Герои Курской битвы - Сергей Егорович Михеенков

Свою 6-ю гвардейскую Иван Михайлович Чистяков привёл из-под Сталинграда. Там она именовалась 21-й, а 1 мая 1943 года получила гвардейское знамя и новый номер. На Курской дуге, на южной её оконечности армия генерала Чистякова стояла в центре Воронежского фронта между 40-й армией и 7-й гвардейской. Занимала участок обороны протяжённостью в 64 километра.

Командующий объезжал позиции своих дивизий, окапывавшихся в белгородском чернозёме, и невольно восхищался и бескрайним простором полей, и тучностью хлебов, которые, несмотря на войну, уже колосились под жгучим солнцем русского юга. Здешний край для крестьянина был куда благодатнее скупых почв его родины. Только одна война их и объединяла. Дождутся ли эти наливающиеся хлебной силой колосья своего жнеца? Пойдут танки с обеих сторон, полетят снаряды, повалит пехота, и изомнут всё, ископытят. И обуглится хлебушек, так и не дождавшись своей поры.

Э нет, не генеральские это думы. У генерала своих забот хватает.

Родился И. М. Чистяков 14 (27) сентября 1900 года в деревне Отрубнево Кашинского уезда Тверской губернии. В своей книге «Служим Отчизне» Иван Михайлович писал: «Деревенька наша расположена в красивой местности. И леса лиственные, хвойные и смешанные, с полянками, перелесками, и речка рядом, неглубокая, но чистая, с плёсами. Земля ж совсем плохая, постная, могла прокормить крестьянина только до нового года. Поэтому все мужчины, парни и даже мальчишки уходили до покоса в отход, на заработки. Женщины в деревне сами управлялись по хозяйству: сеяли и рожь, сажали картофель».

Места в окрестностях Отрубнева действительно красоты необыкновенной. Леса, поля, перелески, просёлки. Деревенские дворы расположены на берегах речки Мурмышки. Светлой, как глаза окрестных жителей.

«…С десяти лет отец стал брать меня с собой на заработки. Собиралось нас пятеро — четверо взрослых и я. Ехали работать в Московскую и Владимирскую губернии — крыли крыши дранкой». А дальше идёт откровение, быть может, даже намёк на рождение своей будущей военной судьбы: «В нашей бригаде работал мой родственник Арсений Алексеевич Лебедев. Был он человеком грамотным, очень вежливым, внимательным, даже застенчивым, и позже я никак не мог поверить в то, что за особую храбрость на войне с немцами в 1914 году получил он Георгиевский крест и дослужился до старшего унтер-офицера. Отца тоже забирали на войну, и вернулся он, как и Арсений Алексеевич, израненный.

В школе об этом тоже не говорили. Там учили нас считать, писать. Учился я хорошо и очень любил школу. Особенно учительницу Марию Фёдоровну. Была она молодая и очень справедливая».

Иван окончил четыре класса, и его забрал к себе помощником дядя Григорий, брат матери, который работал в Петрограде дворником. Когда в Питере загремели революционные громы, Иван на всякий случай вернулся на родину. Возраст у него к тому времени был уже подходящий, пошёл восемнадцатый год.

Однажды его отыскал в поле дядя Арсений Алексеевич (помещичью землю к тому времени уже поделили) и сказал: так, мол, и так, буржуи и помещики опять хотят вернуть свои несправедливые привилегии и отнять у нас наши надежды на хорошую жизнь на своей земле, в Славской волости формируется красногвардейский отряд, пошли, мол, записываться… Пошли. Записались добровольцами. Хотя Ивана вначале не приняли. Писарь, регистрировавший прибывших и годных под ружьё, сказал: «Пошёл отсюда, мал ещё». «…Пришёл я убитый к Арсению Алексеевичу. Он посоветовал пойти ещё раз и сказать, что мне восемнадцать лет. Так я и сделал». Добровольцев переодели и зачислили в 1-й Тульский добровольческий отряд. Началась учёба. Но инструктор оказался слабым педагогом: научил их только заряжать и разряжать винтовку, и всё.

Вскоре отряд оказался в деле. Выставили их против банды, которая орудовала в Тульской губернии. Командир отряда был так себе, отряд, как боевая единица, и того хуже. Так что при первом же столкновении добровольцы разбежались, а некоторая часть попала в плен. Среди пленных оказался и Иван со своим командиром отделения, дядей Арсением Алексеевичем.

А было так. «…Вот тут-то, в первой небольшой стычке с бандитами, когда стали стрелять, я испугался. Кругом свистят пули, кого-то ранило, тот кричит в беспамятстве. Я и стал палить в воздух, совсем растерялся.

Подбежал ко мне Арсений Алексеевич, схватил за шиворот.

— Беги в цепь! Убью труса!!!

Какая цепь? Что это такое? Я о ней и не слыхал никогда…

— Рой окоп!

Какой такой окоп? Сказал бы — яму, я б и понял…

Отделённый командир показал мне, как надо рыть окоп, так я от страха за короткое время в метр бугор насыпал!

В это время бандиты усилили обстрел. Я увидел, как наши побежали, и кинулся вслед за ними, на ходу бросив котелок и лопатку. Добежал до куста, сел за него и думаю: „Чего ж это я котелок бросил, а ложку пожалел? Без котелка на что она мне нужна…“

Слышу, кто-то кричит:

— Спасайся кто может!

Выскочил я из-за куста, но меня задержал командир пулемётного взвода:

— Держи ленту!

Пулемёт его затарахтел. Бандиты, что бежали к нам, остановились, попадали. Когда же патроны кончились, командир приказал:

— Вынимай замок!

Какой такой замок? Я их только на амбарах и видел… Он вытащил какую-то железку из пулемёта, закинул подальше в кусты, и мы с ним побежали.

Через несколько минут видим, догоняют нас всадники.

— Стой!

Мы остановились…»

Этот эпизод впоследствии во многом повлияет на его командирскую педагогику, на стиль управления людьми, на отношение к подчинённым, попавшим в экстремальные ситуации. Иван Михайлович понимал, что свою армейскую карьеру начал не блестяще. Надо признать, что души и юмора у него хватило, чтобы рассказать об этом своём казусе. Впрочем, такое случалось со многими. Труса, как говорится в старой солдатской поговорке, кажет не первый бой, а второй. А в первом можно и сплоховать.

Итак — плен. «…Разместили нас в сарае. Утром велели перейти в конюшню, которая отстояла от сарая метров на сто, а сами стали живым коридором между конюшней и сараем. Пока мы бежали сквозь строй, били нас чем попало. У меня до сих пор на лбу шрам. Кто-то здорово саданул железкой.

Перегоняли нас из сарая в конюшню и обратно утром и вечером и каждый раз били. Продолжалось это несколько дней. Ночью солдаты постарше, поопытней, которые были среди нас, сговорились, убили часового, и мы убежали. Всю ночь пробивались стороной и часов через пять-шесть добежали до города Черни. Туда же пришёл латышский революционный отряд. Помню, как поразили меня латышские стрелки спокойствием, дисциплиной».

После переформирования Ивана Чистякова и Арсения Алексеевича в составе 7-го Тульского добровольческого полка отправили на юг. Паровоз приволок их состав на станцию Лиски недалеко от Воронежа.

Любопытно вот что. Примерно в то же время на станцию Лиски прибыл и Николай