Герои Курской битвы - Сергей Егорович Михеенков

пунктах мы увидели тысячи берёзовых крестов над немецкими могилами, да и жители рассказывали нам, сколько им пришлось после этого удара свозить убитых фашистских солдат и офицеров.

Артиллерийская контрподготовка не только нанесла серьёзный материальный урон фашистам, но и тяжело сказалась на моральном состоянии их войск. Гитлеровское командование убедилось, что расчёт на внезапность удара по нашей обороне сорван.

Многие фашистские офицеры и генералы считали, что артиллерийская контрподготовка была началом нашего наступления. Но всё это мы узнали позже, а тогда, как я говорил, меня тревожило одно: перейдут они в наступление или нет? И вторая думка: а не ударили ли мы по пустому месту? Они же могли увести войска! Но я очень надеялся на точность данных разведки…

Мучительно тянется время. Уже 5 часов 50 минут, а противник не наступает. Волнуемся. Звонит ВЧ. Слышу знакомый спокойный голос командующего:

— Иван Михайлович, почему противник не наступает на вашем участке? Скоро шесть, а, по данным вашей разведки, он должен в пять…

Я молчу. Слов нет.

Николай Фёдорович продолжает:

— Не высыпали ли мы по пустому месту несколько вагонов боеприпасов? Тогда попадём мы с вами в историю военного искусства в качестве примера, как не надо проводить контрподготовку.

Убил он меня!

Но в эту минуту я уловил отдалённый гул моторов и с облегчением закричал в трубку:

— Товарищ командующий, я слышу гул моторов! Танки! Вот и артиллерия заговорила!

— Ну, хорошо, желаю успеха.

Так ровно в шесть часов противник перешёл в наступление своими основными силами. Главный удар на Воронежском фронте он наносил из района Томаровки на Обоянь, там, где стояла наша 6-я гвардейская армия, и на левый фланг соседа, 7-ю гвардейскую армию генерала М. С. Шумилова, в направлении Белгород, Короча.

В воздухе появились одновременно четыреста вражеских самолётов, которые принялись бомбить наши боевые порядки. Навстречу им вылетела наша авиация, мы использовали все имеющиеся противовоздушные средства. В это же время вражеская артиллерия обрушилась на траншеи, а из глубины действительно двигалась на нас армада немецких танков. Впереди шли тяжёлые „Тигры“ и „Пантеры“, а вслед средние и лёгкие танки».

На КНП рядом с Чистяковым в эти минуты находился заместитель командующего Воронежским фронтом генерал И. Р. Апанасенко[55]. Герой Гражданской войны. Старый кавалерист. Рубака. Он долго вглядывался в чёрно-серую мглу разыгравшейся битвы, крякнул:

— Ничего нельзя понять! Ты-то, Иван Михайлович, что-нибудь видишь? Понимаешь, что там происходит?

— Пока понять трудно. Но я знаю, что у нас всё подготовлено для того, чтобы встретить этот удар.

— Вон какая сила прёт. Похоже, немец вложил в первый удар всю свою силу. Но твои сталинградцы должны выстоять.

— Выстоят, — твёрдо ответил Чистяков.

— Эх, Иван Михайлович, то ли дело было воевать в Гражданскую войну! Одними только шашками страху нагоняли! — И снова спросил, и сам же ответил: — Похоже, драка идёт за первую траншею. Выдержат ли твои гвардейцы? Выдержат, выдержат, армия у тебя хорошая.

Генерал Чистяков опустил бинокль, посмотрел в небо, которое всё гуще и выше заволакивало гарью, пылью и копотью, на верхушки деревьев и сказал:

— Птиц не видать. Видать, все попрятались…

Генерал Апанасенко только головой покачал: какие уж тут птицы…

Немцы, накануне сбившие передовые охранения полков первой линии, уже подступили к первой траншее и местами ворвались в окопы гвардейцев. Там шла густая пальба. Удары танковых пушек, противотанковых орудий, длинные очереди «Максимов» и немецких «Машинненгеверов», тявканье миномётов и хлопки гранат, сухой треск автоматов и винтовочная стрельба, рокот моторов и какой-то вой, похожий и одновременно не похожий на человеческий, — всё это сливалось в единый гул, от которого дрожала земля, так что порой казалось: вот-вот она разойдётся, как в последний день, и всё это противостояние полетит к чёртовой матери в тартарары.

Так казалось и генералам, и офицерам первой линии, и солдатам обеих сторон. Но как ни странно, людей это не пугало, наоборот, с каждым часом азарт и ярость боя всё нарастали.

Утром на передовой КНП генерала Чистякова приехали командующий 1-й танковой армией генерал-лейтенант танковых войск М. Е. Катуков и член Военного совета генерал-майор Н. К. Попель[56]. И в это время к командному пункту прорвались немецкие танки…

5

Здесь стоит остановиться и отмотать плёнку событий немного назад. А о том, что произошло во время прорыва немецких танков к КНП командующего 6-й гвардейской армией, рассказ впереди.

Не случайно Иван Михайлович Чистяков в своих мемуарах сказал о своей тревоге после контрподготовки: «перейдут они в наступление или нет», ведь огневой налёт начальник артиллерии Воронежского фронта генерал С. С. Варенцов организовал такой интенсивности, что и вправду всё было похоже на артподготовку перед атакой.

И второе. Именно командующий войсками Воронежского фронта Н. Ф. Ватутин долгое время горячо отстаивал наступательную концепцию — ударить первыми. Основательно обработать артиллерией и авиацией боевые порядки и тылы, где сконцентрированы боевая техника, вооружение, склады и живая сила групп армий «Юг» и «Центр», и атаковать их по всему фронту.

В Ставке эту идею не поддержали. Решили измотать противника в преднамеренной обороне, выбить танки, ослабить его ударные группировки, вынудить бросить в бой последние резервы и перемолоть их на рубежах глубокой обороны.

6

Основной бой шёл на стыке 22-го и 23-го гвардейских стрелковых корпусов. На этот участок обрушился и шквальный огонь немецкой артиллерии, и бомбы люфтваффе. По воспоминаниям немецких солдат, переживших бои на Курской дуге, в ночь на 5 июля проходы в минных полях перед гвардейскими корпусами проделывали сапёры-штрафники.

Самый мощный удар пришёлся на 67-ю и 52-ю гвардейские стрелковые дивизии. По тому, какая армада на них навалилась, в штабе ожидали, что танковый клин Гота пройдёт по порядкам дивизий первого эшелона, как плуг по пашне. Но гвардейцы держались. В полосе дивизий грохотало и вспыхивало. Туда проносились косяки наших Илов. Туда же, навстречу им, неслись немецкие пикирующие бомбардировщики. Работала тяжёлая гаубичная артиллерия, перебрасывая через головы гвардейцев тонны металла, начинённого взрывчаткой. Где-то там, в дыму, в первой линии, сидели артиллерийские офицеры-корректировщики и несмотря ни на что продолжали наводить огонь своих батарей.

Задачей 67-й и 52-й дивизий было прикрытие дорог Томаровка — Обоянь и Борисовка — Бутово — Черкасское — Обоянь. Обоянское направление.

После первых же минут атаки начал вырисовываться контур немецкой атаки: XXXXVIII танковый корпус и части LII армейского корпуса, как и ожидалось, двинулись на Обоянь. В секторе атаки оказалась также 71-я стрелковая дивизия. Расчётная плотность немецкого танкового клина составляла на этом участке 67 танков и штурмовых орудий на один километр фронта. К тому же их поддерживала артиллерия. По орудиям калибра меньше 100 мм статистики нет, а вот орудий калибра 105 и 210 мм было 30–40 единиц на километр