Рубиновый сюрприз - Энн Максвелл

– Поэтому ты ничего не смог узнать? Давиньян пожал худыми плечами.

– Я кое-что выяснил, но очень мало. Существует целое поколение людей, хороших, способных людей, которые некоторым образом были моими товарищами.

– Избавь меня от столь трогательной истории, – перебил его Хадсон. – В отличие от них я все еще продолжаю играть. Поэтому мне нужна любая информация.

Жестом тощей, дряблой руки, повернутой ладонью к Хадсону, Давиньян заставил того замолчать. Он сделал еще глоток холодного чая, растягивая разговор, как будто ничего интересного у него больше не было запланировано на сегодняшний день.

– Я смог добыть кое-какую информацию о Клэр Тод. Как ты и. подозревал, она несколько раз выполняла задания Москвы. В основном они заключались в распространении некоторых сообщений, выгодных Советам.

– Какого рода сообщения? – нетерпеливо спросил; Хадсон.

– Этого я не знаю. Первую удачную работу Тод выполнила, будучи совсем молодой, тогда она еще училась в колледже. Это было во время Олимпийских игр, проходивших здесь, в Лос-Анджелесе.

– Когда бойкотировали русские?

– Да, несколько африканских Делегаций получили угрожающие письма, якобы от куклуксклановцев. Таким образом была сделана небольшая попытка привести в замешательство организаторов Олимпиады.

– Грубая работа.

– Но это часто срабатывает. Однако организаторам Олимпийских игр удалось Перехватить письма и уничтожить их. Трюк не удался бы, если бы кто-то не передал копии этих писем вашей мисс Тод. Она тут же опубликовала их в студенческой газете, превратив это в международный инцидент. Давиньян в ожидании посмотрел на Хадсона.

– Это мне не поможет, – резко ответил тот. – Слишком старая история.

– А вот и посвежее. Клэр Тод оказалась исключительно полезной для общества, когда опубликовала пример вопиющего непрофессионализма одного американского агента ФБР. Это стало сенсационной новостью, после чего она завоевала себе репутацию уважаемой всеми журналистки.

– Я не припоминаю ничего подобного. – Ты определенно должен знать об этом. Особый агент ФБР застрелил двоих террористов, захвативших в заложники Генерального консула ЮАР здесь, на Беверли-Хиллз. После нескольких дней безуспешных переговоров с террористами и угроз их пришлось застрелить. Везде были установлены телевизионные камеры.

Хадсон вспомнил эту историю лишь потому, что поддерживал тесную связь с южноафриканским дипломатом, заменившим на посту убитого Генерального консулат. Благодаря ему компании «Хадсон интернэшнл» удалось приобрести южноафриканскую технологию газификации угля.

– Я вспомнил, – произнес Хадсон. – Но какое это имеет отношение к Тод?

– Через нее наши люди смогли дискредитировать агента ФБР, который убил тех террористов. Средства массовой информации представляли его как некоего героя, пока не стало известно, что темнокожие террористы пытались сдаться властям после того, как расправились с Генеральным консулом.

– Продолжай, – потребовал Хадсон, замерев от любопытства.

– Существовало всего лишь предположение и только, будто бы этот Рован сам свершил правосудие выбрав более суровую меру наказания, чем ту, которую определил бы им суд. Вскоре данное предположение было подкреплено опубликованием в «Лос-Анджелес таймс» фотографии Круза Рована, участвовавшего в неонацистской демонстрации.

Уставившись на Давиньяна, Хадсон не спеша попивал прохладительный напиток. Старый ювелир беспокойно заерзал на скамейке, словно она неожиданно стала неудобной для него. Он сделал глоток, потом посмотрел на чашку, точно решал, хотелось ли ему еще пить или нет.

– Тебе не нравится твой чай? – спросил Хадсон. – Пожалуйста, возьми в таком случае мой напиток.

– Нет, спасибо.

Из вежливости Давиньян отхлебнул еще немного.

– Фотография была подделана? – не успокаивался Хадсон.

– Конечно. Это мы дали ее Клэр Тод.

– Большинству журналистов наплевать, откуда берется информация, Которой они пользуются в своих статьях.

Давиньян позволил себе не согласиться:

– Ей также было известно, что это подделка, сработанная шесть месяцев назад когда Ровану пришлось выполнять секретное задание. Он всего лишь следил за неонацистами, а не участвовал в их митингах.

– Конечно, ФБР знало и об этом.

– Там и сейчас следят за неонацистами. Однако им нельзя говорить правду, иначе наносится ущерб всей их работе и, очевидно, проваливаются сразу несколько агентов. Круза Рована публично, так сказать, пригвоздили к позорному столбу и уволили с позором.

– А дальше?

– Клэр Тод завоевала на этом деле несколько значительных премий, присуждаемых журналистам за особые заслуги. За Тод закрепилась репутация покорителя дракона, а мы начали использовать ее в своих целях.

– Значит, я не ошибался, – резко произнес Хадсон, – твои старые друзья замешаны в моем шантажировании.

Давиньян покачал головой:

– Этого я сказать не могу. Люди, с которыми я разговаривал, уже отстранены от власти. Может быть, эта женщина и вовлечена в какую-то операцию, но им об этом известно меньше всех.

Хадсон прошипел сквозь зубы:

– Старик, мне нужно быть уверенным. Нельзя сражаться с таким тигром, как Клэр Тод, с хворостинкой в руке. Больше тебе ничего не известно?

– Я рад, что хоть что-то узнал. У власти новое правительство. Мои прежние контакты уже бесполезны и не безопасны. Кое с кем можно попробовать все-таки связаться, если меня, конечно, не подвесят после.

– Ты можешь сейчас же позвонить им в Москву? – искренне обрадовался Хадсон.

– Безусловно, – ответил Давиньян. – Американская телефонная и телеграфная спутниковая связь надежна, как и российская.

– Опасно. Могут подслушать. – Я долгое время работал с этими людьми, поэтому мы понимаем друг друга с полуслова. В конце концов мои товарищи не занимают ныне высшие должности в правительстве, и я не думаю, что за нами установлено наблюдение, а их телефоны прослушиваются.

– Это ничего не значит, – усмехнулся Хадсон.

– Тод, возможно, получает информацию из Москвы, а возможно, и нет.

– Тоже верно.

– У тебя все?

– Извини, друг. Я сделал все что мог. Я устал от этой игры.

– Тогда прощай. Я больше не буду беспокоить тебя.

Хадсон довольно мрачно улыбнулся, молча чокнувшись своей банкой о пластиковую чашку Давиньяна, жадно принялся Давиньян последовал его примеру.

Краем глаза Хадсон наблюдал за ним. Яркое солнце, лишь сильнее подчеркивая бледный, болезненный вид Давиньяна, был таким же старым и измотанным, как его коллеги с площади Дзержинского, то есть с Лубянки.