Лорды Белого замка - Элизабет Чедвик

Вечером свадебные празднества продолжились, хотя и не с таким размахом, как накануне. Фульку пришлось танцевать с невестой: если бы он отказался, его бы сочли невоспитанным.

– Наверное, теперь, без кольчуги, вам гораздо удобнее, – сказала Мод, когда они встали на исходную позицию на открытом пространстве, образованном прямоугольником из обеденных столов.

– И намного легче, миледи, – с улыбкой ответил он.

Они стиснули друг другу запястья и медленно повернулись, исполняя фигуру под названием «восьмерка». Это был традиционный кароль, который всегда танцевали на свадьбах: он символизировал вечную связь между мужчиной и женщиной. В свете свечей зрачки Мод так расширились, что почти скрыли яркую зелень ее глаз. «Господи Боже, – говорил себе Фульк. – Поверить не могу, что этот ребенок – жена Теобальда». Ребенок ли? Нет, вовсе не детское тело поворачивалось и с гибкой грацией двигалось под его руками. Восхитительно тонкая талия. Пышные косы, задевавшие лицо партнера, когда она скользила рядом или вокруг него.

– Я помню, как вы стащили у моего брата мячик, потому что мальчишки не брали вас играть, – сказал Фульк, еще раз попытавшись привязать нынешний облик Мод к образу ребенка, которого он помнил.

Мод наморщила нос. Когда она была маленькой девочкой, эта манера казалась трогательной. Сейчас у Фулька по позвоночнику пробежала дрожь откровенного вожделения.

– Бабушка была тогда в ярости, – сказала она, – но я не обращала на нее внимания.

– Вы все такая же?

– Только внутри, – ответила Мод, скромно опустив ресницы. – Внешне я учусь быть леди.

Танец окончился. Поклонившись даме, Фульк удалился, с облегчением позволив занять свое место другому рыцарю. Однако ему не стало легче, даже когда в танцах был объявлен перерыв. Жан взял лютню и спел балладу, которую однажды снежным декабрьским вечером сочинил на кухне Вестминстерского дворца. Жан долго шлифовал эту песню, пока не превратил ее в подлинное произведение искусства. Слушатели словно воочию видели ведьму, стоящую перед ними с мерцающими серебряными волосами и горящими глазами.

– Тебе нездоровится, сынок? – заботливо спросила Хависа, тихонько положив ладонь Фульку на рукав.

Он выдавил из себя улыбку:

– Ничуть, мама, просто Жан исполняет эту проклятую балладу так часто, что я ее уже просто слышать не могу.

Он резко встал и вышел из зала. Хависа испуганно смотрела вслед старшему сыну.

На улице Фульк несколько раз глубоко вдохнул и потряс головой, прогоняя назойливый дым, не менее назойливую песню и винные пары. На дворе горели костры, скрашивающие часовым службу. От группы стражников отделилась женщина, разговаривавшая с ними, и не спеша подошла к Фульку. На ней было платье с клиньями, как у богатой, и с такими длинными рукавами, что они чуть не волочились по земле. Зато низкий вырез не был целомудренно защищен нижней рубашкой и не скрывал ложбинки между грудей, а блестящие черные волосы были беззастенчиво открыты всем взорам.

Фульк сразу узнал эту женщину. Гунильда, куртизанка, с которой он когда-то давно – чего уж греха таить – был знаком достаточно тесно. Уже не первой молодости и не сказать, чтобы красавица, Гунильда тем не менее выгодно отличалась от прочих дворцовых шлюх каким-то грубоватым обаянием, которое неудержимо влекло к ней представителей сильного пола. Имелось у Гунильды и еще одно бесспорное достоинство: все знали, что она бесплодна. Любой мужчина – или юноша вроде Фулька – мог лечь с ней, не опасаясь, что случайная подружка постучится потом к нему в дверь с большим животом или с младенцем на руках.

– А, Фульк Фицуорин! Давненько я тебя не видела! – сказала она, уперев руки в бока и послав ему испытующий взгляд раскосых черных глаз. – Где пропадал?

– Был на рыцарских турнирах, – отмахнулся он. – А ты разве не уехала со свитой Иоанна?

– Вот еще не хватало! – сверкнула улыбкой Гунильда. – Знаешь, что я тебе скажу, парень: на праздниках можно заработать больше, чем на похоронах. – И пояснила: – Когда принц Иоанн пребывает в скверном настроении, он вымещает его на своем окружении, а они, в свою очередь, – на мне. Ну и с какой стати мне это терпеть, а? Я предпочитаю зарабатывать себе на жизнь, предаваясь удовольствиям. – Голос шлюхи стал нежным, словно мурлыканье кошки. Она придвинулась поближе и посмотрела на него, наклонив голову. – А ты, часом, не знаешь, почему Иоанн так на всех злится?

– Понятия не имею, – соврал Фульк. – Я приехал сюда лишь для того, чтобы сопроводить мать домой, ну и, разумеется, почтить присутствием свадебную церемонию лорда Уолтера.

– Ну вот, не повезло мне, – огорчилась Гунильда, которая по опыту знала, что мужчины стараются избегать ее общества, если поблизости находятся уважаемые женщины из их семейств.

– Но мама сейчас в зале. – Фульк взял Гунильду за руку, не дав ей уйти. – И я… Я хочу…

Она учащенно задышала. Продажная любовь была ее ремеслом, способом зарабатывать деньги. В редких случаях, как сейчас, она получала от этого истинное удовольствие. Гунильда улыбнулась.

– Я знаю, чего ты хочешь, – грудным голосом сказала она. – И впрямь, большая удача, что я не уехала с Иоанном!

Чтобы попасть в свои покои, Мод надо было пройти мимо торцевой комнаты, которую прежде занимал принц Иоанн и в которой теперь разместился Фульк Фицуорин со своим отрядом. Весь вечер она не видела Фулька и подумала, что тот, возможно, решил лечь спать пораньше. Юноша казался рассеянным, и когда они танцевали, в нем чувствовалось какое-то напряжение.

Дверь комнаты была плотно закрыта. Мод представила Фицуорина спящим на тюфяке и почувствовала в животе трепет. Ей не следует думать о Фульке. Она должна идти в спальню и приготовиться исполнить свой супружеский долг перед Теобальдом.

Внезапно через деревянную дверь она услышала, как Фульк что-то проговорил, а какая-то женщина ответила ему и хрипло рассмеялась. Не успела Мод двинуться дальше, как дверь отворилась и на пороге оказалась та, которая издавала этот смех. Незнакомка заплетала в косу распущенные темные волосы, а на лице у нее разлилось выражение томной усталости.

Увидев Мод, женщина разом остановилась и сделала книксен:

– Миледи.

– Боюсь, сударыня, я вас не знаю, – сухо сказала Мод.

– Я… Меня зовут Гунильда де Бруж. Я прибыла со свитой принца Иоанна.

– Но не уехали вместе с ним.

Сообразив, что эта женщина, должно быть, одна из дворцовых проституток, Мод почувствовала себя униженной. И одновременно почему-то испытала робость: Гунильда была очень высокой и возвышалась над юной Мод, которая еще не закончила расти. От тела Гунильды исходил резкий мускусный запах.