Арктический клуб любителей карри - Дани Редд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Снова попробую приготовить карри с бараниной, – сказала я ему.
– Здорово.
Почему-то в его голосе звучало куда меньше энтузиазма, чем мне бы хотелось.
27
Миккель вытащил из морозилки большой пластиковый пакет, из которого что-то выпирало, и хлопнул его на кухонную стойку с таким грохотом, что я аж подпрыгнула.
– Можешь приготовить на всех сегодня вечером? Ко мне приходят на ужин двое друзей, но лучше сделать с запасом.
– А что это?
– Рыба. Арктический голец. Я сам выловил, – ответил он с гордостью.
– О, здорово!
– Только не очень острое, – предупредил он.
– Не очень, – пообещала я.
Я все-таки победила мамин рецепт карри с бараниной, но не учла, что Миккель не переносит острое.
– Я всю жизнь провел за полярным кругом. Тут мы приправляем еду укропом, а не чили, – сказал он. Глаза у него слезились. Рита тем временем доела третью порцию и объявила, что много месяцев ничего лучше не пробовала.
Я положила рыбу на водяную баню, чтобы оттаяла, а сама позвонила по Скайпу Джобину. Вчера он предложил «встретиться лицом к лицу». Обычно видеосозвоны с малознакомыми людьми заставляют меня ужасно нервничать, но увидеть на экране лицо Джобина было до странности утешительно. Волосы у него торчали иголочками во все стороны, а нос казался крупнее, чем на самом деле, потому что Джобин наклонялся вперед, стараясь разглядеть помещение у меня за спиной.
– Устроишь мне виртуальный тур?
Я развернула ноутбук, чтобы Джобин мог разглядеть потрепанный коврик из овчины, камин и диваны, накрытые вязаными пледами.
– На вид очень уютно у вас там. А снаружи как?
– Там смотреть особо не на что.
Все же я встала с дивана и высунула ноутбук за дверь – показать занесенное снегом крыльцо и темноту вокруг.
– Ого! Кроме горы снега я ничего не увидел. Знаешь, на твоем месте я бы туда ни ногой.
– Я тоже так думала. Но теперь, когда живу здесь, деваться некуда. Приходится выходить: собак кормить, расчищать сарай и снегоходы.
С каждым днем у меня становилось все больше и больше обязанностей. Я не возражала – напротив, хотела честно вносить свой вклад. Мне было стыдно, что первую неделю жизни в лагере я так страдала из-за разбитого сердца, что не замечала, сколько всего каждый день приходится делать Миккелю с Адамом.
– Прямо потрясающе, что ты все это можешь, – сказал Джобин.
– Хотелось бы мне, чтобы все остальные тоже так думали. Райан, например, уверен, что я тут осталась только чтобы его вернуть.
– А ты уверена, что не для этого?
Я почувствовала, как краснею.
– Господи, как же жалко я выгляжу. Не знаю, честно. Когда я приняла решение остаться, то еще не могла здраво соображать. И, наверное, думала, что буду больше по нему скучать, чем скучаю на самом деле. У меня тут и правда дел по горло.
– Тебе оно полезно.
– А ты как?
– Готовлюсь к поездке во Францию. Впихиваю в себя как можно больше уроков французского. У меня жуткий акцент.
– Наверняка там все оценят, что ты так стараешься.
– Кстати, вчера видел твоего папу. Выглядит он гораздо счастливее. Вы помирились?
Я кивнула:
– На родных долго злиться не выходит.
– Все равно ты молодец, что вот так взяла и простила. Многие люди в этом отношении страшно упрямы.
Когда мы через полчаса наконец закончили разговор, на душе у меня было гораздо легче. С Джобином оказалось до смешного легко болтать о чем угодно, и он хвалил меня по любому поводу. С Райаном меня не отпускало чувство, что я разочаровываю его неспособностью переносить холод и темноту, а вот Джобин, кажется, считал – я очень храбрая, что хотя бы пытаюсь. Точно так же он поддерживал меня и в кулинарных экспериментах.
– Особенно когда они помогают тебе стать ближе к твоей культуре, – сказал он.
С такой стороны я на это еще не смотрела. Но и правда же, все было связано между собой: мама, мое детство и сама Индия, страна, ставшая мне такой же чужой, как ледяные просторы Арктики.
Я пролистала записную книжку в поисках рецепта, в название которого входило бы слово «рыба». И довольно быстро наткнулась на «Мангалорское карри с рыбой (отель „Конкани“)» – рецепт, который вполне могла воспроизвести из имеющихся под рукой продуктов. По крайней мере, в теории.
Сперва я приготовила масала по-мангалорски. Смешала пажитник, семена горчицы, сушеные чили и семена кориандра и растолкла в ступке, так что от смеси пошел ореховый аромат – свежий и чуть сладковатый.
Потом поджарила чеснок на кокосовом масле, кинула туда масала, турмерик, соль и щепотку не очень острого кашмирского чили.
И в последнюю очередь добавила кокосовое молоко и тамариндовую пасту.
Совсем нетрудный рецепт, а какой чудесный запах получился: свежий, сладкий и терпкий.
Рыбу я положила только после возвращения группы, потому что она готовится за считаные минуты. Подцепив вилкой кусочек на пробу, я поразилась ее нежности и сочности. И соус потрясающий – шелковистая сливочность кокосового молока дивно сочеталась с острой кислинкой тамаринда и цветочными полутонами семян кориандра.
Папа, мама, я, тетя Ума и дядя Рам сидим под пологом на берегу моря. Горизонт подернут дымкой, не поймешь, где кончается вода и начинается небо. С моря дует порывистый легкий ветерок. Официанты в наутюженных брюках и крахмальных рубашках плавно снуют вокруг, поднося на стол медные тарелки с разными блюдами. Мама берет мою тарелку и кладет туда всего понемножку. Дядя улыбается мне через стол.
– Что тебе больше всего нравится? – спрашивает он.
Я пробую рис с сабзи. Хрущу жареной уткой по-бомбейски. А потом кладу в рот ложку карри с рыбой.
– Вот это! – показываю я на тарелку. – Мам, попробуй.
– Очень вкусно. Буду готовить тебе дома.
Через пять минут повар в высоком белом колпаке уже рассказывает маме рецепт. Она смотрит на него снизу вверх, улыбается, прерывает, чтобы успеть записать. Солнце клонится к закату, окрашивая туман над водой розовым. Мама сияет, точно ангел. Папа с улыбкой глядит на нее. А потом я перевожу взгляд на дядю. Он таращится на маму так, словно она – сладкое джалеби, которое он не прочь отведать. Поймав на себе мой взгляд, он улыбается и подмигивает.
Громкие голоса из соседней комнаты привели меня в чувство. Стены кухни вдруг показались мне тоньше скорлупки. И чудилось, что в шуме ветра вокруг
