Под крылом Ангела - Алиса Лунина

— А шубу, — добавила она, — так и быть, вам оставлю. Хотите, почистите и носите, от щедрот моей души!

Эдуард попытался увязаться за ней, но Виктория смерила его взглядом, от которого можно было скончаться на месте.

— Ну до чего неприятная баба! — сказала Марианна, когда за Викторией захлопнулась дверь.

Эта реплика почему-то вызвала у Барбары дикий хохот. Она смеялась просто до колик, пока из этого состояния (то ли действительно спасительного веселья, то ли истерики) ее не вывела Зоя.

Она зашептала ей на ухо что-то ободряюще-нежное — про то, что никому не даст ее в обиду и что теперь все будет хорошо. Бася кивнула, хотя ей казалось, что хорошо уже не будет никогда.

— Ой, смотрите! — вскрикнула Марианна, указывая рукой в сторону окна. — Этот белый, который все время за нами наблюдал, доволен, что все живы. Улыбается и крыльями машет! И даже похвалил меня за благоразумие, сказал, что я хорошая, добрая девочка!

— Конечно, вы хорошая, — сказала Зоя. — Вы идите домой, Марианна, отдохните, выспитесь. Завтра все наладится и начнется новая жизнь!

Марианна задумалась, и вдруг в ее лице появилось какое-то озарение:

— Я поняла! — воскликнула она. — Теперь я все поняла! Того Эдуарда — настоящего и правильного — больше нет! Может быть, он умер или его украли инопланетяне, а этот — другой! Влез в его тело и им притворяется!

Она с ненавистью посмотрела на Эдуарда и даже топнула ногой.

— Убить бы его, растереть в порошок, оторвать пару конечностей…

Эдуард на всякий случай отодвинулся от бывшей жены подальше…

— Но только зачем? Зачем он вообще мне нужен? — Последнюю фразу Марианна произнесла весьма осмысленно, озадачив присутствующих. — Писательница, забирай! Дарю! — великодушно объявила Марианна.

— Я что — новогодний подарок? — возмутился Эдуард и бочком-бочком стал двигаться к выходу.

Как ни странно, задерживать его Марианна не стала.

Услышав стук захлопнувшейся за Эдуардом двери, Бася горько вздохнула: «Да что же это, люди добрые?! Столько выкуренных сигарет, выпитого коньяка, растраченных нервов — и все ради такого бездарного финала? Чтобы я еще когда обольстилась химерой под названием любовь?! Да ни за что, никогда! Присягаю!»

К Зое подошел Павел и взял ее за руку.

— Идем!

Уверенно так сказал, по-мужски.

А Зоя, вместо того чтобы поинтересоваться, куда и зачем, спросила:

— Ты уверен? — И пошла за ним.

Барбара хотела было удержать ее, но промолчала.

Ей почему-то вспомнился день, когда она впервые увидела Зою.

Девочка, возникшая на пороге, — такая худенькая, стеснительная, — вызывала желание опекать ее, направлять… Правда, эта глупышка почему-то упрямо отказывалась от опеки и помощи. И однажды Бася не без удивления поняла, что Зоя сильная — в таких вот хрупкеньких девочках может таиться недюжинная сила, силища. Горы свернет, если есть ради чего или ради кого. А еще Зоя независимая, глубокая и сложносочиненная, короче говоря, равная ей, Барбаре. И тогда все «дежурное» из их отношений ушло, и появились искренность и сестринская теплота.

— Это ваша сестра? — спросил Иван.

Бася кивнула:

— Да. Сестра. Видите — бросила меня и ушла с этим мальчишкой, да еще с таким лицом, будто уходит навсегда.

— Там, кажется, настоящее чувство, — улыбнулся Иван.

— Вы считаете? — растерялась Бася.

Неужели она чего-то не заметила? Интересно, когда они с Павликом успели? А впрочем, что там… Любовь — материя такая… Огнеопасная. В одно мгновение может полыхнуть.

— Вот я и осталась совсем одна, — вслух произнесла Бася, в общем-то ни к кому конкретно не обращаясь.

Но Иван принял на свой счет: начал убежденно и заинтересованно говорить ей что-то ободряющее. Пожалуй, так заинтересованно, что даже окружающим стало заметно.

— Вы только посмотрите! — расхохоталась Марианна. — Писательница уже нашла себе нового хахаля! Мужчина, не поддавайтесь!

Иван улыбнулся:

— А мне можно! И «поддаваться», и встречать Новый год где угодно и с кем вздумается. И моя жена не придет, просто потому, что у меня ее нет.

Бася не удержалась от иронии:

— Боже, какое счастье! Еще и вашей жены я бы точно не выдержала!

Марианна неожиданно миролюбиво заметила:

— А может, я и не права насчет писательницы, может, она нормальная женщина и не заслуживает, чтобы ей глаза выкалывали… Кто ее знает… Вы сами тут разбирайтесь. А я пойду.

Уже уходя, она обернулась и весело сказала:

— Начинается новая жизнь! Будем считать, что тот период жизни закончился и начался другой! В голубом цвете! Все голубое-голубое. Как считаешь, Барбара?

Бася вымученно улыбнулась:

— Цвет неба? Неплохая идея!

Она простила Марианне угрозы и бранные слова — сразу все, оптом.

Ну, сошел человек с ума, что здесь такого? И то сказать — в наше время сложно сохранить трезвость ума и ясность мысли.

Надо будет потом предложить ей обратиться к Павлу Петровичу, вдруг он ей поможет? Если Марианна видит ангелов, может, ее случай не безнадежен?

— Але, а что тут происходит? — Заспанная Наина с удивлением обвела глазами порядком разоренную гостиную: — Во нажрались! — Потом осеклась: — Или что-то другое?

— Другое, — кивнула Бася, но в детали, правда, вдаваться не стала, пообещав когда-нибудь потом, при иных, более благоприятных, обстоятельствах в подробностях рассказать Наине, что произошло этой ночью и как той повезло, что она все безмятежно прохрапела.

— До чего ж ты дошла, женщина? — укоризненно поджала губы Наина.

Бася запросила пощады:

— Пожалуйста! Только не теперь! Избавь меня от нравоучений и упреков. Сейчас я этого не выдержу! И вообще — кто из нас без греха?! Имей сострадание, старая ведьма!

Наина вздохнула:

— Ладно. Помилую. Но потом три шкуры с тебя спущу, закормлю нотациями и наставлениями. Ты у меня станешь добропорядочной женщиной! — С этими словами Наина удалилась, предварительно взяв с Ивана обещание, что он присмотрит за порядком, «если что».

Протрезвели Снегурочки. Первым из забытья восстал Митя. Вошел, покачиваясь, обвел всех мутным взглядом и промычал нечто невнятное.

— А, проспались?! Уволю! — гаркнул Чувалов, отчего Митя сразу протрезвел. Тут и Витя очухался. Приполз за напарником.

— Восставший из ада-2, — прокомментировал Чувалов. — Ну что, уроды, завтра вас обоих в расход пущу! И найму себе трезвенников!

— Шеф, босс, партайгеноссе, отец родной, прости! — замямлили Снегурки и повалились Чувалову в ноги.

— А ну пшли вон, — брезгливо приказал он. — Завтра будем разбираться.

Понурые Митя и Витя удалились, храня скорбное молчание.

— Ну, вот так: остался без любовницы, охраны, оружия и смысла жизни! — грустно констатировал Чувалов.

Невеселые жизненные итоги он почему-то решил подбить под Эвору — снова включил проигрыватель и под знойные островитянские напевы, обхватив буйную голову руками, закручинился.

Семен тяжело вздыхал и бросал на Соню такие горячие, проникновенные взгляды, что та зарделась.

Непонятно, какие мысли и настроения навевали Чувалову песни Сезарии, но только он вдруг ни с того ни с сего выдал:

— Ох, и дуры вы, бабы!

Бася вяло поинтересовалось, кого конкретно из баб он имеет в виду. Оказалось — ее.

— Это почему же?

— Да потому, что не сумела распознать дешевку! — усмехнулся Чувалов. — Вот от тебя, Ивановна, не ожидал! С кем ты связалась? Ведь этот актеришка весь из себя фальшивый! Тьфу, а не человек!

Басе стало неудобно и даже стыдно. Чтобы скрыть смущение, она холодно ответила:

— Что поделаешь, Семен, где в наше время взять настоящего мужчину?

— Дак вот он! — Чувалов указал на Ивана.

Бася смутилась.

— Точно тебе говорю, Ивановна, — продолжал Чувалов, — присмотрись к нему, — и сказал фразу, которая Басю изрядно озадачила: — Понастоящее актеришки будет!

Она промолчала.

— Кстати, Ваня, верни пистолет! — попросил Чувалов.

— Без дураков? — уточнил Иван и после минутного раздумья протянул Семену его оружие.

— Зря вы это, — тихо сказала Барбара. — Кто его знает…

Чувалов положил пистолет в карман и обратился к Соне:

— Ну и что мне теперь прикажешь делать, дорогуша? И так, и этак пытался тебя вернуть, и по-хорошему, и с угрозами — все без толку! Что ж теперь?

— Да, что теперь? — усмехнулась Соня. — Опять будешь угрожать? А на меня теперь твои угрозы не действуют! Надоело! И вообще, Семен, знай, я тебя никогда не любила!

А вот это было жестоко.

Раздался рев раненого зверя. Чувалов зашатался, как от выстрела.

— Не любила?! Ну, тогда мне совсем ничего не надо!