А. И. Свирским, Н. Н. Самойловым, Ю. М. Юрьевым, Н. Н.

Ходотовым, И. Я. Гинцбургом и многими другими деятелями искусства.

Но чаще всего Шаляпин проводил свое свободное время у А. М. Горького. В

эти годы Горький много Думал об организации концертов и спектаклей для

рабочей аудитории. Ему хотелось, чтобы рабочие услышали выдающихся

русских музыкантов.

Шаляпин готов был петь для рабочих, но ему не сразу удалось получить от

городских властей разрешение на эти выступления. В «Биржевых ведомостях»

22 февраля 1915 года было напечатано сообщение: «Шаляпин вторично

возбудил ходатайство о разрешении ему устроить в Народном доме бесплатный

спектакль для рабочих... Первое ходатайство пока оставлено без ответа».

Спектакль все же был назначен на 19 апреля 1915 года. Но накануне

градоначальник стал уговаривать Шаляпина отменить спектакль, грозился

запретить его. Шаляпин твердо заявил, что не отменит спектакль. Переговоры

были мучительны и закончились поздней ночью.

На следующий день, в два часа, Шаляпин пел «Бориса Годунова» огромной

четырехтысячной аудитории в Народном доме. Основную массу зрителей

составляли представители рабочих организаций, заводов и фабрик. В зале

находились А. М. Горький, А. Н. Тихонов (Серебров), В. В. Маяковский.

Порядок в зале поддерживали сами рабочие. По окончании спектакля депутация

горячо благодарила Шаляпина.

— Я сам вышел из народа, — сказал артист в ответ на приветствия, — и

счастлив, что моя давнишняя мечта — выступить перед народом —

осуществилась.

В газете «Русское слово» был помещен отчет о выступлении Шаляпина.

«Когда я вышел на сцену, — вспоминал впоследствии Шаляпин, — четыре

тысячи публики встретили меня каким-то каменным молчанием, но тотчас же,

как только я пропел первый выход, — весь зал изумительно дружно отозвался

каким-то особенно коротким и резким рукоплесканием. Воистину рукоплескало

единое существо, и снова я почувствовал, что рабочая масса удивительно

дисциплинированна и единодушна. После этого, в антракте, я испытал реакцию,

которая была естественна после целых суток напряжения, — я заплакал и уже

продолжал играть вполне легко, с большим подъемом. Рабочий народ не

скупился на одобрения и каждый раз давал мне почувствовать свое

единодушие...»

После спектакля Шаляпин появился из-за кулис уже без грима и услышал

крики «спасибо!». Певец был очень взволнован приемом публики. Когда

Шаляпин выходил из театра, толпа рабочих захотела попрощаться с ним и

проводила его к автомобилю «с такой деликатностью, которая положительно

восхитила» певца.

«Это — мелочь? Нет, — писал впоследствии Шаляпин. — Эта деликатность

свидетельствует об уважении рабочих к человеку-артисту. В той публике,

которой я служу, это уважение не так развито, моя обычная публика смотрит на

меня как на человека, которому она платит деньги и которого поэтому считает

принадлежащим ей, обязанным преклоняться перед нею».

Шаляпин мечтал о новых спектаклях и концертах для рабочих, но понимал,

какие трудности ему предстоят. На такого рода концерты косо смотрели и

градоначальник, и полиция. И все-таки Шаляпин с глубокой убежденностью

говорил:

— Я буду устраивать подобные спектакли — они так радуют меня, и, я

надеюсь, не бесполезны для людей, трудом которых живет наша страна.

Начинание Горького — организация концертов для народной аудитории, —

подхваченное Шаляпиным, имело огромный смысл. Примечательно, что о

памятном спектакле Горький написал революционеру-праздисту С. В.

Малышеву, находившемуся в сибирской ссылке: «Сообщаю новости, начиная с

приятных.

19 апреля Федор Шаляпин дал бесплатный спектакль для рабочих в

Народном доме... Народу собралось до четырех тысяч человек, пел «Бориса

Годунова». Билеты распространялись через больничные кассы... Осенью он дает

другой спектакль для рабочих. Пойдет «Фауст». Летом по рабочим районам

будут организованы концерты Зилоти, один уже состоялся на Путиловском

заводе 3 мая. На все это есть спрос, и спрос этот должен быть удовлетворен...

Шаляпину был триумф и в театре, и на улице. Но не думайте, что ему не

напомнили о том, о чем следозало напомнить. Восемь заводов написали ему

очень хорошее письмо, такое хорошее, что он, читая, плакал, а в письме было

сказано, что ему, Федору, никогда ни пред кем на коленки вставать не

подобает. .»

В письме, о котором упоминает Горький, рабочие писали: «Вышедший из

глубин демократии, ею рожденный, в силу гениальной одаренности занявший

одно из первых мест среди русских художников, вы были для нас символом

растущих в недрах демократии творческих сил. И было время, когда вы были

верны ее стремлениям, так ярко выразившимся в памятные годы русской

революции. Демократическая Россия по праву считала вас своим сыном и

получала от вас доказательства вашей верности духу, стремлениям, порывам и

светлым идеалам. Но «не до конца друзья ее пошли на пламенный призыв

пророческого слова». В день, который так же резко запечатлелся в нашей

памяти, как и первый день вашей славы, вы ясно и недвусмысленно

ренегировали из рядов демократии и ушли к тем, кто за деньги покупает ваш