Научный атеизм. Введение - Андрей Куликов

— идею сотворения человека «по образу и подобию» из подножного материала — у вавилонян;

— идею рая, перенеся его с острова на материк — в Эдем — у шумеров через вавилонян;

— идею изгнания из рая за прегрешение — у шумеров через вавилонян;

— идею творения женщины после мужчины;

— идею дерева, дающего бессмертие — у шумеров через вавилонян;

— идею грядущего Освободителя — у зороастрийцев;

— идею благонастроенных к людям праведных богов — у маздаистов (зороастрийцев);

— идею борьбы сил добра с космическими силами зла (сатаной) и победы первых над вторыми с участием некоего человеческого потомка — у зороастрийцев;

— законы Левита — у хеттов;

— обращение «Господь» — у хананцев;

— методики жертвоприношения — у ханаанцев — один к одному, включая приношение «первенцев»;

Что же остается за эксклюзивным авторством самих иудеев и христан? Вынесение бога за пределы «неба и земли»? Да, это почти революционно. А может, и это они переняли у кого-нибудь?

Во всяком случае, говорить про богодухновенность библии не приходится.

(А —?) Библия не старается объяснить многих проблем и вопросов. Например, почему Яхве избрал именно еврейский народ? Почему святые истины были скрыты от народов земли? Для чего такая избирательность?

В Ветхом не просто содержатся элементы политеизма. Сопоставление этих элементов с источниками этих элементов говорит именно об эволюционном развитии религии древних евреев из политеистических религий окружающих народов. Хотя в ее истории, видимо, существовали определенные переломные моменты (например, «нахождение» в Храме древнего «Пятикнижия»), самой основой для нее послужили эти религии. К примеру, сюжет с левиафаном. В сказаниях евреев левиафан упоминается так, словно нечто само собой разумеющееся, всем известное, однако никакого целостного мифа о нем в Библии не приводится. При этом в Ханаане и Финикии существует такой законченный и гармонично вплетенный во всю религиозную мифологию миф о Левиафане, поглощающем солнце. Но в Библии левиафан упоминается и в связке с Яхве (напр. «В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское.» — Исайя). Что это за «левиафан», и почему Бог уделяет ему свое особое внимание? Библия молчит об этом. Ханаан явно рассказывает о нем, как о символе, олицетворяющем хаос, с которым борется Ваал во время Творения, то Книга Бытия ни о какой борьбе даже не упоминает, Творение — это волевой акт единственного Творца, созидание, а не борьба («и стало так»). Существование в Библии левиафана явно неуместно, что вновь задает много работы комментаторам, заставляя их неуклюже напрягаться в попытках сгладить эти углы. Это лишь один из многочисленных анахронизмов, отмечающих истинный путь (откуда и куда), пройденный творцами монотеизма.

4.1.4. Споры об Иисусе Христе

(А — Л. С. Васильев) Легендарные предания о божественном Спасителе были собраны и детально изложены в четырех Евангелиях (от Марка, Матфея, Луки и Иоанна), составляющих основу христианского Нового завета — важной части текста Библии. В Евангелиях подробно, хотя и противоречиво, говорится о жизни Иисуса, его проповедях, деяниях, рассказывается о творимых им чудесах, о благоговевших перед ним последователях, о преследованиях Иисуса и о предательстве его Иудой, о распятии его на кресте и о последующем воскресении и вознесении на небеса. В Евангелиях вина за преследования Иисуса, который и был мессией, Христом, хотя и не узнанным и непризнанным, возлагается на иудеев (само имя предавшего Иисуса одного из двенадцати ближайших его учеников-апостолов — Иуда — как бы призвано символизировать весь народ, не принявший и предавший пришедшего спасти его Иисуса). Римский наместник-прокуратор Понтий Пилат даже попытался было спасти Иисуса от казни, но под давлением иудейских жрецов и наученной ими толпы отступил, «умыл руки».

Евангельские жизнеописания Христа, хорошо известные по вошедшим в обиход образам, фразам, по многочисленным описаниям и изображениям, создали облик божественного Спасителя, великий подвиг которого, потрясший человечество, будто бы и открыл людям глаза на истинную религию, христианство. Можно предположить, что и сами Евангелия, как сравнительно поздний документ (не ранее II в. н. э.), и вся евангельская традиция — это в основном образно воспетая, ярко расцвеченная и явно нарочито персонифицированная запись переинтерпретированных событий, явлений и божественных деяний, уже встречавшихся ранее в других религиях. Вопрос лишь в том, что здесь откуда-то заимствовано или сочинено и насколько сюжеты записанных в Евангелиях описаний из жизни Иисуса опираются на какую-то реальную историческую основу, пусть даже видоизмененную подчас до неузнаваемости.

Еще сравнительно недавно по этому вопросу шли ожесточенные споры в науке.

Представители одной из авторитетных школ специалистов — мифологической — полагали, что никакого Христа не было, не было даже никакого схожего с ним судьбой его прототипа, что в основе евангелической традиции лежат мифы, прежде всего, хорошо известный ближневосточным религиям миф об умирающем и воскресающем божестве. Здесь отражен и известный миф о непорочном зачатии (связь бога с женщиной), и множество других мифологических сюжетов и представлений, заимствованных из других религий. Справедливость построений этой школы в том, что мифологическая основа евангелической традиции — вне всякого сомнения, что заимствования и переработка чуждых влияний в рамках нового синтеза действительно были едва ли не важнейшей основой, фундаментом христианства. Однако, слабостью мифологической школы, предопределившей ее неудачи, было то, что эта концепция низводила христианство до уровня эклектической системы и не признавала не столько даже оригинальности этой религии, сколько вообще какой-либо исторической реальности, лежавшей в ее основе.

Вторая из признанных школ, историческая, ныне явно преобладающая в религиоведении, исходит из того, что в основе евангельской традиции лежат какие-то реальные события. Но какие?

Был ли в реальной исторической действительности бродячий проповедник типа Иешуа Га-Ноцри, которого так жалистливо описал в романе «Мастер и Маргарита» М. Булгаков? И если был, то где и когда? Что он проповедовал, кто за ним шел, к чему все это привело? На эти и многие другие, связанные с ними вопросы сторонники исторической школы долгое время не могли дать достаточно убедительного ответа. Положение изменилось лишь сравнительно недавно, в 40-х годах нашего века, после знаменитых кумранских находок.

(А — Л. С. Васильев) В 1946–1947 гг. в горных пещерах Кумрана на берегу Мертвого моря арабские бедуины нашли обрывки древних свитков. Рукописи (среди них были библейские тексты, уставы общин, проповеди и т. п.) принадлежали мистико-аскетической секте ессеев, общины которой располагались на рубеже н. э. в этом районе, вдали от густонаселенных плодородных земель Палестины. Общины ессеев являли собой группы подвижников, живших коммуной, по большей части в монашеском стиле, без женщин и детей. Их учение, основанное на принципах иудаизма, заметно отличалось от него. В текстах доминировали пророчества о скором конце мира, о грядущем суде над грешниками. Ессеи осуждали богатство и стяжательство, стремились к нравственному очищению и, главное, ждали мессию из рода Давида (заметим, что евангельский Иисус — из этого рода).

В рукописях ессеев упоминается об «учителе справедливости», который был, судя по всему, основателем секты, пророком-проповедником, выступившим против официального иудаизма и внесшим в его доктрину те изменения, которые позволяют считать эту секту переходной по характеру, т. е. иудео-христианской. Этого, конечно, еще недостаточно для сближения таинственной фигуры «учителя справедливости» с мистической личностью Иисуса. Но, реконструируя гипотетический процесс, следует учесть все: и общую обстановку в Иудее с напряженным ожиданием божественного вмешательства, и активный мессианизм, и деятельность харизматических пророков и «учителей», и даже практику наказания и разоблачения лжемессий. Имея в виду все это, можно представить, как обрывочные, но тесно связанные друг с другом общей идеей события и явления, личности и деяния со временем слились в нечто единое и цельное, были персонифицированы в Иисусе, мессии из рода Давида. Этот мессия (Христос) пришел, проповедовал, демонстрировал чудеса, но не был признан, а, напротив, был осужден властями как лжемессия, распят на кресте; затем он, чудесным образом воскреснув, доказал миру свою божественность и через учеников и последователей даровал миру великие истины, легшие в фундамент христианства.