Герои Курской битвы - Сергей Егорович Михеенков

до войны окончил артиллерийское училище. На редкость бесстрашный человек! Мне довелось видеть, как на него шёл танк, а он стоял против него на огневой позиции среди своих пушек, выжидая наиболее благоприятный момент, чтобы ударить. Что говорить! Это очень страшно, когда на тебя ползёт танк, но и танкисту не менее страшен человек, умело владеющий противотанковым оружием!

В этом полку все офицеры были под стать своему командиру, любо-дорого смотреть на них.

Перед тем как послать майора Макарычева в район Быковки, вызвал его к себе. Он был в подавленном настроении.

Спросил его:

— Чего вы так невеселы?

Он ответил:

— Чего ж радоваться, товарищ генерал! Кругом идут тяжёлые бои, а мы сидим в тылу. Все наши командиры в таком настроении, как я.

Генерал Д. И. Турбин, присутствовавший при этом разговоре, сказал мне потом:

— Ну как не любить такой полк!

После получения приказа 1008-й полк развернулся на боевых позициях, за несколько минут уничтожил четыре „Тигра“ и встал так, что противник не смог с ходу ворваться в Быковку, вынужден был подтягивать новые резервы, наносить новые удары. Только за час боя 1008-й истребительный противотанковый артиллерийский полк с подразделениями 52-й гвардейской стрелковой дивизии отбил четыре атаки и уничтожил восемнадцать танков противника, не дав ему развить успех в направлении Обояни».

Не у всех в эти дни выдерживали нервы.

Когда стало очевидным, что танки и мотопехота II танкового корпуса СС прорвали оборону в районе Яковлева и что, если не предпринять экстренных мер, противник может хлынуть в образовавшуюся брешь большими силами, — в этот критический момент генерал Чистяков принял решение контратаковать правый фланг противника и закрыть прорыв. Командир 23-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майор П. П. Вахрамеев в пьяном виде прибыл на КНП 5-го Сталинградского танкового корпуса и под угрозой ареста от имени командующего 6-й гвардейской армией приказал командиру танкового корпуса атаковать. Две бригады первого эшелона и тяжёлый танковый полк прорыва повели фронтальную атаку и оказались в «мешке», подготовленном дивизией «Рейх». Вахромеев был снят с должности. Корпус возглавил генерал-майор Н. Т. Таварткиладзе. Позиции были утрачены. Контрудар не удался.

В этот день частично было утрачено управление дивизиями и частями армии. 51, 52 и 67-я гвардейские стрелковые дивизии потеряли до 70 процентов личного состава и нуждались в пополнении. Их начали выводить в тыл. Но положение в коридоре прорыва осложнилось, и потрёпанные дивизии вынуждены были вернуть назад.

Начиная с 7 июля оборону на Прохоровском направлении контролировала в основном 1-я танковая армия Катукова.

Ватутин, чтобы спасти положение, обратился в Ставку. Сталин приказал Коневу выдвинуть на Курско-Белгородское направление во фронтовую зону обороны 4-ю и 5-ю гвардейские, 27, 53 и 5-ю гвардейскую танковые армии. 5-я гвардейская и 5-я гвардейская танковая армии передавались Воронежскому фронту.

Необходим был контрудар. У Ватутина сил явно не хватало.

По мемуарам Ивана Михайловича Чистякова ни за что не догадаешься, что произошло на Обоянском направлении к 7 июля. Армия и весь фронт были на грани катастрофы.

К исходу 7 июля немцы продвинулись ещё до 10–18 километров. Общая глубина прорыва на Обоянском направлении к утру 8 июля составляла уже около 35 километров.

11

На следующий день начались танковые бои. Вначале катуковцы действовали излюбленным методом — уничтожали противника из засад. Потом, когда был отдан приказ на контратаку, произошли встречные столкновения.

Стрелковые дивизии, истребительно-противотанковые бригады и отдельные полки, сильно потрёпанные в боях, отходили на новые рубежи под прикрытием танков и самоходной артиллерии. Паники и бега не было. Было другое. В ходе ожесточённых боёв порой отдельные роты и целые батальоны, а вернее, то, что от них оставалось, оказывались окружёнными со всех сторон. Как правило, танки их обходили, выполняя основную часть задачи — вперёд! Окружёнными, не успевшими по разным причинам уйти занималась пехота и артиллерия второго эшелона. Без боеприпасов, продовольствия, медикаментов, под постоянной бомбёжкой авиации и огнём артиллерии и миномётов долго не продержишься. Даже в основательных окопах и блиндажах. Вот откуда сравнительно большое количество пленных, захваченных немцами в ходе операции «Цитадель», а также пропавших без вести.

Некоторые историки и публицисты склонны считать, что в какой-то момент сражения на южном фасе 6-я гвардейская армия была смята танковыми атаками немецких корпусов и утратила боеспособность. Свидетельства и документы опровергают эти смелые предположения. И журналы боевых действий 6-й гвардейской армии и Воронежского фронта, и боевые донесения дивизионного и полкового уровня говорят о том, что дивизии, корпуса и армия в целом сражались каждый день, каждый час. Последние серьёзные и подробнейшие исследования военных историков, в которых действия наших войск и противника расписаны буквально по часам и минутам, подтверждают это.

Когда ситуация накалилась до предела и разведка доложила о концентрации танковой группировки противника в районе Яковлево, Покровки, Красной Поляны, Чистяков принял решение контратаковать. Доложил Ватутину. Тот будто ждал его предложения, тут же отдал распоряжение:

— Соберите в районе Берёзовка, Новенькое части 71-й гвардейской и 161-й стрелковых дивизий. Привлеките 6-й танковый корпус и ударьте противнику в левый фланг в общем направлении Красная Поляна, а я поддержу вас авиацией. По правому флангу противника в это время нанесут удары 5-й и 2-й танковые корпуса из района Тетеревино, Беленихино в общем направлении Малые Маячки, Грёзное.

Чистяков сам хотел возглавить ударную группу в районе Берёзовка, Новенькое, но комфронта охладил его:

— Поручите это своему заместителю, генералу Лагутину[62]. Вы с Катуковым особое внимание должны обратить на Обоянское направление.

Генерал Лагутин собрал подчинённые ему войска. Но контрудара не получилось. Немцы остановили танки и пехоту боевой группы Лагутина практически на исходных. К тому же собрать подчинённые ему части и соединения в единый кулак генерал Лагутин не смог, слишком удалены они были и друг от друга, и от района действий. Бросать в бой разрозненные силы по частям Лагутин, к счастью, не рискнул.

Чистяков, докладывая комфронта о неудаче, выслушал упрёк от Ватутина. Чистяков, в свою очередь, перенаправил этот упрёк, только в более русской форме, своему верному заместителю. На что генерал Лагутин ответил:

— Я бы рад был выполнить приказ командующего фронтом. Мог бы послать всех в атаку. Мог! И сам бы пошёл. Ну и перебили бы нас. А дальше — что?..

С каждым днём обстановка осложнялась. 8 июля Чистяков вынужден был штаб армии из Кочетовки перенести глубже, на запасной КП. Офицеров оперативного отдела разослал по дивизиям и полкам 22-го и 23-го гвардейских стрелковых корпусов. Он вспоминал: «К исходу 8 июля штаб армии и командующий фронтом знали, что противник ещё не полностью ввёл в бой свои резервы, а у нас в армии они были на исходе. Снять части с менее опасного направления я не мог