Твоя вина - Мерседес Рон

Дженна расхохоталась, но ее смех прозвучал даже жестоко. Я не узнавала лучшую подругу, не понимала, кто она, почему набрасывается на бойфренда без всякой на то причины и логики, как будто именно он виноват в том, что она решила сменить университет.

– Ты наивнее, чем я думала, Ноа. Ты и правда ничего не знаешь.

Я шагнула к ней, теряя терпение.

– Чего не знаю?

Дженна закрыла рот.

– Они хотят участвовать в гонках, – наконец проговорила с тоской в голосе. – Уже на следующей неделе. А Ник помалкивал, да?

Я сглотнула.

– Ник никогда не вернется к гонкам, не после того, что случилось в прошлом году, – решительно объявила я спустя мгновение.

– Ноа, это только вопрос времени, вот увидишь.

Я ушла. Не хотела продолжать разговор. Мне незачем слушать Дженну. Николас не вернется к гонкам. Мы оба пообещали никогда не повторять эту ошибку.

После гонок ненависть Ронни обрушилась на меня. Меня чуть не убили, а Ронни помог моему отцу похитить меня. То, что сначала было забавным, превратилось во что-то чудовищное и опасное, поэтому я не поверила ни единому слову Дженны.

Когда я вернулась домой, наступило время ужина. Я вошла в дом, стараясь не шуметь, и услышала, что мама в гостиной. Меня не тянуло с ней разговаривать, поэтому я направилась на кухню, взяла из холодильника готовый салат, «Кока-Колу Зеро» и почти бегом поднялась по лестнице. Как только я устроилась на кровати, зазвонил телефон.

Опять неизвестный номер.

Черт, это мог быть только один человек. Сперва я не решалась отвечать на вызов, чувствуя, как сердце колотится в груди. Я все еще ощущала себя виноватой в том, что согласилась встретиться с матерью Николаса: ведь мы будем общаться за его спиной, но Энн – социальный работник – уже сообщила парню, что мать позволяет ему забрать сестренку на несколько дней. И он поделился радостной новостью со мной. Значит, пути назад нет. Мэдди приедет в четверг, через два дня, и я знала, что миссис Грасон захочет увидеться со мной, как только появится в Лос-Анджелесе.

Телефон зазвонил снова, но я предпочла игнорировать его. Потом пришло сообщение.

Встретимся в «Хилтоне» (отель возле аэропорта Лос-Анджелеса) в двенадцать.

A.

Черт, Анабель Грасон меня достала! Я сразу удалила послание, не хотела, чтобы были доказательства того, что я собиралась предпринять. Я чувствовала себя ужасно и ощущала, что предаю Ника. Но на самом деле так оно и было. Тем не менее меня утешило, что Мэдди проведет с братом несколько дней без социального работника и расписания. Хотелось узнать, что мать Ника скажет при встрече, какова ее истинная заинтересованность в налаживании нормальных отношений с родным сыном, которого она бросила много лет назад.

В итоге я набрала простой, односложный ответ.

O’кей.

Я потеряла аппетит, меня даже тошнило при мысли о матери Ника.

– Давай, Ноа, выбери уже, – раздраженно попросил Николас после того, как я довольно долго носилась с цветными образцами и не знала, какой предпочесть.

– Я бы покрасила в бежевый, – предложила я после долгих размышлений.

Парень закатил глаза.

– Никакого бежевого, оставляем зеленый… как есть, – ответил он, забирая у меня образец.

– Зеленый? – сказала я с отвращением. – Зачем красить комнату девочки в такой оттенок?

Консультантка, которая помогала нам, терпеливо ожидая, пока мы выберем цвет для комнаты Мэдди, решила, что пора вмешаться.

– Зеленый сейчас в моде, но если вы не уверены… Вы на каком месяце? – спросила она с улыбкой, глядя на мой живот.

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, на что она намекает.

– Что? Нет, нет! – отрицала я.

Николас вдруг стал серьезным и впился в женщину взглядом.

– Я думала… – смущенно продолжала она и принялась смотреть то на Ника, то на меня.

Она считала, что я беременна, и мы выбирали цвет для детской нашего будущего малыша. О нет… Боже, почему нужно думать об этом сейчас? Я поежилась.

– Мы выбираем цвет для комнаты моей шестилетней сестры, – ответил Николас, положив образец на прилавок. – Похоже, что мы молодые родители? Моей девушке восемнадцать, а мне двадцать два. Почему бы вам сначала не подумать, прежде чем делать глупые выводы?

Я удивленно распахнула глаза. К чему, черт возьми, эта вспышка гнева?

– Я… простите, н-нет… – залепетала консультантка.

Я ей посочувствовала. Николас бросил на нее сердитый взгляд, тот самый, который он кидал и на меня, когда я делала нечто, сводившее парня с ума.

– Все в порядке. Послушайте, пусть будет белый, скажите дизайнеру и ремонтникам, чтобы они начали завтра пораньше, – встряла я, пытаясь разрядить обстановку.

Николас сверлил меня своими голубыми глазами, стиснув челюсти.

Расплатившись, мы покинули магазин в неловком молчании. Я не могла долго терпеть, поэтому, когда мы подошли к машине, схватила Ника за руку, заставив посмотреть на меня.

– Эй, что с тобой не так?

Николас избегал моего взгляда, и напряжение, которое мучило меня, стремительно росло. Этот страх… боязнь быть недостаточно идеальной для него всегда преследовал меня. Я не позволяла себе думать о детях. Тема была под запретом. Просто не могла, по крайней мере пока, поскольку понимала, что роковой момент, когда я осмелюсь озвучить это вслух, разрушит меня, и не знаю, смогу ли я тогда выбраться.

– Терпеть не могу людей, которые лезут туда, куда их не просят, – ответил Ник, обняв меня и крепко поцеловав в лоб.

Я понимала: Ник что-то скрывает от меня, кроме того, точно знала, что это его действительно беспокоит… но сейчас не хотела ничего слышать.

Поэтому я тоже обняла его, прижавшись щекой к его груди, и сделала милое личико. Попыталась отбросить страх, который вот-вот грозил вырваться наружу, и села в машину как ни в чем не бывало.

Несколько часов мы были заняты покупкой мебели для детской. Заказ доставят завтра, а еще нам придется повозиться со сборкой и потратить на это сутки, если мы хотим, чтобы комната была готова к четвергу. Ник волновался. Его глаза горели, хотя, выбирая предметы мебели, он старался скрыть эмоции. Если не считать инцидент с любопытной консультанткой, было очень весело ходить с бойфрендом по магазинам: мы оба хорошо провели время.

Мы купили игрушки и синюю односпальную кроватку. Ник решил, что мы сделаем комнату в сине-белых тонах, как и в моей спальне, поскольку это было нейтральным и в то же время не слишком банальным. Когда мы вошли в пентхаус, я была жутко измотана и сразу же ничком бросилась на кровать. Почувствовала, как Ник осторожно ложится на меня, прижимая к матрасу. Его губы