Американский синдром - Овидий Горчаков

Осенью 1973 года наш семейный адвокат познакомил нас с Ричардом С. Каном, адвокатом в Хантингтоне, штат Лонг-Айленд. Предварительно изучив дело, мистер Кан покачал головой и сказал, что вряд ли мы добьемся справедливости, но согласился взяться за это дело. Он предупредил нас, однако, что мы не должны антагонизировать конгресс и министерство юстиции, которое мы тогда штурмовали. Он сказал, что надо нажимать на факты, а не на эмоции…»

ТРЕТЬЕГО ПУТИ НЕ ДАНО…

«Мистер Кан, — продолжал читать Грант, — сразу же наткнулся на железобетонное сопротивление со стороны вашингтонских бюрократов. Кана пугали тем, что дело Мак-Дональда могут подвести под пятилетний статус о давности убийств третьей степени, хотя Кан не понимал, как можно считать убийства Мак-Дональдом жены и двух детей непредумышленными. Однако наше дело, как мы теперь сознаем, висело на волоске. И все же мистер Кан установил, что мы имеем право подать уголовную жалобу с просьбой о возобновлении дела против Мак-Дональда окружному судье в городе Роли, штат Северная Каролина. Мы сделали это в конце апреля 1974 года.

Судья Алджернон Батлер не знал, как ему поступить. Он боялся вызвать гнев министерства обороны, сомневался в поддержке со стороны министерства юстиции. Однако в правительстве не было уже ни президента Никсона, ни его министра обороны. Давно сменился и министр юстиции. Мы, Кассабы, не собирались отступать, а законных поводов для отклонения жалобы не находилось. Как типичный бюрократ, судья Батлер обратился в вышестоящую инстанцию — к самому генеральному прокурору Уильяму Сэксби. Сэксби решил поручить разбор этого дела федеральному большому жюри. В начале 1975 года это жюри предъявило Мак-Дональду обвинение в трех убийствах первой степени.

Как мы выяснили потом, генеральный прокурор поручил это щекотливое дело, связанное с национальной безопасностью, известному своей принципиальностью среди беспринципных юристов судебному адвокату Виктору Уорхейду. Выступая прокурором, он сумел упрятать за решетку вконец разложившегося бывшего губернатора штата Иллинойс и судью Отто Кернера и известного мафиози Кармина Персико, по прозвищу Змея. Уорхейда так взволновало дело Мак-Дональда и так возмутили попытки властей замолчать его, что он отложил свою отставку и решил тряхнуть стариной. Несмотря на сопротивление все тех же бюрократов, он сумел добиться созыва федерального большого жюри в Роли, причем собралось оно втайне от средств массовой информации, поскольку Уорхейд опасался поднять против возобновления дела Мак-Дональда оппозицию в Вашингтоне.

По настоянию Уорхейда останки Колетт и ее детей были эксгумированы и тщательно изучены экспертами судебной медицины. Адвокат Мак-Дональда Бернард Сегал из Сан-Франциско заявил протест против эксгумации. Мак-Дональд возмущался: зачем, мол, тревожить прах самых любимых им людей!

В августе 1974 года он был вызван федеральным большим жюри в Роли. Уорхейд допрашивал его там на протяжении целой недели, все более укрепляясь во мнении, что Мак-Дональд убийца. Однако его адвокат Сегал стойко защищал его, ссылаясь на реабилитацию его военно-следственными органами, цитируя резолюцию полковника Уоррена Рока: «Все обвинения против капитана Джеффри Мак-Дональда снимаются, поскольку все они не подтвердились и лишены всякого основания». Так закончилось восьмимесячное следствие в 1970 году, проведенное армейским отделом уголовных расследований. С другой стороны, Сегал утверждал, что военные следователи крайне небрежно вели следствие с самого его начала. Они и чины военной полиции затоптали в квартире Мак-Дональдов все следы пришельцев-убийц. Один военный следователь звонил по телефону, забыв, что надо было сохранить отпечатки пальцев на трубке и аппарате. Кто-то поставил на полу стоймя цветочный горшок, земля из которого была рассыпана по полу. Вся эта публика оставила в квартире Мак-Дональдов целый коллаж своих отпечатков пальцев и следов, уничтожив почти все прочие. Квартиру догадались опечатать лишь через два часа.

Уорхейд, соглашаясь с тем, что военные вели следствие с преступной небрежностью, нажимал на то, что военные власти с самого начала активно стремились не выяснить истину, а оправдать Мак-Дональда. Первому допросу Мак-Дональда подвергли после его выхода из госпиталя только через шесть недель после убийств. Его военный адвокат сказал ему, что он и его помощники уже месяц трудились над его защитой. Одного из помощников защитника затем назначили помощником прокурора, явно ведя дело к оправданию Мак-Дональда. Недобросовестно вели себя и военные психиатры, назначенные защитой. Они заявили, что Мак-Дональд по психическому своему складу не был способен на совершение трех таких ужасных убийств. И пятеро из шести врачей ложно показали, что по крайней мере одно из его ранений (прокол легкого) могло стать летальным! Таковы ныне понятия наших военных врачей о своей профессиональной чести и этике!

В октябре 1971 года повторное следствие в Форт-Брагге провели присланные из Вашингтона трое военных следователей, но и они присоединились к мнению тех, кто считал Мак-Дональда невиновным.

Мак-Дональд надеялся, и его адвокат Сегал вместе с ним, что федеральное большое жюри оправдает его. С такой надеждой улетел он в Калифорнию. Но жюри работало еще целых шесть месяцев! И 24 января 1975 года Мак-Дональд был арестован у себя дома в Хантингтон-Биче по федеральному ордеру, подписанному судьей Алджерноном Батлером. На него надели наручники. Залог, под который он мог быть освобожден из-под стражи, был определен в 500 тысяч долларов. Необычайно высокая сумма залога показывала, что судебные власти опасались, что Мак-Дональд, обвиненный федеральным большим жюри в убийстве своей жены и двух детей, попытается скрыться от правосудия. Мак-Дональда посадили в тюрьму графства Орандж.

Его адвокат немедленно обжаловал решение о назначении суммы залога в полмиллиона долларов. После двухдневного разбирательства суд постановил снизить сумму залога до 100 тысяч долларов. И такова была сила обаяния преступника, так умел он очаровывать людей, что эта сумма была собрана за восемнадцать часов его сослуживцами по больнице святой Марии в Лонг-Биче! Около сорока человек, знавших его всего около года — врачи, медицинские сестры, бывшие его пациенты, полицейские, пожарники, — охотно отдавали ему свои деньги! Многие из них готовы были замолвить за него доброе словечко на суде! Так Мак-Дональд снова вышел на свободу, вернулся на работу в больницу, где коллеги встретили его как святого великомученика.

Мистер Уорхейд, ныне находящийся в почетной отставке, сообщил нам, что решение о прекращении дела капитана «зеленых беретов» Мак-Дональда подписал сам начальник военно-судебного ведомства США, то есть главный, верховный судья армии, бригадный генерал Уилтон Б. Перенс-младший, с разрешения, а вернее, по указанию министра обороны Мелвина Лэйрда, преемника Макнамары. Он советовал нам остерегаться любых попыток задеть честь «зеленых беретов» и армии в целом. А у нас этого и в мыслях не было. Мы сожалеем, что прокурор А. Б. В. Крейг придерживается иных взглядов, но уважаем его принципиальность и желаем заявить об этом. Но если эта самая принципиальность спасет убийцу нашей кровной родни, то лучше бы ее не было. Мы простые люди и знаем, что не нам перевоспитывать этот мир, где отцы убивают своих детей…»

«Для заключительного слова — писал в пресс-релизе прокурор Крейг, — я также приберег целый ряд аргументов в поддержку обвинения. Так, я обнаружил факты аморального поведения Мак-Дональда в ня-чанговском госпитале, установил, что за год работы в этом госпитале «зеленых беретов» он спал едва ли не со всеми медицинскими сестрами своего отделения и других отделений. Не ограничиваясь этим, он ходил с другими медиками-офицерами в местные бордели. Сначала он долго отказывался от всяких наркотиков, даже от марихуаны, но затем перепробовал их все, вплоть до героина и опиума, оправдывая себя тем, что они ему необходимы для снятия перегрузок и стрессов на работе. Во время обработки больших партий раненых он налегал на амфетамины. Развращение Мак-Дональда дошло до того, что он, как свидетельствуют факты, сожительствовал одно время с женой своего начальника полковника Кингстона. Вернувшись в Штаты, он посещал «кошкины дома» в Фейетвилле, но все это были лишь цветочки. Ягодки появились во время групповых оргий «зеленых беретов» в мотеле «Сердце Фейетвилла» и других мотелях и отелях Северной Каролины, которые, как выяснилось, начались с банкетов по случаю получения офицерами-зеленоберетчиками «серебряных крыльев» — нагрудных знаков парашютистов-десантников. Командование смотрело на них сквозь пальцы, хотя догадывалось, что они выродились в безобразные оргии. Так, Мак-Дональд лично участвовал в так называемых «свадьбах спецвойск», которые можно было бы назвать скорее «собачьими свадьбами». Характерно, что на предварительном следствии, проведенном военными криминалистами, Мак-Дональд упорно отрицал свое участие в этих оргиях. А одно участие в них камня на камне не оставляло от его репутации образцового семьянина. Кстати, когда этого «однолюба» поселили после выхода из госпиталя в комнате дома для офицеров-холостяков, к нему почти сразу стала приходить медицинская сестра, с которой у него и ранее была связь.