Американский синдром - Овидий Горчаков

«Хорошая, своевременная разведка — цель весьма похвальная в нынешнем опасном мире. Но что мы должны думать о директоре ЦРУ, шедшем на поводу у пентагоновских оценок численности боевых сил противника во Вьетнаме, занижавших ее вдвое в стремлении доказать, будто мы шли к победе!.. Что мы должны думать о спасательной операции в Сон Тее?[9] Однажды один сотрудник ЦРУ (некий Риччио) решил подать в отставку из-за статистического подлога и попросил Хелмса, чтобы он принял его. «Хелмс спокойно спросил, — пишет Пауэрс, — так ли уж это важно. Сотрудник разозлился и вспомнил Сон Тей: «На кону были человеческие жизни!» Хелмс, — продолжает Пауэрс, — все это время сидел с бесстрастным лицом игрока в покер, а когда Риччио закончил, заговорил о разрыве между поколениями».

А Пауэрс отнюдь не обличитель, он философски заключает, что ЦРУ является лишь «одним из фатальных фактов современной жизни, таких, как налоги, тюрьмы, армии».

Вспомнил Грант, как, вернувшись из Бад-Тёльца на родину, вздумал под хмельком позвонить Ричарду Хелмсу, чтобы высказать чифу ЦРУ, что он думал об операции «Падающий дождь». Выяснил номер телефона — 301/652-4122. Потратили кучу серебра, звоня из нью-йоркского автомата, но секретарши Хелмса — по голосу понятно было, что это не какие-нибудь мымры, — все время говорили, что его нет на месте. Тогда он узнал номер телефона министра обороны Мельвина П. Лейрда — 301/652-4449. Та же история. Пришлось плюнуть. Да и что было бы толку от пустой ругани! И тогда впервые он подумал об обличительной книге…

ВСАДНИКИ АПОКАЛИПСИСА В ЗЕЛЕНЫХ БЕРЕТАХ

Не смыкая глаз, не выходя из дома, поддерживая себя черным кофе, сигаретами и противосонными таблетками, работал Грант над статьей для газеты. Впервые после вьетнамской войны принимал он бодрящие пилюли. Попробовал было взбадривать себя дешевым бурбонским, но этот хваленый эликсир бодрости вызывал лишь кратковременное приятное возбуждение, проясняя голову, но очень скоро наступало утомление, мозги затуманивались.

Просмотрел газеты, прочитал все сообщения и комментарии о суде в Фейетвилле, но ничего нового не нашел. Только защитник хвастался в интервью:

«О, у меня было еще много фокусов спрятано в рукаве: например, я готов был в самый подходящий момент отвести старосту жюри, потому что он был гробовщиком, владельцем похоронного бюро, и потому заинтересован в том, чтобы моего клиента казнили, а тело отдали ему! Представьте себе, что его люди даже раздавали бумажные веера у дверей суда с рекламой: «Никто так дешево и элегантно не похоронит вас, как наше похоронное бюро «Вечный сон» в Фейетвилле!..» Кроме того, я составил список из семи присяжных, у которых были маленькие дети или внуки, что могло предубедить их против моего клиента. Нет, я не допускал поражения в этом деле. Почти никто из моих клиентов не подвергся смертной казни. Как человек просвещенный и гуманный, я в принципе против нее…»

Статью закончил в срок, указанный Десантисом, отвез ему в издательство и отдал секретарше — Тони не было на месте, ушел в кино смотреть «Апокалипсис сейчас».

Вечером отсыпавшегося Гранта разбудил телефон.

— Хелло, Джонни! — заговорил Тони Десантис. — По-моему, все это очень интересно, только очень уж длинно и многословно. Ты же пишешь для газеты, и эта газета не «Нью-Йорк таймс», воскресным выпуском коей можно убить не муху, а человека. Но все это не пропадет — пойдет в твою книгу. Кстати, ты видел «Апокалипсис» Фрэнка Копполы? Нет? Так тебе обязательно надо посмотреть этот фильм. Посмотришь и напишешь рецензию, отзыв: «Апокалипсис» глазами «зеленого берета»…

— Бывшего.

— Вот именно. В этой картине много потрясающих мест, но я, слава богу, во Вьетнаме не воевал. Я послал тебе два билета на завтрашний вечер в «Парамоунт» на Бродвее.

— Зачем два?

— На всякий случай. Неважно. Коппола — большой мастер. А работа его поможет твоему бестселлеру. Синдром Вьетнама! Язва Америки! Комплекс всеамериканской вины. Сегодня — это тема номер один!.. Твои черноберетчики, суд над Мак-Дональдом, «зеленые береты», ставшие «ангелами ада», — все это начинит динамитом твою книгу!..

Кинофильм потряс его как ни один другой. Прежде всего потому, что он показывал как раз то, что было главным переживанием всей его жизни: действия команды зеленоберетчиков в тылу Вьетконга. И именно там, в Южном Вьетнаме, где он действовал сам: в тылу партизанских войск Вьетконга на границе Камбоджи.

Он не сразу смог разобраться в этом фильме — так поразил он его и оглушил. Сила фильма для него была в его натурализме: каждый выстрел был выстрелом, нацеленным в него, в его плоть, бившим по обнаженным нервам. И звучал каждый выстрел как настоящий, а не как хлопушка с рождественской елки, — потом он узнал, что режиссер Фрэнсис Коппола добился стереозвучания, полной полифонии, предельной, небывалой достоверности звука.

С не меньшим натурализмом показаны бои и зверства. Эти кадры брали его мертвой хваткой, терзали когтями, трясли так, что едва не вытряхнули из него душу, тянули из него жилы, сжимали железным кулаком сердце. И он, не старый еще человек, чуждый эмоциональной расслабленности, дрожал и трясся, и из глаз его лились слезы, и он забывал, что находится в зрительном зале кинотеатра, и чуть не визжал от ужаса в полный голос.

Напалм горел, как горит напалм. Ракеты рвались, как настоящие ракеты. Люди горели, страдали, умирали с той страшной простотой, с какой умирают они на войне, что так непросто описать на бумаге, что всегда остается приблизительным и условным и в батальной живописи, что вовсе пропадает, становясь возмутительно ненатуральным, на тесном телеэкране, особенно, как ни странно, в хроникальной съемке. Американские телевизионщики уверяли, что ежедневно вносили вьетнамскую войну в каждый американский дом. Нет, их обрывки хроники, снятые в цвете, преподносили лишь бледный эрзац войны, прививали равнодушие к ней. Прививка против тропической лихорадки никогда не напоминает настоящую тропическую лихорадку: прививка вызывает лишь легкое недомогание, а не страдания и смерть.

Но длинный и неровный фильм Фрэнка Копполы в целом не был достоверным, правдивым. То и дело острый фокус уступал обидной расплывчатости, словно запотевали, засвечивались его объективы. Коппола мог порой ярко высветить правду, но уж очень была она заземлена. Он не мог ни понять ее, ни объяснить, насиловал ее своими предубеждениями, предвзятыми представлениями. Чувствовалось, что он знает войну лишь из вторых рук.

Ночью Грант плохо спал из-за пережитой на фильме нервной встряски: лез к нему во сне командир команды «А» с лицом, не то освещенным заревом боя и пылающего напалма, не то обожженным напалмом, — это лицо на рекламном щите смотрело ему вслед с фасада кинотеатра после сеанса.

«Самая большая беда фильма «Апокалипсис», — писал Грант в статье, — состояла в том, что он вышел слишком поздно, много лет после окончания войны во Вьетнаме. А ведь первые сведения о зверствах зеленоберетчиков в Индокитае появились в американской прессе задолго до скандала вокруг массового убийства с участием лейтенанта Колли в Сонгми, о котором стало известно в 1970 году».

Цитируя апологетическую книгу Робина Мура «Зеленые береты», изданную массовыми тиражами в 1965 году, Грант привел описание карательной акции команды зеленоберетчиков и их сайгонских прихвостней с главной базы в Дананге в деревушке горцев из племени Бру в районе 1-го американского корпуса, на территории Южного Вьетнама, прилегающей к демаркационной линии на 17-й параллели, где протекала пограничная река Бенхай.

«Трагическое зрелище встретило нас в деревне. Восемнадцать горцев валялись в разных местах на земле, истекая кровью. Большинство из них были сторонниками Вьетконга, но и другие во главе со старым вождем, который желал лишь, чтобы его народец жил в безопасности от обеих воюющих сторон, лежали мертвыми. Из многих домов неслись крики и стоны — туда были посланы наши люди. Через двадцать минут на деревенскую площадь осторожно снесли пятнадцать раненых детей в возрасте от двух до десяти лет… Вид ран у детей раздирал сердце. Многие получили сильные ожоги, когда наши гранаты подожгли их дома. У одного малыша выбило левый глаз. Почти все ребята имели серьезные пулевые ранения. Они находились в шоке, почернели от копоти и странно молчали, словно боясь привлечь к себе наше внимание…»

И что же! Эти страшные признания певца зеленоберетчиков не помешали Голливуду сделать по этой книге кинобоевик во славу «зеленых беретов» и их грязной войны во Вьетнаме! А исполнитель главной роли Джон Уэйн сделался первейшим героем мальчишек Америки!

Как ни выжимал Грант свою рецензию, потея над своим стареньким «ремингтоном», все равно вышла дюжина страниц, хотя он, как всякий новичок в этом деле, пытался печатать как можно более убористо, донельзя ужимая поля и злоупотребляя переносами. Напечатав, помчался к Десантису.